Вяземская катастрофа 41-го года - Лев Лопуховский

А теперь послушаем генерал-полковника Еременко:

«Еще ночью 2 октября я докладывал Б.М. Шапошникову о наметке плана действий войск фронта. При переговорах присутствовали член Военного совета фронта П.И. Мазепов, начальник штаба фронта Г.Ф. Захаров, начальник политуправления фронта А.П. Пигурнов и недавно прибывший начальник оперативного отдела штаба Л.М. Сандалов. К исходу 2 октября мы установили уже направление главного удара противника, ибо он ясно обозначился продвижением в глубину нашей обороны. Я коротко ознакомил Бориса Михайловича с обстановкой, которая складывалась очень невыгодно для войск Брянского фронта, так как противник нанес охватывающие удары.

Теперь маневр врага был нами своевременно разгадан (на третьи сутки! Выделено мною. – Л.Л.), и сразу же был сформулирован замысел необходимых контрмероприятий. Об этом я и докладывал начальнику Генерального штаба, чтобы получить его одобрение, без которого мы не имели права осуществлять какие-либо принципиальные изменения в действиях войск. Наш план состоял в том, чтобы в случае выхода противника в наши тылы немедленно начать отвод войск и нанести удар по врагу, прикрываясь с фронта небольшими заслонами, используя для этого четвертую или третью часть войск, и выйти на новые рубежи, указанные Ставкой.

На это предложение Б. М. Шапошников с присущей ему вежливостью ответил, что в Ставке придерживаются другого мнения, что следует не маневрировать, а прочно удерживать занимаемые рубежи. Я знал, что возражать бесполезно. Нужно было принимать меры к удержанию занимаемых рубежей» [49].

Судя по тексту, разговор происходил до позорной сдачи Орла. Даже свидетели названы. И среди них начальник штаба генерал Захаров, который в 20.00 3.10 доложил Шапошникову, что в течение двух суток не имеет связи с командующим фронтом. Оказывается, на третий день наступления противника – к исходу 2 октября – Еременко стало ясно направление главного удара противника. Некоторым авторам мемуаров, как правило, всегда все ясно, но задним числом, а иногда даже до того, как произошли те или иные события.

Успешное продвижение войск Гудериана во многом объяснялось массированной поддержкой их действий силами 2-го воздушного флота. На орловском направлении действовало около 300 боевых самолетов. Господство противника в воздухе сводило на нет все усилия фронта по маневру силами с целью локализовать прорвавшуюся группировку противника. В этом отношении расчеты Гудериана полностью оправдались. В связи с этим следует признать, что в вермахте было хорошо налажено взаимодействие авиации с наземными войсками. В каждом объединении создавался штаб связи ВВС, принимающий заявки на бомбежку войск противника и передающий их непосредственно в поддерживающие эскадрильи. При управлении каждого корпуса и дивизий, действующих на главном направлении, находились офицеры ВВС, которые поддерживали непрерывную связь непосредственно с боевыми группами самолетов в воздухе[135].

4 октября 47-й моторизованный корпус противника занял Локоть в 45 км севернее Севска и развил наступление на направлении Навля, Брянск. Одновременно 18-я и 17-я танковые дивизии корпуса повернули на север на Карачев и ст. Свень, глубоко охватив войска Брянского фронта с востока. В результате крупные силы противника глубоко обошли с востока войска 13-й армии и вышли на тылы 3-й армии Я.Г. Крейзера. Севернее Брянска противник овладел Людиново и силами 13-го ак стал развивать наступление на Жиздру. Правофланговая 217-я стрелковая дивизия 50-й армии под давлением двух пехотных дивизий (258-я и 34-я пд) противника к 17.00 3 октября отошла на рубеж Будчино (25 км юго-западнее Кирова), р. Ветьма. В промежуток между нею и 279-й стрелковой дивизией была введена в бой 299-я сд. Но это мало что изменило. Стало ясно, что войска Гудериана стремятся соединиться восточнее Брянска с соединениями 2-й полевой армии и окружить основные силы Брянского фронта.

Начальник оперативного отдела штаба группы армий «Центр» уточнил задачу 2-й танковой группы: по достижении дороги Орел – Брянск во взаимодействии со 2-й армией уничтожить вражеские силы, стоящие перед ней, остальными силами, не требующимися для выполнения первой задачи, продвигаться дальше правым флангом вдоль р. Ока, чтобы достичь района восточнее Сухиничи[136].

Командующий Брянским фронтом принял решение перегруппировать силы с целью не допустить обхода района Брянск с северо-востока. Для чего приказал усилить 50-ю армию к 22.00 4.10 1-м гв. минометным полком, а на угрожаемом направлении устроить завалы, заграждения на лесных дорогах, минировать переправы. В 2.00 4.10 Еременко поставил задачу войскам фронта на уничтожение танков мотомеханизированных войск противника в районах Жихов, Чернатское, Севск, Дмитриев-Льговский, Кромы, Орел. В 23.40 4.10 13-й армии было приказано обороняться, для чего готовить вторую оборонительную полосу. Одновременно силами 6-й сд наступать и занять Суземку. Задачи были поставлены, но только не ясно было, какими силами и средствами их выполнять.

Принимаемые фронтом меры были недостаточными, чтобы устранить угрозу окружения. Обстановка продолжала ухудшаться. 4 октября из штаба 50-й армии в 21.00 доложили, что 217-я стрелковая дивизия к исходу дня отходит в район Ольшаницы (20 км южнее Людиново. – Л.Л.), Волынский переезд, выс. 197.6. (Здесь заметно поредевшие части дивизии совместно с переброшенной на это направление 290-й стрелковой дивизией с 643-м кап приостановили наступление противника и сдерживали его в течение 5 и 6 октября. – Л.Л.). 108-я танковая дивизия заняла Павловичи, но удержаться не смогла. К 6.00 5.10 она вышла в район Карачев для усиления обороны.

Командующий 3-й армией генерал Крейзер 5 октября запросил Еременко:

«В связи с создавшейся сложной обстановкой, возможностью изолированных действий, когда потребуется принимать исключительно самостоятельные решения, прошу сообщить намеченный вами общий план дальнейших действий»[137].

Странно, но, по словам Еременко, он с 5 октября как раз находился в 3-й армии. Отрывок из его книги:

«Следует особо отметить действия 42-й танковой бригады и 287-й стрелковой дивизии. Они показали чудеса храбрости и решительности в ходе контратак 3, 4 и 5 октября. Я и член Военного совета Мазепов находились в этих соединениях и помогали их командирам в организации боя. 5 октября танки противника все же вклинились в наши боевые порядки и прижали ВПУ (временный пункт управления) к болоту. Машины, на которых мы приехали, и рация застряли в трясине. Мы с членом Военного совета и офицерами оперативного отдела штаба оказались пешими и без связи. Обстановка же требовала немедленных переговоров с Москвой и принятия ряда других мер по упорядочению управления войсками и их перегруппировке. Переправившись вброд через реку и отыскав грузовую машину, добрались до г. Локоть, оттуда на самолете По-2 полетели в штаб фронта. Этот полет по прифронтовой полосе был далеко не безопасным, учитывая господство противника в воздухе и то, что в самолете, рассчитанном на одного пассажира, мы оказались вдвоем с Мазеповым. Добравшись до аэродрома под Брянском, к вечеру 5 октября мы вернулись на КП фронта в районе ст. Свень.

На КП фронта я выслушал доклад начальника штаба фронта Захарова об изменениях, которые произошли в положении фронта за время нашего отсутствия, и тут же доложил об обстановке в Генеральный штаб» [49].

Возможно, генерал Крейзер свой запрос отправил уже после того, как Еременко так поспешно покинул расположение его армии? Впрочем, приключения командующего фронтом на этом не закончились. И скоро он, но уже не по своей воле, снова окажется на командном пункте этой армии. Читатель, надеюсь, обратил внимание, как храбро и решительно на этот раз действовала 42-я танковая бригада под личным руководством командующего фронтом? Вот только не понятно, кто в течение двух суток руководил войсками фронта?

Сообщение о внезапном захвате противником Орла прозвучало для советского командования как гром среди ясного неба. В руки врага попал важный административный центр, крупный узел железнодорожных и шоссейных дорог, ставший плацдармом для дальнейшего наступления немецких войск. Противник получил возможность использовать отличную шоссейную дорогу для снабжения своих войск. Оставление города во многом нарушило планы советского командования. В это время севернее Орла должны были сосредотачиваться части только что созданного 1-го гвардейского стрелкового корпуса под командованием Д.Д. Лелюшенко. Корпус первоначально предназначался для разгрома группировки противника, вклинившейся в оборону Брянского фронта. В связи с падением Орла ему была поставлена новая задача – контрударом из района Мценска остановить дальнейшее продвижение танковых войск противника. И.В. Сталин при постановке задачи Лелюшенко провел красным карандашом линию вдоль реки Зуша и сказал: «Дальше Мценска противника не пускать, ни при каких обстоятельствах».