Стрелы Перуна - Станислав Пономарев

— Дай сюда, — протянул огромную ручищу Ставр. — Яз сыму.

— Не надо! — воскликнул Ольгерд. — Оставьте как есть. Пусть этот союз золота и железа отныне красуется на стене в моей гриднице. Если, конечно, ярл Летко не против.

— Бери, князь, — согласился русс. — А где ж мои гривны?

— Подать золото! — приказал конунг.

— Пусть эти гривны примет от меня в дар дочь твоя, князь. Ибо не видел яз стрелка более искусного, чем она.

Ольгерд изумленно глянул на русса. Догадался, наконец, в чем дело. Сказал:

— Если она не против.

— Ты щедр, ярл россов! — воскликнула княжна. — Дар твой велик, и я... — Она лукаво улыбнулась, Летко затаил дыхание. — Я принимаю его.

— Благодарствую за честь, княжна, — поклонился тысяцкий. — А это прошу принять взамен утерянного тобой по вине моей перстня, — и подал ей дорогое массивное кольцо с крупным сапфиром.

Дар этот Летко снял с правой руки. Подарить перстень с пальца левой руки он не решился, ибо это означало признание в любви.

Альбида засмеялась, приняла подарок и без смущения надела его на безымянный палец левой руки. От неожиданности Летко Волчий Хвост захлебнулся воздухом: намек более чем прозрачен. Варяги нахмурились. Рассерженный Ингвард схватился за рукоять кинжала. Альбида спросила его насмешливо:

— Ты тоже хочешь попасть в перстень с двадцати шагов?

Варяг сердито отвернулся. Конунг сделал вид, что ничего не заметил...

С тех пор Летко зачастил в дом Ольгерда. Конунг встречал его радушно, но Альбида на глаза влюбленного русса больше не показывалась.

Лихой наездник потерял покой и готов был выкрасть красавицу, как это многие делали на Руси. Но не мог решиться.

— Пошли сватов, — советовал веселый сотский Мина, друг-побратим воеводы-тысяцкого, насмешник и балагур.

— Кто яз? — махнул рукой Летко. — Сын смерда. А она гордой княжецкой крови.

— Тож мне, князья, — презрительно скривил губы Мина. — Да у варягов што ни воин, то князь! Им на родине своей и пожрать-то добром нечего, вот они и шарят по свету, где б кусок урвать... Ты сейчас богат, у великого князя на виду: воевода! Шутка ли? У тебя под рукой тысяча воев. А у Ольгерда што? Едва сотня татей-находчиков. Правда сказать, спеси у него, што воды в Непре-реке в весеннюю пору. Шли сватов, авось и...

— Ты про «авось» у Святослава-князя спроси, — съязвил Летко. — Он это слово ой как жалует.

— Тогда позови самого Святослава сватом быть. Ему Ольгерд не откажет, остережется.

— Ты што, с ума свихнулся?! О таком просить. Да князь засмеет меня.

— Кто знает, — загадочно усмехнулся Мина.

А на следующий день великий князь Киевский вызвал к себе молодого воеводу.

— Вот што, ума палата. — Святослав искрил очами. — Езжай-ка с гонцом козарским Зариром к передовым сторожам Дикого Поля и тайно договорись с Харук-ханом о походе на Булгар-град. Гонец скажет ему, где вам встретиться. — Князь прищурился, красивые губы тронула усмешка. — Вот еще што: возьмешь с собой посла Ольгердова. Варяги тож хотят в набег на Талиба-царя идти.

— Сполню, князь, — понурился Летко: больно уж ему сейчас не хотелось уезжать из Киева.

— Што такой невеселый? — лукаво поинтересовался Святослав. — Аль зазноба какая-нито иссушила сердце молодецкое?

— Да нет, князь, — поспешно ответил воевода, и лицо его вспыхнуло жаром.

— Нет так нет! Тогда езжай немедля. Пошли отрока к Ольгерду за послом и завтра с рассветом — в путь.

Утром, ни свет ни заря, в ворота Леткиного подворья громко застучали. Воевода завтракал, уже одетый для дальней дороги.

— Иди отвори! — приказал он Ставру. — Видать, варяги. Зови посла к трапезе.

Ставр ушел. В сенцах послышались шаги нескольких человек, звон булатной стали. Дверь распахнулась и... кусок едва не застрял в горле хозяина: у порога стояла Альбида. Она смеялась, а Летко Волчий Хвост от такого неожиданного явления не мог встать из-за стола.

— Приглашай же, ярл россов, к трапезе! — звонко сказала девушка. — Я не успела позавтракать и голодна.

Воевода поспешно вскочил, повел рукой, приглашая гостей садиться, но выговорить что-либо сразу не мог.

Потешаясь над крайней растерянностью хозяина, Альбида села напротив. Четверка суровых с виду и молчаливых варягов присоединилась к ней.

— Мяса!.. — вырвалось у Летки неожиданно громко. Альбида опять расхохоталась. Русс покраснел, нахмурился и приказал Ставру уже нормальным голосом:

— Неси на стол все, чем богаты!

— Не утруждай себя, ярл. Я пошутила. Мы только что из-за стола. А вот квасу медового выпью для услаждения души. — И она протянула тонкую руку к серебряной кружке.

Летко поспешно, даже слишком поспешно, придвинул к ней глиняный кувшин со сладким напитком.

— Как ты оказалась здесь? — наконец смог он задать вопрос.

— А разве тебе не говорили, что в Дикое Поле поедет посол от норманнов?

— Дак это ты? — не поверил воевода.

— Я, — простодушно, без тени улыбки, ответила княжна, и беззаботные синие глаза ее остановились на лице русса. — А это моя охрана, — указала Альбида на варягов. — Так когда мы поедем? Наверное, пора?

— Да, пора. Ставр, в сборе ли дружина моя?

— Все тут, у ворот!

Так волей судьбы или кого-то другого Альбида была рядом. А он, удалой наездник, бесстрашный воин и искусный дипломат, так и не нашел слов признания в любви; по-прежнему хмурился и краснел, когда северянка обращалась к нему с вопросами...

Мысли воеводы прервал Каменок Шолох:

— Там степняки собрались. Сюда просятся.

Летко поднялся на вал. На противоположном берегу речки, у брода, волновались десятка два кочевников. Увидев богато одетого воина-русса, они закричали:

— Ур-рус-коназ, пусти! Торговать будем! Бараны есть, кошма есть, шерсть есть, кумыс есть!

Летко что-то сказал вполголоса старшине крепости, тот крикнул в ответ:

— Пускай старшой идет сюда! Один! — уточнил он.

Кочевники посовещались между собой. Один из них на высоком поджаром коне взбурлил брод и через мгновение стоял перед насыпью, снизу вверх глядя на руссов.

— Коназ, когда торг будет? — задорно спросил он, сняв баранью шапку в знак приветствия.

— Езжайте в Киев-град. Там много козарских купцов.

— Куява далеко, а мы не купцы. У нас товаров немного. Продаем только то, что имеем лишнего.

— Дак продали бы своим купцам.

— Э-э, нет! Себе дороже. Наши купцы малый дирхем[105] дадут за десяток овец. Урусы больше платят.

— Что-то обличье твое мне знакомо! — пригляделся Летко к кочевнику. — А ты знаешь меня?

— Откуда, коназ-урус? Наши с тобой пути не пересекались. — Хазарин разбойно оскалил зубы.