Закон и женщина - Уилки Коллинз

Майор, смущенный ее громким возгласом, вбежал в комнату и прошептал:

— Тише, тише, миледи, из «Domino Noir»[4], — и бросился назад к роялю.

— Действительно, — сказала леди Кларинда. — Из «Domino Noir». Как я могла забыть это? Странно, что вы тоже забыли.

Я не забыла, но я не была в силах ответить ей. Если «похождение», о котором она заговорила, имело связь с таинственными поступками миссис Болл в утро двадцать первого октября, я была близка к открытию, которое составляло теперь главный интерес моей жизни. Я закрыла лицо веером и сказала так твердо, как только могла:

— Продолжайте, пожалуйста. Расскажите мне приключение миссис Болл.

Леди Кларинда была польщена моим горячим интересом.

— Надеюсь, что мой рассказ оправдает ваше любезное желание выслушать его, — сказала она. — Если бы вы только знали Хелену, это так похоже на нее. Я узнала эту историю от ее горничной. Хелена взяла с собой в Венгрию женщину, говорящую на иностранных языках, и оставила свою горничную у меня. Эта девушка — истинное сокровище. У нее только один недостаток — имя, которое я терпеть не могу. Ее зовут Тиба. Итак, Тиба и ее госпожа гостили в одном поместье близ Эдинбурга, называющемся, как мне помнится, Гленинг. Оно принадлежало тогда мистеру Макаллану, тому самому Макаллану, который судился потом по обвинению в отравлении жены. Ужасное дело, но не пугайтесь, моя история не имеет ничего общего с этим делом, моя история касается только миссис Болл. В то время, когда миссис Болл гостила в Гленинге, она была однажды приглашена на обед одним знакомым ей семейством англичан, приехавших в Эдинбург на короткое время. В тот же вечер в Эдинбурге давался кем-то костюмированный бал — событие почти беспримерное в Шотландии и показавшееся обществу не совсем приличным увеселением. Говорили, что там будут всякого рода люди — и женщины сомнительной добродетели, и джентльмены из низших слоев общества. Друзьям Хелены удалось достать билет, и они намеревались отправиться вопреки всем толкам, но сохранив, конечно, строгое инкогнито. Хелене тоже очень хотелось ехать, но с тем, чтобы это осталось тайной для Гленинга. Мистер Макаллан был из числа щепетильных людей, не одобрявших бала. Ни одна порядочная женщина, говорил он, не может показаться на таком балу, не скомпрометировав своей репутации. Вздор, конечно. Хелена в одну из своих сумасбродных минут придумала средство отправиться на бал тайно, средство, которое могло бы послужить сюжетом для остроумной французской комедии. Она приехала на обед в карете из Гленинга, а Тиба была отправлена в Эдинбург раньше. Как вы думаете, что сделала Хелена, когда пришло время ехать назад в Гленинг? Она отправила вместо себя свою горничную. Тиба надела пальто, шляпку и вуаль своей госпожи. Прибыв в Гленинг, она должна была бежать немедленно наверх, оставив в прихожей на столе записку, в которой говорилось, что чрезмерная усталость мешает миссис Болл проститься с ее хозяином. Записка была, конечно, написана самой миссис Болл. Госпожа и служанка были почти одного роста, и слуги не заметили обмана. Тиба добралась до комнаты своей госпожи. Тут она должна была ждать, пока все в доме не успокоится, и потом пробраться в свою комнату. Дожидаясь, она заснула и проснулась только в третьем часу. Она решилась, однако, пройти в свою комнату. Не успела она выйти из коридора, как позади нее послышался какой-то шум. Она не остановилась, пока не сошла с лестницы, и тогда взглянула через перила наверх. Что же она увидела? Декстер скакал по коридору (видели вы, как он скачет на руках? — самое безобразное зрелище, какое вы только можете себе представить) и заглядывал в замочные щели. Он, вероятно, принял Тибу за ее госпожу, так как она забыла снять пальто Хелены, и искал, куда она скрылась в третьем часу ночи. На следующий день рано утром Хелена вернулась из Эдинбурга в наемной карете, взяв пальто и шляпку у своих английских друзей. Она оставила карету на дороге и вошла в дом через сад, никем не замеченная. Умно и смело, не правда ли? И, как я сказала, повторение истории «DominoNoir». Вас, может быть, удивит, что Декстер не воспользовался тем, что ему удалось подсмотреть ночью, и не наделал ей неприятностей. Дело в том, что в этот день в Гленинге случилось ужасное событие, которое заставило молчать даже Декстера. Милая моя, право, в этой комнате слишком жарко. Возьмите мой флакон со спиртом. Позвольте мне открыть окно.

Я едва была в состоянии ответить:

— Пожалуйста, не поднимайте тревоги. Я выйду на свежий воздух.

Я вышла незамеченная на лестницу и села на ступеньку. Спустя минуту я почувствовала на своем плече чью-то руку и, оглянувшись, увидела доброго Бенджамена. Леди Кларинда переговорила с ним секретно и помогла ему выйти тайком из комнаты, между тем как внимание хозяина было поглощено музыкой.

— Милое дитя мое! Что с вами? — прошептал он тревожно.

— Отвезите меня домой, и я скажу вам, — было все, что я могла ему ответить.

Глава XXXII

ОБРАЗЕЦ МОЕГО БЛАГОРАЗУМИЯ

Прошло два дня после обеда у майора Фитц-Дэвида. Я успокоилась от удара, который я вынесла, когда все мои планы на будущее и все надежды, которые я основала на них, были разрушены. Я поняла теперь, что я была втройне виновата: виновата в том, что заподозрила невинную женщину, виновата в том, что сообщила свое подозрение (не сделав предварительно попытки узнать, насколько оно основательно), другому лицу; виновата в том, что приняла поспешные выводы и заключения Мизериуса Декстера за неопровержимую истину. Я так стыдилась своей ошибки, моя самонадеянность была так поколеблена, что я наконец приняла совет моего доброго старого Бенджамена.

— Друг мой, — сказал он мне, когда мы по возвращении с обеда наговорились вдоволь о моей неудаче, — то, что вы рассказали мне о мистере Декстере, не располагает меня в его пользу. Обещайте мне, что вы не поедете к нему, пока не посоветуетесь с кем-нибудь, кто может лучше меня руководить вами в этом трудном деле.

Я дала обещание, но с условием.

— А если я не найду такого человека, — сказала я, — обещаете ли вы, со своей стороны, помогать мне?

Он охотно обещал сделать все, что было в его силах.

На следующее утро, когда я причесывала волосы и думала о своих делах, мне пришло в голову, что я совсем упустила из виду одно из намерений, принятых мной во время чтения отчета. Я говорю о моем намерении обратиться в случае неудачи у Декстера к одному из агентов, подготовлявших защиту моего мужа, к мистеру Плеймору. Нелишне, может быть, напомнить, что этот джентльмен расположил меня к себе дружеским участием, которое он оказал моему мужу во время обыска. Проглядев снова показания Айзая Скулкрафта, я нашла, что мистер Плеймор был призван тогда на помощь моему мужу Мизериусом Декстером. Следовательно, он был не только искренним другом моего мужа, но и человеком, лично знакомым с Декстером. Вот к кому следует мне обратиться за помощью, решила я. Бенджамен на этот раз вполне одобрил мое намерение и немедленно принялся помогать мне. Он узнал через своего адвоката адрес лондонских поверенных мистера Плеймора и взял у них для меня рекомендательное письмо к самому мистеру Плеймору. Мне нечего было скрываться от моего нового советника, и в рекомендательном письме я была названа, как и следует, второй женой Юстаса Макаллана.

В тот же вечер мы оба отправились в Эдинбург. Бенджамен не согласился отпустить меня одну.

По совету моего друга я предварительно написала Мизериусу Декстеру, что мне приходится уехать на несколько дней из Лондона по совершенно неожиданному делу и что я расскажу ему о результате моего свидания с леди Клариндой вскоре по возвращении в Лондон. В ответ он прислал мне с Ариэль следующие строки:

«Миссис Валерия, я человек проницательный. Я прочел недописанную часть Вашего письма и понял, что леди Кларинда поколебала Ваше доверие ко мне. Прекрасно. Я со своей стороны берусь поколебать Ваше доверие к леди Кларинде. Не думайте, что я оскорбился. Я буду ждать с невозмутимым спокойствием чести и счастия увидеть вас опять у себя. Уведомьте меня по телеграфу, чем мне угостить Вас, опять трюфелями или чем-нибудь полегче и попроще. Не приготовить ли мне для Вас несравненное французское блюдо — свиные веки с тамариндами?

Остаюсь Ваш преданный союзник и поклонник, поэт и повар Декстер».

По прибытии в Эдинбург у нас с Бенджаменом произошла маленькая размолвка. Спорным вопросом было, следует ли мне отправиться к мистеру Плеймору одной или с ним. Я настаивала, что отправлюсь одна.

— Я мало знакома со светом, — сказала я Бенджамену, — но я заметила, что в девяти случаях из десяти мужчина делает женщине, когда она приходит к нему одна, такие уступки, о которых он и не подумал бы, если бы с ней был мужчина. Не знаю, чем объяснить это, но это так. Если мое свидание с мистером Плеймором окажется неудачным, я попрошу у него позволения прийти к нему опять, и тогда вы будете сопровождать меня. Не считайте меня упрямой. Дайте мне попытать счастья одной, и посмотрим, что выйдет из этого.