Стрелы Перуна - Станислав Пономарев

Кудим подошел к поверженному врагу и выплеснул воду тому на голову. Тиун шевельнулся, замычал, ошалело поводя мутными глазами. Пужала наклонился к нему, сказал что-то вполголоса. Чегирь вскочил вдруг и резво, вприпрыжку, побежал вдоль улицы, все время забирая вправо. Вот он стукнулся всем телом о чей-то забор, оттолкнулся двумя руками и помчался дальше.

— Ну вот. А вы рекли. Ха-ха-ха! — Кудим вошел в горницу, сел на скамью, положил ногу на ногу. — Эт-то крапивное семя и палицей Яруслановой не осилишь, а тут сапогом...

— Што ты ему сказал-от, Чегирю-та? Отчего он ако заяц поскакал? — спросила строгая мать. — Че молчишь? Сказывай, нечистый дух!

— Да так, ниче.

— Поведай, Кудимушка, — приласкалась к нему жена.

— А яз шепнул ему, как он лупетками захлопал: «Хошь, еще раз сапогом по гузну вдарю?».

Женщины от смеха повалились на лежанку.

На следующий день утром, когда все еще спали, в дверь Кудимовой избы неистово загрохотали чем-то тяжелым.

— Эй! Отворяй! — раздались снаружи грубые голоса, _ Где хозяин?! Отворяй? Не то всю избу разнесем по бревнышку!

Кудим вскочил с лежанки, схватил кочергу, смахнул задвижку и внезапно рванул дверь на себя: в избу головой вперед, гремя железом брони, влетел человек. Он не удержался на ногах и, сбив по пути скамью, острием стального шлема вонзился в бревенчатую стену. Смерд ткнул кочергой другого, загородившего проем. Тот охнул и согнулся пополам. Кудим рванулся вперед и оказался лицом к лицу с тремя всадниками.

— Р-рубите его, разбойника! — возопил знакомый голос. — Руби-и по слову воеводы!

— Постой! — густо отозвался бас другого комонни-ка. — Да это никак Кудим Пужала?

— Так оно! Пужала и есть, — подтвердил третий всадник.

— Здрав буди, Кудим! — поздоровался обладатель баса.

Смерд пригляделся.

— Никак Варакша?

— Да яз же!

— А че вам тут надобно?

— А вот вчерась энтот тиун примчался к воеводе и базлает, ако угорелый: «Разбой!». Ну, воевода Слуд и спослал нас. А клоп сей вонючий, — Варакша указал на Чегиря, — не сказывал, кто тот разбойник, и привел нас к твоей избе. Вот и все.

— Слазь с коня, брат. Зайди в дом, отведай угощенья моего. И воев своих зови.

— Дак один уж в избе, — засмеялся витязь. — Другой вон стоит, будто твоя кочерга, согнулся. А энтого помнишь?

— Никак Ломка, Будилы-городника отрок? Ну да, он! Ну витязь, чистый витязь! Милости прошу отведать хлеба-соли! — поклонился Кудим Пужала боевым соратникам.

Стукнутый кочергой дружинник наконец пришел в себя и распрямился. Хоть и морщился от боли воин, но Кудиму улыбался, как родному.

Склонившись в поясном поклоне, на пороге стояли хозяйки дома, приглашая гостей в горницу.

Чегирь сидел на коне, вертел головой и в растерянности не знал, что говорить и делать. Ему подсказал седоусый Варакша: размахнувшись богатырской десницей, он так огрел доносчика плетью, что тот волком взвыл.

— Вон отселева, паскудник! Черной лжой на гридя княжецкого поклеп возводить?! Поди прочь, пока голова на плечах!

Дважды тиуна просить не понадобилось. Он рванул повод и так заспешил, что, казалось, еще мгновение, и всадник обгонит в своем стремлении коня и улетит в поднебесье.

Когда хозяин и гости вошли в избу, дружинник, влетевший сюда поневоле, все еще барахтался на полу, силясь вырвать шлем из стены. Кудим легко, словно морковку из грядки, выдернул его, поставил на ноги и обнял радостно:

— И ты тута, Гаркуша! А сказывали, будто бы тебя козары в полон увели?

Гаркуша ошалело поводил глазами.

— Пужала, што ль? — наконец выдохнул он изумленно. ..

Узнав о происшедшем, воевода Слуд посмеялся от души. Но вступать в свару с Ядреем ему не хотелось, и Слуд обо всем через гонца доложил Святославу. Князь сразу вспомнил о подвигах силача смерда.

— Уж не тот ли это богатырь, што зарубил в бою самого князя Хаврата?

— Он! — подтвердил гонец, черный, щуплый и ловкий воин с хитрыми глазами. — И еще, великий князь, Кудим стрелами из Ярусланова лука почитай два десятка беков козарских с коней поссаживал. А уж сколь простых степняков он мечом да секирой достал, о том один Перун только и ведает.

— А ты откуда знаешь?

— Дак ить Кудим-та шабра мой и побратим. Нас воевода Слуд вместе в витязи повенчал: его — гридем, а меня — оружничим при нем.

— Как величать тебя?

— Тимоха Грач, пресветлый князь.

— Наслышан, — улыбнулся Святослав. — А вот ни того ни другого повстречать не довелось. Но награда давно уж ждет вас: и Кудима Пужалу и тебя.

— Меня-а?! — опешил от счастья Тимка.

Князь глянул на него с усмешкой, вполголоса сказал что-то отроку. Вскоре тот принес две нашейные гривны — золотую и серебряную.

— Это тебе за доблесть ратную. За то, што спас от поругания стяг княжеский. — Святослав подал серебряную гривну удалому переяславцу.

Оружничий грохнулся на колени.

— Встань! А этой золотой похвалой пускай именем моим воевода Слуд наградит Кудима Пужалу! И еще передай воеводе: Кудима не трогать и не обижать под страхом гнева моего! Ядрею яз тоже укажу.

— Спаси тебя Перун, великий князь! Оченно ты нам с Кудимом потрафил!

— Так бери же злато боевое для шабры своего.

— Нет, княже.

— Што-о-о?! Эй! Отроки!

— Погодь, князь. Не гневись. Не в обиду яз. Только гривна сия Кудиму мала будет. Ему чуток поширше моей надобно.

— Ха-ха-ха-ха! — откинулся на спинку кресла князь. — Эт-то как поширше! Какую ж, к примеру?

— Да с пол-ярма воловьего. Никак не меньше.

Святослав смеялся так громко и так долго, что Тимка подумал со страхом: «Как бы не захлебнулся князь-та!» Отсмеявшись, властитель Руси сказал:

— Ты езжай в Переяслав-град. А яз пришлю Кудиму гривну поширше этой, штоб впору богатырю была. Не забудь слов моих для воеводы Слуда. Иди...

Старшина шорников Тудор с внуком заканчивали уже пятый круг пахоты, а Кудим Пужала все не откликался на его предложение покалякать. Наконец богатырь остановил волов и через пашню пошел к соседу.

Они и двумя словами не перемолвились, как зоркий глазом Тудор показал рукой в степь:

— Глянь, комонники скачут! Не быть бы беде!

— Так путь их от Киев-града. Наши комонники, — лениво отозвался великан.

— Все могет быть, — пробормотал Тудор, отвязывая от плуга рогатину.

— Пожалуй. Эй, Шумила! — крикнул Кудим своему погонычу. — Подай-кось копьецо мое!

Вскоре на Тудоровом поле выстроилось десятка два пахарей с копьями, чеканами, мечами, дубинами и луками наготове. Погонычи привели сюда же волов, сноровисто распрягли. Для обороны поставили в ряд перевернутые плуги и сохи острыми лемехами и ножами-ралами в сторону вероятного противника. Пахари с тревогой наблюдали за приближающимся отрядом.