Тайна апостола Иакова - Альфредо Конде

«Безропотность тоже не слишком хороший советчик в наших делах, — сказал он себе, — а вот терпение — вещь нужная». — И комиссар решил в полной мере применить его для получения информации, которая в данный момент предоставлялась ему столь же неожиданно, сколь и бескорыстно.

Андрес почувствовал, что Клара готова рассказать ему все, что ей известно, и решил, что для этого совсем ни к чему топать в комиссариат, а то еще, не дай бог, по дороге произойдет что-нибудь такое, что нарушит добрые намерения девушки.

— Будьте любезны, принесите мне еще кофе, — попросил он официанта, подозвав его жестом, в который постарался вложить все расположение, на какое только был способен. — Ты хочешь еще кофе? — спросил он Клару и, увидев, что она кивнула, сказал: — И пожалуйста, еще один для доньи Клары.

— Принести еще круассанчик или уже хватит? — спросил официант с невозмутимым выражением лица и скрытым ехидством.

Комиссар не раздумывал над ответом:

— Делайте что хотите, но потом не говорите, что это я вас просил.

3

Вторник, 4 марта 2008 г., 8:45

Салорио терпеливо подождал, пока официант их обслужит, улыбнулся, когда тот поставил перед ним еще один круассан, и решился задать вопрос, только когда был уверен, что их никто не слышит:

— Этого уже в компьютере, конечно, нет?

— Нет.

— Почему?

— Потому что когда я это прочла, то испугалась и все стерла.

— И когда ты все это сделала?

— Когда вы оставили меня одну в квартире, чтобы я собрала вещи.

Салорио тут же мысленно отругал своих подчиненных за допущенный промах. Если бы им пришло в голову сразу заглянуть в компьютер, то, скорее всего, не пришлось бы действовать на ощупь, ходить вокруг да около, бесконечно выжидать, как это было в последние три дня, и вся деятельность полиции могла бы обрести целенаправленность, которой она была полностью лишена. Обычная человеческая ошибка, подумал комиссар, но, черт побери, достаточная для того, чтобы задать им головомойку.

Поглощая очередной круассан, он обдумывал, как ему теперь поступить. Клара молча наблюдала за ним, дожидаясь, пока он медленно разжует и не спеша проглотит вкуснейшую массу из сладкого теста на сливочном масле.

Поняв наконец, как ему надлежит действовать, Салорио задал новый вопрос:

— Ты применила систему уничтожения информации «Шедеринг»?

— Что я применила?

— Я спрашиваю, ты переформатировала софт… — он не закончил фразу, поскольку понял, что Клара понятия не имеет, о чем он ее спрашивает. — В общем, как ты все стерла?

— Просто трижды произвольно набрала неверный пароль.

— А, вот как!

— Да.

Теперь он уже со всей определенностью представлял, как именно ему следует действовать.

— Не знаю, отдаешь ли ты себе отчет в том, что я пытаюсь тебе помочь и многим рискую.

— Да, разумеется, я понимаю. Спасибо, Андрес.

— Тогда, если не возражаешь, я сделаю один звонок.

— Ну конечно.

Салорио вытащил из кармана мобильный телефон и набрал номер Андреа Арнойи. Когда та ответила, он самым любезным тоном, на какой только был способен, сообщил ей, что система уничтожения информации «Шедеринг» к компьютеру не применялась, а посему жесткий диск можно восстановить, и пусть компьютерщик поторопится. Закончив разговор, он вновь обратился к Кларе:

— Ну и что ты там обнаружила?

— Что в саркофаге, где покоятся останки апостола, найдены кости не только человека, но и животных.

— Но ведь это довольно давно известно специалистам, не так ли? И еще: что человеческие кости такие маленькие, что вполне могли бы принадлежать ребенку или женщине, разве нет? — перебил ее Салорио, желая продемонстрировать свою осведомленность о многочисленных загадках, связанных со святым Иаковом.

— Да, но никто не знает о том, что Софии удалось заполучить фрагменты покоящихся там человеческих костей, произвести анализ митохондриальной ДНК этих кусочков, а потом отправить результаты анализа то ли профессору Амосу Клонеру из Иерусалима, то ли в Лэйкхедский университет штата Онтарио в Канаде, доктору Карнею Матсону, чтобы они сопоставили их с анализами останков из гробницы, обнаруженной в тысяча девятьсот восьмидесятом году в Иерусалиме.

— Что за гробница?

— В Тальпийоте.[44] В ней обнаружено десять саркофагов с шестью надписями, свидетельствующими о том, кому принадлежали покоящиеся в них останки.

— И кому же они принадлежали?

— Согласно данным лаборатории палео-ДНК университета Лейкхеда, это Мария, Матфей, Иисус — сын Иосифа, Мариамне, то есть Мария Магдалина, Иосиф — брат Иисуса и Иуда — сын Иисуса.

— Ах да, ведь как раз об этом документальный фильм Джеймса Кэмерона и Симхи Якобович, да? На канале Discovery, не так ли? Но послушай, разве в Палестине того времени не было людей, которые носили бы такие же имена?

— Конечно были. Но чтобы люди с такими именами образовали единую группу, да еще были похоронены в одной гробнице, это вряд ли.

— Да, пожалуй, это аргумент.

— Да еще какой. К тому же ДНК Иисуса, сына Иосифа, и Мариамне, то есть Марии Магдалины, не совпадает.

— Ну надо же, как все складно получается!

— Не знаю, складно ли, потому что тот факт, что они захоронены в одной могиле, может свидетельствовать о том, что они были мужем и женой.

— Кто?

— Иисус и Магдалина.

— Ничего себе!

— Вот именно. Но это еще не самое важное открытие.

— Не самое важное? Ну да, конечно, поскольку из-за него никто никого здесь убивать не собирался.

— Самое сногсшибательное открытие заключается в том, что, если верить тому, что я нашла в архивах Софии, анализ ДНК мощей, приписываемых апостолу Иакову, показал, что, помимо того, что они принадлежат женщине, они совпадают с ДНК Марии Магдалины.

— Черт!

— Черт? Если следовать твоей логике, из-за этого здесь тоже никого убивать не стали бы.

— Да, но мы уже имеем в наличии две смерти, Клара, они уже произошли. Не ехидничай, это наша работа. Проблема в том, что может случиться и еще что-то подобное, — ответил Андрес, — а потому отправляйся-ка в свой номер и постарайся никуда не выходить.

— Конечно, может случиться все, что угодно. Перед тем как я отправилась в собор, мне позвонили на гостиничный телефон. И это был тот же искаженный голос, который в субботу, как только я поселилась здесь, предупредил меня, что знает, где я; на этот раз он сказал, что знает о предстоящей встрече с деканом и вновь угрожал мне. Я ужасно напугана.

— А кто знал, что ты собираешься поговорить с деканом?

— Никто. Хотя нет, Адриан знал.

— Адриан — несчастный парень, он не в счет. Знал кто-то еще.

— Это невозможно.

— Вполне возможно.

— Ну и кто?

— Я, например.

— Ты?

— Да-да, я. Я знал об этом, потому что слышал, как ты договаривалась с деканом, а значит, это вполне мог услышать и кто-то еще.

Клара изменилась в лице, а Андрес Салорио усиленно пытался восстановить в памяти, кто находился в непосредственной близости от декана с Кларой, когда он услышал «…после обеда», несомненно подтверждавшее предварительную договоренность.

Он вспомнил многих людей, но, пожалуй, наиболее отчетливо в его памяти всплыли две группы: компания медиков, стоявшая у дверей факультета, и расположившиеся с другой стороны от декана бывший легионер с библиотекаршей, к которым в дальнейшем присоединилось несколько их почитателей, разделявших с ними постулаты ортодоксальной веры, и в их числе Сальвадор, сын Эулохии, эксперт в области авиамоделирования, который, похоже, свалился пусть не с осла, но с вертолета-то уж точно и вследствие полученного удара неожиданно открыл для себя величие Господа.

Только этого ему не хватало: религиозные ортодоксы, убивающие во имя чистоты веры. Дело принимало плохой оборот. Неужели Сальвадор мог быть замешан во всех этих трагических событиях? Одна мысль о такой возможности вызвала у него горечь во рту.

Впрочем, из этих размышлений, вызвавших у него столь сильное беспокойство, его вывело воспоминание о третьей группе. Это была компания Томе Каррейры, состоявшая в основном из ученых дам, пребывавших в возрасте, требующем внимания и заботы.

Первой из них была Бесаме-Бесаме. Она так беззастенчиво предлагала себя, так жаждала любых проявлений внимания со стороны мужского пола, так напрашивалась на ухаживания, что затмевала образы всех остальных женщин, составлявших группу известного фавна, коим был Томе Каррейра, помимо всего прочего, руководитель исследования, которое обещало стать самым неоднозначным и полемичным в его практике: диссертации Софии Эстейро. Неужели убийца — Томе Каррейра? Но как он мог разделаться с Софией, не вызвав ни у кого никаких подозрений?