След Бремера - Валерий Муллагалеев

ничего не запомнил, но понял, что сейчас его решение действительно что-то изменит.

– Я прошу освободить сэра Арчибальда, – сказал Ноланд. – Вы уполномочены выполнить такую просьбу?

Кир-филак отпрянул от телескопа и удивленно посмотрел на Ноланда. Некоторое время губы клетта беззвучно двигались, словно он собирался что-то сказать, но каждый раз передумывал. Наконец Ликург совладал с эмоциями и сказал.

– Мне понадобится объяснение, потому что освободить его значит нарушить правила.

Ноланд не удержался и спросил:

– А когда мы говорили про немедленную казнь – в том случае вы закон не нарушили бы?

– Речь не о букве закона, а о других правилах. Арчибальд напал на филаков Эпимахии. По сути он представляет собой некое зло – порочный человек, называющий себя рыцарем Ордена Совершенства. На мой взгляд, увеличить его наказание допустимо, но уменьшить – не правильно.

– Я понял вас, но смотрю на ситуацию с другой стороны. С сэра Арчибальда при освобождении нужно взять обет не причинять вреда семье Бремеров и нашим близким и не мешать нашему исследованию, будь то словом или делом.

Клетт посмотрел на Ноланда с разочарованием.

– Ты полагаешь, он станет соблюдать клятву?

– Для рыцаря Ордена Совершенства обет священен.

– Мы уже затрагивали эту тему. Он лишь называет себя рыцарем, но не является им.

– Я начал размышлять об этом несколько дней назад, после первой встречи с Андроником. Оценивать людей по поступкам – метод мудрый и надежный. Но мировоззрение, точнее, желание и намерение быть кем-то, стать кем-то – не пустой звук.

– Если только человек не лицемер, – покачал седой головой Ликург.

– Конечно. Но если человек искренне считает себя кем-то, допустим, рыцарем, то он и есть рыцарь. Потенциально.

– Я недостаточно хорошо говорю на северных языках. Приведи метафору.

Ноланд потер лоб. Слово "потенциально" казалось исчерпывающим.

– Желудь, – сказал он наконец. – Желудь не дуб, но как бы хочет им стать.

– Так… – задумчиво протянул Ликург.

– Потенциально желудь является дубом. И он им станет, если с желудем обращаться как с будущим дубом. Если его посадят в лесу, он станет настоящим деревом, а если в цветочный горшок – нет. Поэтому рыцарю надо дать возможность быть рыцарем или хотя бы не лишать его этой возможности.

– Интересный тезис, – сказал Ликург после некоторого молчания. – По своему опыту скажу, что подобные размышления и разного рода личная философия обычно являются самоутешением. Иначе говоря, так человек убеждает себя в собственной значимости, выдает желаемое за действительное, мол, раз я считаю себя рыцарем, то я он и есть. Но если речь не о себе, а о другом человеке… такое предположение окажется либо беспочвенной фантазией, либо мудростью.

– Надеюсь на второе.

– Я не закончил мысль. Делать такое предположение, когда доверие к человеку может обернуться для тебя гибелью, – неразумно. Теперь закончил. Веди свою мысль дальше.

– Также нужно взять с него обещание быть рыцарем.

– Зачем? Он и так мнит себя таковым.

– Обет принимается целиком или отвергается целиком, – сказал Ноланд, вспоминая посвященные рыцарству героические песни. – С таким обещанием рыцарь не сможет потом отвергнуть обет, сославшись на то, что обет противоречит кодексу рыцаря или был дан под принуждением.

– И чего ты хочешь всем этим добиться?

– У меня для этого нет логического объяснения. Только смутные ощущения.

– Не хочешь ли ты сказать, что видишь суть людей?

– Нет, в людях я, к сожалению, разбираюсь так себе, – покачал головой Ноланд. – Я в основном проводил время с книгами и мне кажется, что вижу суть историй. Легендарных и реальных. Древних и… и я чувствую героические предания, когда они пишутся прямо сейчас.

Ликург долго молчал. Когда он заговорил, то голос его как будто стал моложе и звонче.

– Ты решился на большой риск. Основания твои туманные и фантастические, но благородные. Я исполню твою просьбу. Более того, я разделю с тобой риск и мудрость – рыцарь также должен дать обещание никогда не выступать против филаков и соблюдать правила заповедников.

– Осталось только, чтобы сэр Арчибальд согласился дать клятву, – сказал Ноланд.

– Без сомнения, согласится и с радостью покинет тюрьму. Вопрос в том, будет ли этой клятве следовать.

Глава 21. Свобода Арчибальда

Наконец-то ему дали побриться. Арчибальд избавился от колкой щетины, и его мясистая челюсть снова стала похожа на гладкий серый бетон. Стянутые в косу русые волосы визуально уменьшали лоб, придавая лицу форму груши. Неделя, проведенная в камере, сказалась на фигуре, Арчибальд с удивлением заметил, что перевязь шпаги болтается, в поясном ремне нужно проделать новую дырку. Чувствовал он себя неплохо, полученные в драке с клеттами раны уже затянулись, вздутые от мышц запястья сохранили прежнюю силу, от непривычно долгой трезвости сознание день ото для прояснялось и преподносило новые размышления, как будто он находил в собственном доме новые комнаты и коридоры. Клетты накормили его, разрешили помыться и вернули все вещи, даже оружие. Первым делом Арчибальд схватился за жестяную коробочку с монпансье – после недели на хлебе и воде сладкие фруктовые леденцы порадовали как никогда.

Все это произошло сразу после того, как он согласился подумать над предложенной клятвой. Комендант форта в свою очередь согласился, что принесение обета требует торжественной обстановки и не полагается произносить громкие слова, будучи грязным и скованным кандалами.