Золотая кровь 2 - Ляна Зелинская

по периметру всего здания, на которые вели две лестницы, справа и слева от входа.

Картины и скульптуры, этажерки с керамикой, напольные вазы…

−Здесь выставлено далеко не всё, сеньор де Агилар, − раздался позади мужской голос, и Эмбер невольно обернулась, перестав разглядывать ольтекскую маску на стене. — Мы меняем экспозицию время от времени. Многое хранится в подвалах.

Перед ними стоял высокий худощавый мужчина в годах. И достаточно было взглянуть на этого человека, чтобы понять, что это сам хозяин Дома Искусств. Преисполненное благородства настоящего гранда, его лицо было очень запоминающимся: орлиный нос, массивные надбровные дуги, тёмные глаза. Чёрные волосы, посеребрённые на висках сединой, крупными кольцами ложились на плечи, а сюртук из сукна тончайшей выделки, был отделан изящным золотым кантом. В руке герцога держал трость с золотой ручкой в форме орлиной головы.

−И, хотя, я надеюсь, сеньор Виго де Агилар меня помнит, но с вашей спутницей я не знаком. Позвольте представиться, − он чуть поклонился гостям, — Алваро Эстевен Сильвестре герцог Дельгадо и Соларес. Для друзей и ценителей искусства можно просто Алваро.

Сеньор Виго тоже ответил учтивостью, поклонился и, поприветствовав герцога, представил Эмбер:

−Моя кузина и помощница сеньорита Эмилия Вальдес.

И то, с какой лёгкостью сеньор Виго произнёс эту ложь, заставило сердце Эмбер сладко замереть. Как эмпат она слышала в этих словах скрытые для остальных людей ноты.

Если человек не привык лгать каждый день, то ложь даётся ему с трудом. И это заметно. Но когда человек верит в собственную ложь, когда он очень хочет, чтобы она была правдой, отличить её от настоящей правды почти невозможно. А значит, где−то в глубине души сеньор Виго уже приблизил Эмбер к себе, сделав не только помощницей, но и кузиной, а ещё сеньоритой. И это означало только одно — он не хочет, чтобы она уходила. Он хочет, чтобы она была не только рядом, но и равной ему. И понимать это было так приятно и… больно.

Потому что рядом и равными они не смогут быть никогда.

Эти мысли пронеслись в голове вихрем. И подавая руку герцогу Дельгадо Эмбер даже испугалась, потому что герцог смотрел на неё так странно, словно пытаясь разглядеть что−то в её лице. А потом склонился и поцеловал её руку.

−Очень рад знакомству, − произнёс он с лёгкой улыбкой. — Мы не могли встречаться с вами раньше сеньорита Вальдес?

−Я так не думаю, − ответила Эмбер поспешно.

Это внезапное внимание со стороны герцога было пугающим.

−Что же, идёмте, нам удобнее будет поговорить вмоём кабинете. Ну и раз уж вы у меня в гостях, то по дороге, как хозяин всего этого великолепия, позвольте, я покажу вам моё детище, − герцог Дельгадо указал рукой в направлении большого зала.

Глава 17. Совет директоров

Он рассказал о том, как создавался этот дом и что сначала здесь был просто выставочный зал картин, но постепенно его коллекция пополнялась и перестала помещаться в павильоне. И тогда один талантливый человек натолкну его на мысль собрать всю коллекцию в одном месте. К тому моменту герцог, который обладал уже внушительным количеством и других предметов искусства, занялся проектированием этого здания. И вот, несколько лет назад, он открыл его для всех, превратив в музей.

Эмбер узнала, что у здания есть ещё и подземный этаж, где хранятся особо ценные вещи и те части коллекции, которые выставляются отдельными экспозициями. А ещё есть помещение рядом с кабинетом сеньора Дельгадо, где работают учёные с теми находками, которые приезжают из экспедиций. В последнее время герцог увлёкся изучением ольтекской культуры.

−Прошу вас, входите, − они как раз дошли до кабинета герцога, и он открыл дверь, приглашая гостей пройти внутрь.

Первое, что бросилось Эмбер в глаза — картины.

Они отличались от тех, что были выставлены в общем зале. Эти картины излучали особенную энергию, живую и мощную. Они были буквально пропитаны ею. Море, горы и лес, птицы, закаты…

На картинах были нарисованы пейзажи, животные и цветы и практически не было людей. Человек был изображён только на одной картине. Это был протрет герцога Дельгадо, висевший в простенке между окон. На этом портрете он был моложе, и рука художника удивительным образом уловила что−то особенное, делавшее портрет живым. Казалось, моргни, и картина оживёт, герцог переведёт взгляд на гостей и улыбнётся.

Эмбер едва сдержалась, чтобы не сделать комплимент мастерству художника, но вовремя остановилась.

Все эти картины, включая портрет, принадлежали кисти одного человека. Все они излучали столь мощный поток эфира, что не оставалось никаких сомнений, их нарисовал эйфайр.

Герцог пригласил гостей расположиться в креслах, помощник принёс кофе и когда обычная беседа вежливости о здоровье сеньора Алехандро, погоде и фиесте была исчерпана, сеньор Виго, наконец, произнёс то, за чем, по всей видимости, и пришёл.

−Сеньор Алваро, поскольку мы с вами теперь совладельцы банка, то не сочтите за неучтивость, но я должен вас кое о чём спросить, прежде чем перейти к вопросам совета директоров.

−Разумеется, сеньор Виго. Спрашивайте.

−Поверьте, я собираюсь вести дела в банке, полагаясь исключительно на профессионализм и репутацию, и всем силами хочу избежать каких бы то ни было разногласий. Особенно личных. И поскольку, по известным причинам, я не могу спросить об этом у дона Алехандро, то я хотел бы спросить вас прямо и без обиняков — в чём была причина вашего конфликта с моим отцом? И повлияет ли ваша позиция по этому вопросу на наши дальнейшие взаимоотношения? — сеньор Виго говорил уважительно, вежливо, но твёрдо.

Лицо герцога почти не изменилось, он лишь казалось, немного задумался, перевёл взгляд на одну из картин и смотрел на неё несколько секунд, прежде чем ответил.

Эмбер взглянула на картину, и сердце сделало предательский толчок. На картине была изображена птица кетсаль среди ветвей. Ярко−изумрудное оперение, глаза−бусины…

Вокруг картины сияло золотое облако, которое Эмбер видела, даже не прилагая усилий.

−К сожалению, сеньор Виго, это довольно личная тема, корни которой уходят в далёкое прошлое, и касается она, исключительно, наших взаимоотношений с доном Алехандро. Более того, ни я, ни дон Алехандро, я в этом уверен, не хотели бы обсуждать её ни с кем другим. Я дал слово чести, что не стану ни с кем об этом говорить, и, разумеется, не могу его нарушить. И, я уверен, вы отнесётесь к этому с пониманием и уважением. Со своей стороны я готов уверить вас в том, что это никак не повлияет