Николай I Освободитель // Книга 6 - Андрей Николаевич Савинков

— Ничего от вас требовать я не буду. И от вашего сына тоже. И не потому, что я такой уж добрый, просто смысла нет. Если завтра вы станете французским королем, то очень быстро откажитесь от всех своих обещаний, как откажется и любой другой, это очевидно. — Я вдохнул приятный свежий вечерний воздух, и продолжил мысль. — А так… Лояльность, доступ к вашим связям во Франции, ничего такого, за что вам было бы стыдно перед потомками.

Никаких особых связей у Луи-Филиппа на родине не осталось — шутка ли сорок лет прошло, какие уж тут связи. Мой прибыток тут был в другом — я хотел воспитать не связанного с Россией кровными узами «принца» в русской культуре. Воспользоваться опытом англичан, опять же. Трюк максимально простой и оттого эффективный. Появится где-то в Европе вакантный трон — кого туда сажать? Мы против Ганноверцев, Ганноверцы против Романовых, все против Бонапартов, Габсбурги опять же эти достали всех… А вот есть принц, у которого течет в жилах королевская кровь и который не связан ни с одним из «больших» монарших домов Европы. Ну серьезно не считать же в нашем просвещенном 19 веке Испанцев или Неаполитанцев «большим» домом. А принц меж тем воспитан как русский, говорит по-нашему, думает по-нашему и считает своей родиной не далекую Францию, где и не был-то никогда, а Россию. Помнится, в той жизни Англичане что-то подобное с греческим престолом провернули, они в таких комбинациях дело знают крепко, не зря же «старших» Бурбонов у себя приютили. А я готов учиться у всех, лишь бы толк от этого имелся.

Глава 14

Небольшой колесный паровой катер, использующийся моряками в качестве разъездного, мерно шлепал лопастями по водам Балтийского моря. Несмотря на то, что на улице стояла середина июля, на воде было совсем не жарко, скорее даже прохладно. Градусов семнадцать, не больше. Легкий бриз поднимал вылетающие из-под колес пароходика брызги и бросал их стоящим у лееров людям в лица. О том, что компания подобралась тут максимально представительная, говорил поднятый на носу императорский вымпел — золотистого цвета прямоугольное полотнище с двумя треугольными косицами того же цвета и черным двуглавым орлом — сейчас активно развевающийся на ветру. На флоте, как, собственно, и в армии, и особенно в гвардии, крайне любили всяческий символизм. Вот, например, если бы эти косицы были белыми — это означало бы, что на борту ЕИВ Наследник Престола, а если синие — что императрица. В общем — классика, общество, не имеющее цветовой дифференциации штанов, не имеет цели.

По действующему морскому уставу — принятому еще во времена Павла — при появлении в виду флота корабля под императорским знаком, ему нужно отдавать салют из всех орудий. При этом почему-то флаги, вымпелы и гюйсы в процессе салютации должны быть спущены вниз.

Я вытер случайную соленую каплю, прилетевшую на щеку и с некоторым внутренним удовлетворением еще раз окинул строй паровых фрегатов, ждущих меня на выходе из Невы. Сегодня я должен был принять участие — в качестве наблюдателя, правда, а не в качестве участника — в морских маневрах и стрельбах, посвященных входу строй последней серии из двух «Фельдмаршалов», которые только-только прошли все испытания и были переданы флоту. Последний корабль этой серии «Фельдмаршал Шереметьев» сейчас активно достраивался на Черном море и тоже готовился к сдаточным испытаниям.

Тем временем разъездной катер причалил к борту «Фельдмаршала Шувалова», на котором адмирал Лазарев — командующий паровой эскадрой Балтийского флота — держал свой флаг, после чего сверху нам сбросили верёвочную лестницу, по которой я, не показав правда присущей морякам лихости, взобрался на борт парохода. Здесь меня встретила построенная команда и весь офицерский состав корабля.

— Добрый день, Михаил Петрович, — поздоровался я с Лазаревым, который встречал меня прямо у фалрепов, — добрый день, господа, здравствуйте, чудо богатыри!

Поздоровавшись с офицерами, я повернулся к построенной вдоль борта команде и поприветствовал остальной личный состав.

— Здрав! Жела! Ваш! Имрератор! Величество! — Глотая окончания, но при этом выдавая максимум возможного энтузиазма откликнулись матросики.

— Поднять штандарт императора, — отдал команду адмирал, после чего на кормовом флагштоке вместо военно-морского флага был тут же поднят императорский. Забавно, я перед визитом на корабли пробежался по действующему морскому уставу, и там предписывается поднимать флаг еще и на грот-стеньге. Вот только на паровом фрегате, не несущем вообще никакого парусного вооружения, с мачтами было туго, поэтому поднимать дополнительные флаги оказалось просто не на чем. Забавное такое столкновение устаревавших на ходу норм с диктуемой развитием техники реальностью.

Далее для посетителей провели которую экскурсию по кораблю. Естественно все было надраено сверх всякой меры. С палубы можно было натурально есть как с тарелки, а все бронзовые элементы радовали офицеров чуть ли не зеркальным блеском, пуская во все стороны задорных солнечных зайчиков. Впрочем, тут я не обольщался, чистота на корабле, тем более наведенная специально к прибытию императора, еще совсем не означала его боеспособность и уж тем более — боеспособность всего флота. Как бы военным не хотелось обратного, но все-таки главную роль в победе над противником играют не надраенные пуговицы, не покрашенная трава и не четко отформованные снежные параллелепипеды, а выучка, слаженность, снабжение и поддержание техники в рабочем состоянии. К сожалению, умение делать первое далеко не всегда означает умение делать второе.

— Что ж, Михаил Петрович, корабль в порядке, команда тоже, командуйте, будем выдвигаться.

Тут же зазвучали свистки боцманских дудок, и матросы бросились занимать места, положенные по штатному расписанию. Мне же вместе с небольшой свитой предложили подняться на мостик.

Корабль, меж тем, подстегнутый копошащейся внутри командой, дал ход и начал понемногу ускоряться, мелко покачиваясь на набегающей в сторону устья Невы волне. Мы проходили стоящую в заливе изготовленную к походу колонну кораблей из паровой эскадры Лазарева.

Замыкали строй два корабля «Голицын» и «Кульнев» только-только вступившие в строй, команды которых еще не имели достаточного опыта в маневрировании на открытой воде. Потом стоял «Кутузов» — головной корабль серии, потом «Миних» и «Румянцев» — корабли первой серийной волны, вступившие в строй еще шесть лет назад, и в голове колонны находился «Барклай-де-Толли». Этот корабль вместе с «Шуваловым», на котором находился