Вектор: Послесловие - Никита Владимирович Чирков

место, чтобы переосмыслить себя и свою жизнь.

– Ты лучше не об этом думай, а узнай, как дела у Наваро и Ханны! – сказала Света с небольшим укором Кроссу.

Пока он занимался задачей, Света не могла не думать о его размышлениях, но не в ключе интересности темы или же некоего личного аналога – нет: все как раз наоборот. Его слова провоцировали нечто близкое к тревоге, почти сигнальному маяку, кричащему ей о том, что приглядывать за ним стоит вдвойне внимательно.

– Наваро ответил, что у них все хорошо, – немного задумчиво произнес Кросс.

– Что? – ждала уточнения Света.

– Не знаю, он как-то без особого энтузиазма среагировал на нашу находку, а Ханна вообще не захотела мне отвечать.

Они уже почти добрались до «Лома». И, поглядывая на Кросса, Света уже с куда большим подозрением относилась к временному напарнику, нежели к причинам, по которым Ханна и Наваро не выходили на связь. Она уже сталкивалась с людьми, которые и без заражения иноземной Жизнью представляли опасность не меньшую, чем любой психопат или безумец на Векторе.

27

В тот самый момент, как Света и Кросс приземлились, подобное же сделали и Ханна с Наваро. Но им, в отличие от первых, выпала не самая удобная область поисков: вместо равнины с последующим склоном была довольно скалистая местность. Пройти пешком добрый километр в целом не составляло бы проблем, если бы не постоянные спуски и подъемы по камням с довольно острыми краями, а сцепка с подошвой порой и подводила. Слева они наблюдали возвышающуюся на сотню метров часть той скалы, о которую разбился звездолет, а точнее то, что от него осталось. Как раз с другой ее стороны Кросс и Света забирали криокамеру, а здесь, почти у ее подножья, должен был находиться труп Алдена. Ханна молчала, Наваро прекрасно понимал ее чувства и то, как ей сейчас трудно попросту идти вперед, борясь с ужасающей визуализацией останков ее друга. Но, с другой стороны, Наваро все хотел как-то поднять тему, причем любую. Цель его была не что-то узнать или залезть под корку, а, наоборот, отвлечь ее, дать голове хоть что-то, лишь бы образ погибшего Алдена да убивающее чувство вины не съедали ее изнутри. К тому же, что он понял далеко не сразу, именно это их и объединяет сейчас – смерть друзей, которых оба они не смогли спасти. Так что, когда он хотел помочь ей пережить этот ужасный момент жизни, ту же помощь надеялся дать и самому себе, пусть даже неосознанно, но, как говорится, «пережевать и выплюнуть». Он все говорил себе, что такова была их работа, Хью и Клима, – делать порой неприемлемое, но во благо лучшего, жертвовать собой ради большего. Так они и поступили вновь. Наваро греется слабым огоньком мысли: они погибли, веря в свое дело, к счастью, так и не узнав о напрасной жертве. Он переживает почти как в первый раз, что, собственно, даже хорошо, ибо не наступил еще момент профдеформации. Но все чаще он задается вопросом без ответа: он действительно переживает – или он думает, что переживает, так как действие это правильное и важное? Но разве тот факт, что он задается этим самым вопросом, уже не является ответом, почти сразу же ловит он себя на этой мысли в тот самый момент, как осознает огромную пропасть между переживанием за друзей и переживанием за Мойру, на фоне которой все в мгновение превращается в пустышку и рутину.

Среди всех возвышений то там, то здесь виднелись остатки звездолета, некоторые из них даже оставили разрушения местности. Разумеется, они обходили их стороной, предполагая следы иноземной Жизни на них. Наваро шел первым, Ханна позади. И вот неровность местности сменилась чем-то более постоянным, но теперь прямо из каменистого плато под их ногами в хаотичном порядке торчали острые куски породы, разной высоты и ширины. Проход метра в полтора шириной образовался перед глазами, пусть и идущий небольшой змейкой, но можно было смело представить это тропинкой. И вот у одного из таких, слева, перед пустырем, метрах в десяти лежало тело Алдена.

Все это время они использовали прибор ночного видения – и лишь сейчас отключили его, оказавшись в непроглядной темноте. Плотный свет от наплечных фонарей рассек тьму холодным оттенком, показав окружение мертвой экзопланеты во всей красе. Поначалу им показалось даже, что находятся они в простой, чуть ли не однотонной декорации, настолько уж все было недвижимо и скупо на разнообразие. Но все это не имело значения, потому что пока Кросс и Света занимались осмотром криокамеры, Ханна смотрела на тело Алдена метрах в пяти перед собой. Наваро стоял чуть позади, и только она, поддавшись чувствам, решилась подойти ближе, как он схватил ее за предплечье, удерживая от этого слепого порыва.

Тело лежало на земле, опершись спиной на небольшое возвышение, ноги были переломаны. Внутреннее освещение почти не работало, лишь небольшое мигание то появлялось, то исчезало у подбородка с правого по отношению к ним края шлема. На лице была кровь, шлем покрыт множеством трещин и вмятин, но, на удивление, разгерметизация не произошла. Сам костюм был в ужасном состоянии, весь обшарпанный и помятый. При первом взгляде Алден не казался уж слишком обреченным, но стоило приглядеться, заметно было, как нечто маленькое, как муравей, ползает под верхним слоем, забравшись туда через рваные отверстия. Но Ханну это все уже не волновало, можно было лишь предположить, какая немыслимая жгучая смесь самых разных, даже противоречивых чувств бурлит в ней, навсегда оставляя открытую рану.

– Что ты здесь делаешь? – Алден оказался жив, точнее, почти жив. Его голос был изнеможенным, болезненным, захлебывающимся кровью, негромким. Наваро ненароком подумал, как же им повезло, что система связи кое-как да работала, пусть и с перебоями, но они его слышали.

– Алден… ты!.. – Ее чуть ли не трясло, в один момент показалось, словно она опустела.

– Да… я жив, еще как… – с болью от многочисленных травм произнес он не сразу. – Меня выкинуло при столкновении… – Периодически вырывался кровавый кашель, двигал он лишь головой да кое-как руками с туловищем. – Я не знаю, сколько пролетел, но, побившись о скалы, упал сюда… Я не чувствую ног… обезболивающее закончилось… кислород еще есть, представляешь? – попытался он прибавить оптимизма, но лишь выкашлялся так громко и болезненно, что самой Ханне стало плохо.

– Зачем вы пришли? – спросил он вскоре, с трудом держа голову прямо, немного даже злясь. – Это опасно, я же сказал…

– Алден, – с трудом начала Ханна, борясь со слезами, – мы поможем тебе. Ты жив, это главное! Я… я… мы сейчас сходим за…

– Нет! Я же просил оставить