Лживая правда - Виктор Метос

Но он все равно сказал, что не его, и попросил больше его этим не беспокоить. – Скрестив руки на груди, Лили уставилась в темноту за окном. – Итак, я одна, беременная, без образования и без каких-либо надежд покинуть город, бежать из которого мечтала еще с детства. Люси это понимала. Мы собрались всей семьей, и все согласились, что Люси будет ребенку лучшей матерью, лучше, чем я. У нее уже был свой ребенок, а при родах возникли проблемы, и ей пришлось удалить яичники. Она хотела иметь больше детей, а я стремилась выбраться отсюда. Все казалось просто… идеальным. По крайней мере, в тот момент.

Неуютно заерзав, она снова принялась теребить медальон.

– Я родила Кэмдена, отдала его сестре, после чего подписала контракт с армией. – Лили сглотнула комок в горле. – Что я за человек, Дилан? Ну как мать может отдать своего ребенка?

– Да ты сама тогда, по сути, была еще ребенком.

– Даже…

– Лили, ты была еще ребенком. В двадцать лет мы не такие, как в тридцать. – Объявили посадку на их рейс. – Ты думала о том, чтобы забрать сына обратно?

– Став взрослее… да, думала. Но сестра никогда не откажется от него. К тому же Кэмдену, возможно, это причинит боль.

– Ему будет значительно больнее, если он выяснит, что Люси не его мать, а кое-кто предпочел ускользнуть, вместо того чтобы сказать ему правду. – Дилан помолчал. – Вот почему ты хочешь, чтобы нас каждый вечер показывали в новостях? Чтобы привлечь новых клиентов, и тогда на суде по опеке ты покажешь более высокие доходы?

Рассеянно уставившись в пол, Лили снова покачала головой:

– Не знаю… Да и какая из меня будет мать?

– Замечательная.

Ничего не ответив, Лили положила голову ему на плечо, и они вместе стали смотреть на мигающие в темноте за окном огни самолета.

Глава 64

В понедельник утром перед зданием суда собралась такая толпа журналистов, что приставу пришлось расчищать Дилану дорогу. Дело привлекло к себе не только общенациональный, но и международный интерес. Телеканал «Судебные новости» установил в зале суда стационарные камеры и ежедневно выдавал в эфир несколько часов заседаний. Журналисты осаждали дома Дилана, Мэдлин и Лили, заваливая их телефонными звонками и сообщениями электронной почты. Один корреспондент даже попытался пробраться в тюрьму с фальшивым удостоверением адвокатской коллегии штата Невада, заявив, что ему нужно поговорить с Арло Уордом.

Холли Фоллоуз, сидевшая в зале суда вместе со своим отцом, встретила Дилана резким взглядом. Дилану захотелось ответить ей теплой улыбкой, пожелать доброго утра и вообще хоть как-нибудь показать, что он ее заметил; однако, понимая, что это лишь еще больше ее смутит, он просто отвернулся и прошел мимо.

Ввели Арло. Улыбнувшись, он пожал руку Дилану и Лили и обнял Мэдлин. Усевшись, пододвинул к себе блокнот и карандаш и сказал:

– Вид у вас уставший.

– Все в порядке, – успокоил его Дилан. – Просто работа такая.

– Извините, что втянул вас во все это. Понимаю, как несладко вам приходится.

– Вы меня никуда не втягивали, Арло. Я сам взялся за это дело.

В зал вошел судья Хэмилтон, и все разговоры смолкли. Теперь зал был постоянно заполнен до отказа, и места для зрителей занимали те, кто приходил первым. После того как все места оказывались заняты, в дверях вставал пристав, который больше никого не впускал.

Хэмилтон сел, и все тоже сели. Судья обвел взглядом зал, задержавшись на мгновение на телекамерах, после чего сказал:

– Пожалуйста, введите присяжных.

Присяжные заняли свои места, и Дилан отметил, что вид у них посвежевший. По понедельникам так бывало всегда, но к пятнице присяжные будут выглядеть так, словно у них всю неделю продолжался запой.

– Обвинение может вызвать следующего свидетеля.

– Ваша честь, мы бы хотели вызвать свидетеля вне очереди.

– Вызывайте.

– Мы приглашаем дать показания Лину Уорд.

Дилан и Лили разом вскочили на ноги. Округлившимися глазами Арло оглянулся на открывшуюся дверь, в которую пристав ввел его жену.

– Возражение! – сказала Лили. – Защиту не уведомили о том, что миссис Уорд будет давать показания сегодня. Кроме того, она, как супруга обвиняемого, пользуется определенными правами, и обвинение не должно даже общаться с ней, не говоря о том, чтобы вызывать ее в качестве свидетеля.

– Ваша честь, – спокойно возразила Келли, – миссис Уорд отказалась от своих прав и дала согласие дать показания. Она есть в списке свидетелей, который мы предоставили защите, поэтому отдельное уведомление не требуется.

– Это же какой-то бред! – возмутился Дилан. – Миссис Уорд пользовалась своими правами супруги на протяжении всего процесса, и вот сейчас она вдруг без каких-либо видимых причин от них отказывается? Несомненно, обвинение запугало ее, заставив давать показания.

– Ваша честь, я отвергаю эти голословные обвинения. Ничего подобного мы не делали, и как только миссис Уорд займет место за кафедрой, всем станет ясно, что она здесь по своей воле и без принуждения.

Подавшись вперед, судья Хэмилтон подпер подбородок рукой, словно философ.

– Миссис Уорд значится в списке свидетелей, предоставленном обвинением. Если она готова под присягой отказаться от своего права, я не вижу проблем с тем, чтобы она дала показания.

Лина принесла присягу и заняла место за кафедрой для свидетелей. Она старательно не смотрела на мужа, а у того на лице был написан шок.

– Что она может сказать? – шепотом спросил у него Дилан.

– Не знаю.

Представив Лину, Келли спросила у нее:

– Насколько хорошо вы знаете своего мужа, миссис Уорд?

– Ну, наверное, достаточно хорошо.

– Расскажите нам про него. Каким видите его вы.

Лина мельком оглянулась на Арло.

– Он заботится о семье. Всегда следит за тем, чтобы у нас с Эми все было, даже несмотря на то, что он не может много работать. Он тихий и скромный. Немногословный. Очень любит эту настольную игру, го, и видеоигры. Которые требуют много времени. Наверное, ему нравится на что-то отвлекаться.

– Отвлекаться от чего?

– Арло страдает от шизофрении и депрессии.

– Давайте поговорим об этом подробнее. Когда ваш муж сообщил вам о том, что болен шизофренией?

– После нескольких встреч. Он сказал, что должен мне кое в чем признаться, и все мне объяснил. То, что голова у него работает не так, как у остальных людей, и иногда он может вести себя странно, но не нужно на это обижаться.

– И вы, несмотря ни на что, вышли за него замуж?

– Вышла. Он совсем не казался мне странным. – Лина снова оглянулась на мужа. – И я его полюбила.

– Сколько раз за время замужества вы наблюдали у вашего мужа зрительные галлюцинации? Когда он видел то, чего на самом деле нет?

Лина ответила не сразу:

– Никогда.

По залу пробежал негромкий шум. Оглянувшись на Лили, Дилан понял, что они оба подумали одно и то же: «Проклятье!»

Или Лина солгала им, когда они навещали ее дома у ее матери, или она лгала сейчас.

Они подали возражение, которое было отклонено.

– Вы ни разу не замечали, чтобы у вашего мужа были зрительные галлюцинации? – продолжала Келли.

– Понимаете, бывает, Арло ведет себя не так, как другие. Иногда разговаривает сам с собой, ему в голову приходят разные странные мысли, но я никогда не видела, чтобы у него в моем присутствии бывали галлюцинации.

– Ну а слуховые галлюцинации?

– Не знаю. Арло говорит, что иногда ему что-то слышится.

– В данном процессе утверждается, Лина, что ваш муж страдает помрачением рассудка, то есть таким сильным психическим расстройством, что не может отвечать за совершенные им убийства. А вы что думаете на этот счет?

– Возражение! Она не психиатр!

– Возражение поддерживается.

– А теперь я собираюсь перейти к очень болезненной теме, Лина, – продолжала Келли, – и сожалею о том, что вынуждена спрашивать вас об этом. Но я заглянула в вашу историю болезни и выяснила, что в этом году вы четырежды обращались в травмпункт.

Опустив взгляд, Лина сглотнула комок в горле. В глазах у нее блеснули слезы.

– Да, – тихо промолвила она.

– Первый раз со сломанной рукой, затем с переломом запястья, потом со сломанной челюстью,