Порт-Артур. Том 2 - Александр Степанов

– Не извольте беспокоиться – углядим, вашбродь, – успокоил Силин.

Старик сидел на табуретке, совершенно безучастный ко всему окружающему.

– Эх, старик! – обратился к нему один из жандармов, оставшихся на кухне. – Дело твое худое есгь, будет тебе кантами. – И он выразительно ударил себя ребром ладони по шее.

– Моя чесни китайса.

– А зачем долго не отпирал дверь?

– Шибко ломайло, шибко старашно. Ч и А а и – еда, обед.

Унтер закурил и стал поглядывать в двери комнат, другой перебирал кастрюли, выбирая себе по вкусу. Старик неожиданно метнул в сторону и исчез за дверью.

– Стой, куда? – бросились за ним жандармы.

Старику удалось бы убежать, но на его несчастье, выбегая во двор, он налетел на одного из расставленных снаружи унтеров. На крик сбежались остальные жандармы и сам Познанский, не успевший «допросить» Куинсан.

– Вяжи стервеца, да покрепче! – распорядился Силин. – Старый, а силы больше, чем у молодого.

Избитого, связанного по рукам и ногам нищего заперли в сарай и рядом с ним посадили караульного. Познанский больше не сомневался, что пойманный-шпион, и, обрадованный удачей, торопился закончить обыск. Ничего подозрительного найдено не было.

Через полчаса старика и Куинсан под конвоем отвели на гауптвахту, а Познанский поспешил с докладом к Микеладзе. Затем они отправились в штаб Стесселя. Ознакомившись с делом, генерал приказал весь материал отправить к председателю крепостного суда, генералу Костенко.

Вернувшись домой, Варя, чтобы отвлечься от своих грустных мыслей, усиленно занялась хозяйством, помогая матери.

Рива не выходила у нее из головы. Она ломала голову над тем, как разъединить ее с Звонаревым. В помощь Веры Алексеевны она не верила.

– Найду лейтенанта, который содержит ее, и все расскажу ему, – наконец решила она.

Но ни его фамилия, ни теперешнее местонахождение ей не были известны. Варя решила попытаться узнать фамилию Ривиного друга у старшего писаря Управления артиллерии Севастьянова, который был в курсе всех артурских дел.

– Петр Евдокимович, не знаете ли фамилию того моряка, который содержит эту… Риву? – спросила она его.

– Вы хотите сообщить ему о ее аресте?

– Как аресте?

– Разве вы не знаете, барышня? Ее забрали вместе с прапорщиком Звонаревым.

– Звонарев арестован? – побледнела Варя.

– По распоряжению полковника Рейса. Обвиняется чуть ли не в шпионаже.

– О господи! Да кому же могла прийти в голову такая нелепая мысль?

– Не знаю. Сейчас они на гауптвахте, а вечером их будут судить.

У Вари подкосились ноги, и она опустилась на табуретку, почти теряя сознание.

– Вам нехорошо, барышня? Я сейчас принесу воды, – засуетился Севастьянов. – Да вы не волнуйтесь. Их, наверное, генерал Костенко оправдают.

Преодолев минутную слабость, Варя поспешила домой.

– Папочка, Сереж… Сергей Владимирович арестован! – влетела она в кабинет отца.

– Да, знаю, какое-то недоразумение, – спокойно ответил Белый.

– Его сегодня судить будут! – с отчаянием проговорила Варя.

– Тем лучше. Костенко его знает по работе и, конечно, быстро разберется во всем.

Варя постояла несколько секунд в нерешительности.

– А его не повесят, папа?

– За что? Разве за то, что сбил тебя совсем с панталыку. Так за это надо прежде всего тебя драть, чтобы дури в голове было меньше.

– Все это неправда, папа! – смущенно проговорила девушка и поспешила выйти.

– Скорее к Костенко, – шептала она, выходя из дому.

Костенко по-прежнему жил на так называемых дачных местах, расположенных в седловине между отрогов Золотой и Крестовых гор.

Варя застала его отдыхающим после обеда.

– Не приказали до вечера будить, – сообщил девушке денщик.

– Он знает, что сегодня состоится заседание суда по делу о шпионстве?

– Нынче почти каждый день кого-нибудь судят, – равнодушно ответил солдат.

Подождав немного. Варя решительно вошла в дом и поскреблась в дверь кабинета, но ответа не последовало. Тогда она осторожно открыла дверь и тихонько ок ликнула генерала.

– Кто там? – спросонок не разобрался Костенко.

– Это я, – вошла девушка.

– А, попрыгунья-стрекоза! Входи, входи. Зачем ко мне залетела?

– Он совсем ни при чем, это все она! – заволновалась Варя.

Костенко протер глаза и удивленно уставился на свою гостью, которая, захлебываясь и глотая слова, довольно бестолково рассказала о цели своего посещения.

– Вы, Михаил Николаевич, обязательно должны его освободить, – закончила она.

– Так это о твоем дружке сердечном дело идет? Но ведь там замешана еще какая-то особа. Я сначала думал, что просто идет разговор о шпионах, и тут разговор короткий: вздернуть, и дело с концом. А тут, оказывается, целый роман с контрабасом, даже с двумя, – лукаво подмигнул он.

– Даю вам честное слово, что он ни при чем сложила на груди руки девушка.

– Было бы очень просто разрешать судебные дела на основе таких заявлений, – расхохотался Костенко. – Дайка я еще посмотрю присланный материал. – И он, оседлав очками свой нос, стал читать донесения жандармов.

– Интересно знать, что послужило началом дела. Тут имеется лишь предписание штаба Стессел-я о производстве ареста. Но почему было отдано такое распэряжение, неясно, – бормотал генерал. – Ну, тут все пустяки, а это посерьезнее. Так, так! Прямых улик нет, но косвенные имеются, и их придется проверить, – резюмировал прочитанное Костенко. – Я лично не думаю, чтобы этот, как его… Звоников…

– Звонарев, – поправила Варя.

– Ну, все равно, чтобы он был замешан! Простое стечение обстоятельств.

– Вы пригласите папу в свидетели?

– Зачем беспокоить Василия Федоровича?

– Это же его офицер, он может дать о нем отзыв, и Кондратенко тоже.

– Конечно, суд примет во внимание мнения таких почтенных людей.

– Тогда я приведу папу на суд. И мне можно будет присутствовать на заседании?

– Не полагается. Дело пойдет при закрытых дверях.

– Хоть одним глазком посмотреть, что там будет делаться…

– Там видно будет.

Варя распрощалась и упорхнула, а Костенко, охая и кряхтя, стал собираться на службу.

После долшх настояний Варе все же удалось уговорить отца побывать на суде, Кондратенко же она так и не нашла.

Было около шести часов вечера. Дневной жар понемногу начал спадать. С моря потянуло прохладой. На улицах города появились гуляющие. Японцы молчали. На «Этажерке» играла музыка. С кораблей съезжали моряки. Китайцы-лоточники расположились у входа на бульвар.