Королева отступает последней - Валерия Михайловна Чернованова

можно возложить такую важную миссию, как убийство вражеского лидера. Они видели меня просто неопытной девчонкой, не способной справиться со столь опасным заданием. И это... задевало.

Заставляло нервничать и злиться.

— Светлого дня, — буркнула и тоже демонстративно отвернулась от бугая-оборотника и высокого, но худого, как щепка, целителя.

— Раз все в сборе, можем отчаливать, — послышался за спиной голос Рейдмара, а в следующее мгновение я ощутила лёгкое прикосновение к своему плечу. — Пойдём, Лайра, покажу твою... кхм... каюту.

Каютой оказалась небольшая каморка с тюфяком на полу и маленьким мутным оконцем. Всё. Больше в этих «покоях» не было ничего, и я снова со вздохом подумала, что не так представляла начало нашего задания. Нет, я не мечтала о хоромах капитана, но спать на мешке, набитом сеном... Такого в мои планы точно не входило.

Впрочем, как и становиться убийцей.

— Как ты понимаешь, мы не должны привлекать внимание, — явно всё поняв по выражению моего лица, сказал Рейдмар. — Поэтому придётся немного потерпеть и побарахтаться в этом корыте. Недолго. Дня через три причалим к берегам Флаоса.

— Я всё понимаю, — пробормотала, продолжая оглядываться.

Зачем — не знаю. Может, щели в стенах считала или складки на явно жёстком лежаке.

Главное, чтобы не пришлось считать в нём и клопов.

— Пойду принесу тебе обогревающий артефакт. Не хочу, чтобы ты мёрзла, — добавил Рейдмар.

Сказать, что на этом расчудесном судне было прохладно — это не сказать ничего. Стоило Горну упомянуть про артефакт, и я сразу почувствовала, как сырость и холод пробираются под плащ.

— Спасибо, — благодарно ему улыбнулась, получив в ответ кивок и тоже улыбку: открытую и дружелюбную.

— Располагайся пока. Скоро вернусь, — с этими словами он вышел, притворив за собой скрипучую дверь.

* * *

У меня и генерала номер два были явно разные представления о «недолго». Для меня три дня в открытом море оказались той ещё пыткой.

Бесконечной.

Невыносимой.

Во-первых, я на собственной шкуре ощутила все прелести качки. Первые два дня меня буквально выворачивало наизнанку, хотя я почти ничего не ела. Только пила загодя приготовленные Леаном отвары, которые в теории должны были помочь унять тошноту и вернуть силы, но на практике особо не помогали.

Во-вторых, на третий день нашего кошмарного заплыва я поняла, почему море, пролегающее между Эргандаром и Флаосом, называют Буйным. Честно, в иные моменты думала, что мы так и не доберёмся до чужих берегов, и вместо заветной суши нас будет ждать морское дно с кровожадными акулами.

Судно шатало так, что непонятно, каким чудом оно вообще уцелело, осталось на плаву. Мне снова было плохо, но уже не от тошноты, а от страха и осознания, что вот и закончилась такая короткая жизнь чаровницы Лайры. Но... как ни удивительно, на четвёртый день нашего путешествия это джарово корыто всё-таки пришвартовалось в порту Мэиты. По пристани я шла, еле перебирая ногами, всё ещё до конца не веря, что первый этап (просто ужасный!) остался позади. Мы прибыли во Флаос. Справились. Теперь бы добраться до гостиницы и можно будет выдохнуть.

Порт покидали под иллюзией, наложенной Гербертом. Я сейчас была не в состоянии даже себе изменить внешность, а менять её другим ещё толком не умела. В гостиницу входило шестеро скромно одетых флаосцев, назвавшихся торговцами, прибывшими в столицу из небольшого приморского города. Все мужчины: смуглые, с карими глазами и каштановыми волосами — типичная для здешних мест внешность. Иллюзор мастерски удерживал наши личины и, судя по всему сила его дара ничем не уступала дару Имады. Я бы с удовольствием и об этом его расспросила, о его чарах и знаниях, но понимала, что сейчас не время и не место проявлять любопытство. Возможно, на обратной дороге...

Если опять не буду в состоянии овоща.

Также Герберт мастерски владел флаоским, говорил уверенно и без малейшего акцента. Как и Рейдмар с Вейнандом. Я же хоть и учила этот язык дома и в Кальдероке, говорить на нём пока не решалась. Но хотя бы понимала, и то замечательно.

— До вечера отдыхаем. В семь жду вас внизу на ужин, — распорядился на флаоском Рейдмар.

— До вечера голодать... — беззлобно проворчал Герберт, оглядываясь в поисках своей комнаты, которую должен был делить с Леаном и Стерденом.

Соседом Рейдмара стал Эскорн, а мне досталась спальня с ними рядом. К слову, за минувшие три дня Вейнанд со мной почти не разговаривал. Так лишь, время от времени заходил, чтобы справиться о моём самочувствии, а больше...

А больше мы ни о чём не говорили.

Это его отстранённость, если не сказать — холодность, заставляла беспокоиться. Бросив на него беглый взгляд, но так и не поймав ответный, я пожелала всем приятного отдыха и заперлась в своём номере.

Не успела за мной закрыться дверь, как иллюзия рассеялась, будто её и не было. Я снова стала Лайрой: уставшей, сонной, вялой. Блаженно потянулась, повела плечами и, бегло осмотрев скромно обставленную комнату, юркнула в уборную. Увы, в ней, как и в моей каморке в Кальдероке, душевой не имелось. Но хотя бы это не общее помещение, а мыться над раковиной я уже приспособилась.

С горем пополам приведя себя в порядок, зевая, поплелась к кровати. Уснула тотчас же, не успела голова коснуться подушки. Даже то, что в комнате было прохладно (каминами здесь и не пахло), не расстроило и не смутило. Я просто не стала раздеваться: завернувшись в плащ, сжалась в комок и тут же провалилась в спасительное забытьё.

Проснулась от того, что кто-то тыкался в меня рогами. Ни коров, ни оленей в этой комнате, когда засыпала, не было, а значит...

Эшвар.

— Отстань... Дай поспать!

— Деточка, уже вечер. Надо вставать, — занудно пробухтел фамильяр.

И снова боднул меня в плечо.

Садист и живодёр.

— Не хочу я ужинать...

— А надо. Надо, Лайрочка, копить силы. Для завтра.

Стоило хранителю упомянуть про завтра, как сонная хмарь покинула моё сознание. Спать больше не хотелось; впрочем, аппетит тоже не появился. Наоборот, думая о первом дне весны, о свадьбе генерала-протектора, которая нашими стараниями должна обернуться трагедией, мне хотелось чего угодно, но только не возвращать себе силы.

Лучше так и продолжу валяться здесь «при смерти».

— Лайра, давай, вставай. Скоро придёт Герберт, чтобы наложить иллюзию.

— Я и сама могу...

— Никаких сама! Береги силы, деточка. Понапрасну не распыляй, — наставительно