Сладкое вино любви - Барбара Делински

– А Сюзанна и Марк? Они-то уж точно попадают под эту категорию.

– Они другое дело. Это родные. Вы же понимаете меня, у вас тоже семья.

Оливии стало стыдно. Натали делится с ней личными переживаниями, превозмогая боль, честно отвечает на самые нелицеприятные вопросы, а она, Оливия, дважды солгала ей.

– По правде сказать, – тихо сказала Оливия, – я не знаю своих родных. Знаю только, что мама у меня была. Мне хотелось, чтобы были и отец, и братья, хотя бы один. Но у меня никого нет.

Натали не рассердилась – напротив, черты ее смягчились, в глазах светилось сочувствие.

– Вы часто видитесь с ней?

Оливия покачала головой.

– Вообще не встречаетесь?

Оливия хотела было снова солгать, но поняла, что устала от лжи, устала лгать Натали и прежде всего самой себе. Она снова покачала головой.

– Где она? – спросила Натали.

– Не знаю.

– Я могу ее разыскать. Люди не исчезают с лица земли бесследно.

– Нет, не делайте этого, – быстро сказала Оливия. – Она не хочет, чтобы ее нашли. Я связывала ее по рукам и ногам. Она заслужила свободу.

– Но вам нужна мать, а Тесс – бабушка.

– Но что, если мы найдем ее, а она откажется от нас? Это хуже всего.

– Вот оно что, – грустно улыбнулась Натали. – Вы отпускаете ее, потому что для вас лучше не знать правду. Правда может причинить боль. Теперь вы понимаете, что чувствовала я. Мне было проще вычеркнуть из сердца любовь Карла, потому что иначе я бы просто не смогла жить.

– Но вы каждый день видели его. Он вернулся сюда после войны. Как вы могли не думать о том, что потеряли его навсегда?

– А зачем думать об этом? – возразила Натали. – Да, я могла бы думать об этом день и ночь, но что толку? Да у меня и не было времени на размышления. На моих руках было двое детей, умирающий отец, дом, кухня, ферма. Попробуйте отыскать здесь романтику, Оливия Джонс. Я вертелась как белка в колесе с утра до вечера и тащила на себе абсолютно все. Это не значит, что я не думала о том, чего лишилась. Думала, конечно. Я же человек. – Она встала и прошла в дальний угол сада, где остановилась, горестно заломив руки. Оливия последовала за ней, чувствуя себя ужасно неловко.

– Простите, я не должна была так говорить.

– Меня задел не ваш вопрос, а ваш укор.

– Нет, я вас совсем не осуждаю. Как я могу осуждать вас? Вы же не осуждаете меня за то, что я солгала вам про свою семью.

– Я сама казню себя больше, чем кто-либо другой, – сказала Натали. Она обернулась, и в глазах ее блеснули слезы. – Я предала Карла и отказалась от прекрасного, чистого чувства. Да, я страдала, страдала тайно от всех.

Она смахнула слезы трясущейся старческой рукой.

– Простите меня, – прошептала Оливия.

– Не извиняйтесь, – пробормотала Натали, обняв Оливию за плечи. – Вы делаете то, что должны делать. Это ваша работа. Я не люблю говорить о своих переживаниях. Мне кажется, я не заслужила сочувствия. Но я не хочу, чтобы мои дети думали, будто мой жизненный путь был усеян розами.

– Но когда вернулся ваш муж, стало полегче? – спросила Оливия.

– Вот тогда-то и начались настоящие трудности.

Глава 17

Видеть Саймона Оливии не хотелось. Она так и не решила, как себя вести. Физическое влечение без какой-либо привязанности – только этого ей сейчас не хватало! Но Натали права: тело женщины порой ведет себя не так, как того требует разум.

Если точно, то Натали говорила о голосе разума и голосе сердца, но не все ли равно? Оливия не доверяла себе. По утрам она оставалась в постели до тех пор, пока Тесс не приходила в ее комнату в сопровождении своих любимцев котов. К тому времени Саймон уже уезжал на плантацию. Думала ли она о нем?

У нее не было ни минуты на праздные размышления. Если она не отвечала на телефонные звонки в кабинете Натали, то сидела за компьютером, внимательно перечитывая написанное, проговаривала вслух предложения, чтобы добиться плавности. Но это только полдела. Смысл слов зависит от контекста, и для каждой фразы надо подбирать свою интонацию.

Натали была права. Оливия не имела права на осуждение, но слащавый тон еще хуже. Нельзя превращать историю Натали в слезливую мелодраму, это лишит ее достоверности.

Необходимо найти золотую середину. Ради этого Оливия по нескольку раз переписывала уже готовые главы. Она работала в кабинете на чердаке, когда Тесс засыпала, и брала с собой в постель блокнот, чтобы записывать удачные мысли. Думала ли она о Саймоне? Конечно. Если бы он сделал шаг навстречу, она бы, наверное, не устояла. Но он отсутствовал день-деньской. А так ей было проще выкинуть его из головы.

К тому же в доме все пошло кувырком. Наняли новую горничную, а ей требовалось время, чтобы наладить работу. Мадалена бы ей помогла, но они с Жуакином давно уехали. Без них в кухне воцарился настоящий хаос. Натали приглашала то одну, то другую кухарку, но никак не могла найти подходящую. А пока что трапеза до предела упростилась и каждый выкручивался как мог. Обедали в городе, на ленч покупали бутерброды в закусочных, а завтрак готовили себе сами. Но тут за дело взялась Оливия. По крайней мере, завтрак она готовить умела. Сначала она испекла блинчики, на другой день приготовила омлет, на третий – французские тосты. Она варила кофе и готовила овсяную кашу, покрошив туда бананы и другие фрукты. Она была страшно горда собой, пока на четвертое утро Джилл не попросила у нее чашечку чаю и тост.

Оливия поначалу испугалась, что ее стряпня стоит у всех комом в горле, но тут ей пришла в голову другая мысль.

– О Боже, ты, наверное, говорила с Грегом.

Джилл улыбнулась:

– Почему ты так думаешь?

– Ты немного бледна.

Немного – не то слово. Джилл была бледна как мел, светлые волосы просто зачесаны за уши – видно, у нее не хватило сил даже на то, чтобы сделать прическу.

– Грег – тяжелый человек, – сказала она, опуская пакетик с чаем в чашку. Долив воды, поставила ее в микроволновку.

– Он недоволен, что ты здесь?

– Нет, ему нравится, когда я в Асконсете. – Она выставила время на регуляторе и включила печь. – Хорошо бы он приехал. Я не виделась с ним уже месяц. Это похоже на развод.

– Правда? – осторожно спросила Оливия. Она ни разу в разговоре с Джилл не касалась личной темы, но теперь они подруги.

Джилл, видимо, тоже так думала, потому что ответила без колебаний:

– Не официальный развод, конечно. Я пожила у мамы. Надеялась, что Грег испугается и задумается. Он хочет, чтобы я вернулась к нему в Вашингтон. – Она открыла холодильник. – Но сперва нам надо многое обговорить. И если я поддамся на его уговоры и вернусь, все пойдет по-старому. – Она сунула в тостер кусочек батона с изюмом.