Порт-Артур. Том 2 - Александр Степанов

Ротмистр не замедлил счесть все это за косвенное доказательство своих подозрений и рьяно принялся за обыск. В результате были обнаружены завалявшийся старый план Артура, несколько неоконченных проектов батарей с объяснительной запиской к ним. Захватив все это, жандармы увезли с собой и Риву.

– Добрались-таки и сюда, сволочи, – выругался Лебедкин, издали наблюдавший с солдатами за происходящим.

– Нет нашего поручика. Он бы ее в обиду не дал.

Живо бы прогнал отсюда этих стервецов, – поддержали солдаты.

– Я сейчас поеду на Залитерную с обедом, – вмешался Заяц, – и сообщу все прапорщику.

– Только лети духом, чтобы они скорее тебя не добрались туда.

– Кухня-то сегодня полупустая, мигом доберемся.

Белоногов, запрягай, – скомандовал Заяц своему помощнику.

Доставив арестованную на гарнизонную гауптвахту, Микеладзе отправился на Залитерную за Звонаревым.

Прапорщика там не оказалось. Предупрежденный Зайцем, он отправился на батарею литеры Б посоветоваться с Жуковским. Борейко же при виде жандарма не замедлил взъерошиться.

– Если бы прапорщик и был здесь, то все равно я не допустил бы его ареста. А пока что прошу освободить батарею от вашего присутствия, – отрезал он ошарашенному ротмистру.

– Вы забываете, что я прибыл по распоряжению штаба Стесселя.

– Прибыли вы не ко мне, нужного вам лица здесь нет. Поэюму ваше пребывание на Залитерной совершенно излишне. Эй, подать экипаж начальника жандармского управления! – приказал поручик.

– Но хоть укажите, где сейчас находится Звонарев.

– Мне это совершенно неизвестно.

Микеладзе нехотя направился к экипажу.

– Вашбродь, прапорщик Звонарев просят вас к телефону, – подбежал в это время денщик Борейко.

– Идиот, – зашипел на него поручик, но было уже поздно. Жандарм быстро обернулся.

– Вот и прекрасно. Я сейчас переговорю с ним и попрошу его приехать сюда, – проговорил он.

Но вместо прапорщика ротмистру пришлось говорить с Жуковским.

– Поскольку я не получил от своего начальника никаких распоряжений относительно Звонарева, я не считаю возможным выполнить ваше требование, – ответил кашпан. – Вам придется лично предъявить мне приказ об аресте.

– Не могу же я этого сделать по телефону.

– Остается одно-прибыть ко мне на лигеру Б.

На фронте было тихо, и это придало храбрости жандарму. Скрепя сердце он отправился к Жуковскому.

– Николай Васильевич, гоните эту сволочь в шею и без разрешения Белого Сереже не выдавайте, – тотчас же проинструктировал своего командира Борейко.

Увидев подпись Рейса, Жуковский заколебался и предложил Звонареву самому решить, что ему делать.

– Раз есть приказ, надо ему подчиниться, – со вздохом проговорил Звонарев.

– Я же немедленно обо всем сообщу в Управление артиллерии. Все, конечно, быстро выяснится, – обрадовался Жуковский.

Звонарев стал прощаться. Солдаты недоумевающе спрашивали друг у друга, почему забирают прапорщика.

– Донос на него был, что он японцу в руку играет, – сообщили наиболее осведомленные телефонисты.

– Чепуха все это! То-то он позавчера не менее батальона побил да покалечил, когда сам из пушки с Жигановым стрелял.

– Это, знать, он для отводу глаз!

– За такой отвод японец небось его не поблагодарит.

– Прощайте, братцы! Дай вам бог удачи! – обратился к ним Звонарев.

– Счастливо! Скорей до нас вертайтесь назад, – хором ответили артиллеристы.

Пока Микеладзе орудовал на Утесе и батарее литеры Б, Поз и а некий тоже не терял времени. Подойдя к домику Ривы в Новом городе, он предусмотрительно оцепил его, а затем, обойдя со двора, стал стучать в заднюю дверь.

Куинсан тихо беседовала со старым китайцем, почтительно выслушивая его указания, когда раздался стукв двери. Выглянув в окно, она увидела, что дом оцеплен жандармами. В страхе она сообщила об этом своему гостю.

– Что бы ни случилось, говори одно: не знаю, не знаю, не помню, все отрицай. Русские жандармы и власти особенной понягливостью не оглнчаются. Не думаю, чтобы они смогли разоблачить меня, а тем более тебя, – наставлял старик девушку.

– Может, постучат и уйдут? – предположила Куинсан.

– Это молодой жандарм, поручик Познанский, – разглядел в щелку старик. – Он обязательно ворвется в дом. Захочет отличиться. Будь с ним особенно осторожна…

Все окна были закрыты, внутри не было слышно ни малейшего движения, домик казался пустым. Поручик призадумался. Принадлежи дом только Риве, он без стеснения выломал бы двери и произвел обыск. Но ему прекрасно было известно, что дом находится в аренде у лейтенанта Акинфиева. Вломиться в квартиру морского офицера – значило иметь крупные неприятности с флотским начальством. Это не сулило Познанскому ничего хорошего.

– Постучи посильнее в последний раз, а там придется обождагь чьего-либо прихода, чтобы попасть внутрь, – распорядился он.

С энергией жандармы забарабанили во все окна и двери. От их чрезмерного усердия посыпались кое-где стекла.

– Осторожнее, косолапые идиоты! – прикрикнул поручик.

– Слыхать, ходют, вашескородие, – обрадованно доложил один из унтеров.

– Отворяй дверь живо, сволочь, – заорал Познанский, заметив в одном из окон Куинсан.

Девушка поспешила выполнить приказание..

– Ты оглохла, что ли, дура, – накинулся на нее жандарм.

– Моя сипи, сипи, ничего не слышай, – пробормотала, низко кланяясь, испуганная Куинсан.

Войдя в дом, жандармы бросились обшаривать все закоулки и вскоре извлекли из одной кладовушки старого нищего.

– Моя старая папа, – бросилась к нему Куинсан. Нищий казался страшно испуганным и усиленно кланялся.

– Шпион, сволочь! – проговорил Познанский, дергая его за косу.

– Моя чесни китайса, – со стоном проговорил старик, откидываюсь назад.

– Что ты тут делаешь, старый хрыч? – буркнул Познанский.

– Куш, куш мала-мала.

– Моя чифан[*1] ему дай, – вмешалась Куинсан.

– Недурна канашка, – взял ее за подбородок жандарм. – У такой обезьяны и такая дочка! Силин, нет ли там отдельной комнаты? Мне надо поговорить по секрету с ней, – обратился он к своему старшему унтер-офицеру.

– Спальня имеется, вашбродь, в ней кровать пуховая, – понимающе улыбнулся Силин.

– Вы тут присмотрите за стариком, чтобы не сбежал, – распорядился поручик.

– Не извольте беспокоиться – углядим, вашбродь, – успокоил Силин.

Старик сидел на табуретке, совершенно безучастный ко всему окружающему.