Самоубийство сверхдержавы - Патрик Бьюкенен

Лишь в 1960-х годах суды начали использовать Четырнадцатую поправку для навязывания концепции равенства, в которую не верили ни авторы Декларации независимости, ни авторы конституции, Билля о правах, «Федералиста» и геттисбергской речи. До 1960-х годов равенство означало возможность каждого гражданина получить конституционные права и возможность равной защиты в рамках существующего закона. Ни конституция, ни федеральное законодательство не предусматривали социального, расового или гендерного равенства. Нация в 1960-х годах выступала за федеральную ликвидацию сегрегации – там, где та еще бытовала; но все понимали, что неравенство доходов и вознаграждений неизбежно в конкурентоспособном и свободном обществе.

1963 год: «Пусть свобода звенит»

В августе 1963-го у мемориала Линкольна, в год столетия Прокламации об освобождении рабов, Мартин Лютер Кинг произнес одну из важнейших речей в американской истории. Темой речи, однако, было вовсе не равенство. Кинг упомянул о равенстве всего дважды, сначала вместе со свободой, а затем – когда цитировал Джефферсона: «У меня есть мечта, что настанет день, когда наша нация воспрянет и доживет до истинного смысла своего девиза: «Мы исходим из той самоочевидной истины, что все люди созданы равными». Цель знаменитого марша на Вашингтон заключалась в лозунге «Работа и свобода», а тема речи Кинга ясна из вступительной фразы: «Я счастлив быть с вами сегодня во время события, которое войдет в историю как самая грандиозная демонстрация за свободу в истории нашей нации»{634}. Слово «свобода» звучит в речи Кинга десяток раз и повторяется еще столько же в памятном рефрене: «Пусть свобода звенит!»

Какой свободы требовал Кинг? Свободы от «кандалов сегрегации и оков дискриминации», свободы от «пустынного острова бедности посреди огромного океана материального процветания»{635}.

1965 год: «Свободы недостаточно!»

В ходе сенатских дебатов по закону о гражданских правах 1964 года Хьюберт Хамфри заверил нацию, что принимаемый закон «не требует от работодателя какого бы то ни было расового баланса в рабочей силе, не дает преференций каким-либо индивидам или группам»{636}.

До 1965 года целью движения за гражданские права оставалась ликвидация сегрегации, лишь позднее она трансформировалась в стремление к социальному и экономическому равенству. «Большой скачок» состоялся, когда в 1965 году в приветственном обращении президента к Университету Хауарда свободу, о которой рассуждал Кинг, заменило «равенство как факт и равенство как результат»{637}.

Президент Линдон Джонсон начал свое выступление с описания свободы как первого, начального этапа «революции»: «Свобода есть право быть причастным, полностью и в равной степени, американскому обществу – голосовать, иметь работу, посещать общественные места, ходить в школу. Это право на обращение во всех аспектах нашей национальной жизни как с человеком, равным по достоинству и возможностям всем остальным»{638}.

«Со свободы все начинается…» – продолжал Джонсон, но «свободы недостаточно… ее просто недостаточно, чтобы распахнуть врата возможностей. Все наши граждане должны иметь возможность пройти через эти врата»{639}.

«Такова следующая, более важная стадия битвы за гражданские права. Мы стремимся не только к свободе, но к возможностям. Мы ищем не… равенства в правах и в теории, но равенства как факта и равенства как результата…

Равные возможности необходимы, но недостаточны, да, недостаточны. Мужчины и женщины всех рас рождаются с одинаковым набором способностей. Однако способности не только плод наследства. Способности развиваются или губятся в семье, в которой живет человек, в его окружении, в школе, в которую он ходит, бедностью или богатством его окружения. Это продукт сотни невидимых сил, воздействующих на ребенка, подростка и на взрослого человека»{640}.

Профессор права Уильям Куирк писал о «сдвиге цели» по Джонсону, то есть о переходе от отсутствия дискриминации по признаку расы к полному равенству результатов по тому же признаку: «Люди никогда не согласятся на это. Все опросы показывают, что 80 процентов людей не согласны с этим. Конституция ничего об этом не говорит. Законы, принимаемые конгрессом, не содержат ничего подобного»{641}. Джонсон представил нации концепцию равенства, которую американский романист Джеймс Фенимор Купер считал невозможной в цивилизованном обществе:

«Равенство в социальном отношении следует разделять на равенство условий и равенство прав. Равенство условий несовместимо с цивилизацией и обнаруживается только в тех обществах, которые недалеко ушли от первобытного состояния. На практике это означает лишь общее прозябание»{642}.

Джонсоновское равенство в результате вскоре расширилось за счет распространения этой концепции на мужчин и женщин, на выходцев из Латинской Америки и американцев европейского происхождения. Вердиктом по делу «Члены правления Университета Калифорнии против Бэкки» (1978) Верховный суд постановил, что расовая дискриминация в отношении белых во имя равенства в Америке отныне конституционна и моральна. Судья Гарри Блэкман сказал: «Чтобы преодолеть расизм, мы должны сначала принять во внимание расу. Нет другого пути. А для того, чтобы обращаться с людьми равноправно, мы должны относиться к ним по-разному. Мы не можем – не смеем – допустить, чтобы условие равной защиты увековечивало расовое превосходство»{643}.

Блэкман говорил, по сути, что, если свободная и честная конкуренция в нашем обществе неоднократно приводила к неравенству в результатах и выгодах, поскольку одна социальная группа «изувечена» исторически, государству следует вмешаться и обеспечить равенство результатов. Тем не менее, такая концепция равенства не имеет ни малейших оснований в конституции, в формулировках Четырнадцатой поправки или в законах о гражданских правах, которые конгресс и страна утвердили в 1960-х годах. Эта идея равенства коренится в эгалитарной идеологии, представляющей собой антитезу всему, во что верили отцы-основатели и все президенты до Линдона Джонсона – если, конечно, Джонсон искренне верил в то, что он говорил.

Те, кому предстояло изменить наше общество, начали с изменения смысла слов. В Университете Хауарда Линдон Джонсон изменил смысл слова «равенство» с достижимого – отмена сегрегации и законодательное уравнивание афроамериканцев в правах с белыми – до невозможного, до социалистической утопии. Ибо где еще, как не в рамках социалистической идеологии, действует догма: «Мужчины и женщины всех рас рождаются с одинаковым набором способностей»? Более справедливо утверждать, что на свете нет двух мужчин или женщин, рожденных абсолютно равными. Таланты распределяются неравномерно не только в пределах этнических групп, но и внутри семей. Навязывать равенство результатов за неравные достижения значит дезавуировать одно из исходных положений нашей конституции – установление справедливости. Такой подход замещает справедливость несправедливостью.

Единственный путь к достижению равенства, когда свободный рынок, свобода собраний и свободная конкуренция не в состоянии его обеспечить – это использовать государственную власть, чтобы насильно добиться равенства доходов, влияния, наград и богатства. То есть социализм.

В Хауарде Линдон Джонсон заявил, что целей американской революции недостаточно для его собственной революции. Отмечая высокую диспропорцию между уровнями бедности и достатка в Америке, он сказал:

«Эти различия не являются [результатом] расовых различий. Они коренятся, исключительно и сугубо, в древней жестокости, в несправедливости прошлого и в предрассудках настоящего… Для негров это постоянное напоминание о предубежденности. Для белых это постоянное напоминание о виновности. Но их следует принять, изучить и преодолеть, если мы стремимся когда-нибудь оказаться в эпохе, когда единственное различие между неграми и белыми будет заключаться в цвете их кожи»{644}.

В самом ли деле Линдон Джонсон считал, что все расовые неравенства сводятся «исключительно и сугубо» к расизму, что если предрассудки белой Америки «преодолеть», то «равенство как факт и равенство как результат» установятся волшебным образом и «единственным различием между неграми и белыми» останется цвет кожи?

Эмпирические доказательства справедливости такого взгляда отсутствуют. Их и не может быть. Это чисто эгалитарная идеология. Как писал Мюррей Ротбард: «Поскольку эгалитаризм исходит из априорной аксиомы, что все люди и, следовательно, все группы людей… равны, то отсюда делается вывод, что любые групповые различия в статусе, престиже или власти в обществе должны быть результатом несправедливого «притеснения» и иррациональной «дискриминации{645}».

Доказательств «априорной аксиомы» Линдона Джонсона не существует. Вообще-то в своей речи Джонсон противоречит сам себе. Он утверждал, что безработица среди афроамериканцев и белых была одинаковой в 1930 году, но теперь безработица среди черных вдвое выше, чем среди белых. Он утверждал, что безработица среди чернокожих подростков в 1948 году была ниже, чем среди белых, но с тех пор выросла втрое, до 23 процентов. Он утверждал, что неравенство доходов в 1950-х годах заметно увеличилось. Короче говоря, за те десятилетия, пока умирала сегрегация, негры все больше отставали. Как позитивные изменения в отношении белых к чернокожим американцам могут быть причиной ухудшения жизненных условий черной Америки?