Злой ГЕНий, или Сперматозоиды штурмуют… - Михаил Башкиров

Но это после засады у «пещеры Смерти».

И чего там испугался столичный инструктор?

Не кошку же ободранную в муравейнике?

Не кровь на поганках.

Может, с Поваром, восставшим из мертвым, стыканулся?

Или с кем похуже?

Ничего, этой ночью узнаем.

Уходя из клуба, я глянул на ворону, расклевывавшую яблоко сорта «Ева».

Первая кандидатка для маломощного арбалета Юрода.

Глава 9 Книжкины похороны

Скромно, без лишних ритуалов и церемоний, я закопал испорченный стрелой фолиант в дальнем конце сада.

Только заровняв книжкину могилу, я вспомнил вопрос Зинаиды о содержании тома.

Все-таки забыл на прощание заглянуть.

Я сорвал яблоко и положил вместо цветка.

Впрочем, теперь это не имело никакого значения.

Я вернул наточенную лопату в бункер садовода к лестнице и пустым корзинам.

Варит все-таки башка у Юрода.

Каждый сад обеспечить чучелом и подручным инструментом…

А если бедолага догадался бы еще втихаря добавить на яблони камеры наблюдения, то цены бы ему не было.

Я крутанул чучело Повара.

Теперь осталось вернуться в коттедж и выбрать в библиотеке новый полиграфический щит.

Для грядущей ночной засады.

Но еще на первом этаже меня удивила слезами всегда хихикающая супруга племянника Севы.

– Вы знаете, Денис, муж меня разлюбил.

– Как это разлюбил?

– Ну, скажем, не разлюбил, но заметно охладел.

Племяннику требовалось хотя бы теоретическое заступничество.

– Тут охладеешь! Ведь нельзя предаваться утехам без перерыва. Я понимаю – медовый месяц, но…

– Вы считаете, это просто переутомление?

– Что еще.

– Возможно, вы и правы.

Слезы покатились по щекам и губам, привыкшим смеяться.

– Ладно, я поговорю с ним. Где вредный и непослушный муж?

– В библиотеке.

– Только не рыдать, договорились?

– До-го-во-рились…

Племянник Сева, обложившись яблоками и детективами, блаженствовал на диване.

– Сколько трупаков?

– Да сбился, понимаешь, со счета.

– А твоя супруга весьма недовольна.

– Мало загадочных убийств?

– Да отвлекись ты, а то произойдет одно тяжкое преступление.

– Меня уронят с дивана?

– И спустят по лестнице.

– Знаешь, где у меня эта любовь сидит!

Племянник откусил яблоко.

– Я когда вчера с пня грохнулся, понял: кранты.

– Вы что, падали?

– А ты пробовал на гнилом пне нараскорячку?

– Представляю.

– Ей-то – хоть на унитазе, хоть в ванне, хоть на пне…

– Повезло тебе, Сева.

– Знал бы – не подписывался.

– Зачем раскочегарил?

– Да сама она, сама!..

– Ладно, вали пока к ней.

– Зачем?

– Ну, почитай вслух.

– Она грустные книжки не любит.

– Вон у тети какая библиотека. Выбери рифмованную сентиментальную лабуду.

– Хорошая идея.

– Этакое порнографически-эротическое.

– Думаешь, в этой серьезной библиотеке найдется подобное?

– Конечно, найдется, – сказал, входя, Леонид Васильевич.

Ну, дела! Что здесь понадобилось мужу Оленьки, а по совместительству Веселому Арбалетчику?

Внезапный гость ответил, не дожидаясь вопроса:

– Я третий год у Нинели Осиповны книги читать беру.

Леонид Васильевич снял с верхней полки солидную книжонку в довольно зачитанном супере.

– Попробуйте вот это. По крайней мере, женщинам нравится.

– Бестселлер? – спросил племянник Сева.

– Не знаю, как и ответить.

Леонид Васильевич снисходительно улыбнулся.

– Читают две тысячи лет и еще столько же читать будут.

– Точно, бестселлер!

И племянник Сева отправился утешать жену бессмертными классическими строками.

– И как действует порно-эротическая поэзия на стояние пениса?

Я похабно щелкнул пальцами.

– Никак не действует.

Леонид Васильевич прошелся от стеллажа к стеллажу.

– Все попробовал. Ни книги, ни живопись, ни кино.

– Значит, культура оказалась бессильна?

– Слыхали анекдот? «Только после того, как у меня началась импотенция, я открыл, что существуют музеи, театры и библиотеки!»

– Не смешно.

– А знаете, сколько я прочитал за эти годы?

– Представляю.

– Вот сейчас хочу взяться за эллинскую философию.

Чтобы избежать длинного и скучного хвастовства с утомительным цитированием, я вернул Оленькиного мужа в реал.

– А я сегодня у Антона Антоновича был в кабинете.

– И как?

– Органический бюрократ!

– Изумительный каламбур. Подарите. Козырну на соревнованиях…

– С удовольствием, но при одном условии…

– Может, хватит интимных вопросов?

– Это из другой оперы.

– Учтите, я ничего про наших ребят говорить не буду – ни плохого, ни хорошего. Они ведь не метеориты, чтобы давать им развернутые характеристики.

Нет, ученая братия гораздо ядовитее любого серпентария.

– А про инструктора столичного, который ой как далеко – что-нибудь сказать можете?

– Такой супер-быстрой и точной стрельбы мы ни у кого не видели.

– И все?

– Да нет. Он же сорвался внезапно, ничего никому не объяснив…

– Знаю.

– Так вот, я случайно наткнулся на инструктора, когда он уезжал…

– Случайно?

– Встречал тещу.

– Хорошее дело.

– Я еще удивился, что мастер нес только свой колчан, а футляра с арбалетом при нем не было.

– Теперь все понятно.

– Что именно?

– Почему стрела другая.

– Не говорите загадками.

– Да я сам ответа не знаю.

– Может, я помогу?

– Вы, конечно, помните, какая эмблема на стреле председателя?

– Мишень в виде кнопки, – отчеканил Леонид Васильевич и добавил для убедительности: – Канцелярской кнопки.

– А у столичного инструктора?

– Каплевидный щит с закрашенной половинкой.

– Правильно. А вот у кого – яблоко, пробитое стрелой?

– У Вильгельма Телля.

– Тоже правильно. Хотя этот герой, рисковавший жизнью собственного сына, вряд ли проживает в Садограде.

– Можете стрелу показать?

– И не одну.

Мужу Оленьки были предъявлены три одинаковых стрелы.

Одна книжная – две из натуральных яблок.

– Эта эмблема больше всего напоминает знаете что?.. Татуировку яблоносцев.

– Но там же на яблоке не свастикообразная червоточина.

– А может, стрела прокуророва сына? Говорят, баловался арбалетом.

– Тогда рискнем?

– Хотите, чтобы я помог вам в сражении с яблоносной группировкой?

– Ну, зачем сразу – и силовые акции… Сегодня воскресенье. Прокурор наверняка дома. Позвоните-ка ему.

– И что сказать?

– А так прямо и скажите. Мол, в Клуб Веселых Арбалетчиков приперся разгневанный искатель метеоритов и, размахивая стрелой, требовал справедливости. Мол, какая сволочь пыталась утром произвести дальнобойную кастрацию метеоритчика?

– Думаете, прокурор заподозрит сынка?

– А это нас не касается. Пусть про стрелы скажет. Наверняка сыну арбалет сам заказывал.

– Была не была…

Прокурор ответил, что арбалет вот уже полгода как сломан.

А на стрелах изображено яблоко с обыкновенной червоточиной.

Леонид Васильевич несколько раз повторил мне возмущенно:

– Так и сказал: обыкновенная червоточина!

И ушел.

Мне тоже было пора собираться к пещере.

Я начал тщательно выбирать книгу потолще.

Для надежного прикрытия тыла.

Остановился на альбоме, посвященном Святым Себастьянам разных эпох.

Лишняя стрела живописным страдальцам не помешает, а только закрепит имидж мученика.

Покидая библиотеку, я вдруг заметил, что Леонид Васильевич, раздразненный прокурором, забыл снятую с полки эллинскую философию.

Теперь мужу Оленьки не поумнеть до полной кондиции.

Впрочем, как и мне.

Не до этого.

Предстоит много чего сделать.

Итак, если сегодняшняя засада не даст результата, мне предстоят бессонные сутки, если не двое.

Тогда придется сразу после пещерного бдения заняться опросом.

Восемьдесят шесть Веселых Арбалетчиков – это не хухры-мухры.

Нет, восемьдесят пять.

Я исключил из списка Оленькиного мужа.

Любители философских трактатов не годятся ни в киллеры, ни в монстры.

Вдумчивое чтение вырабатывает дурную привычку: рефлексировать, рефлексировать и рефлексировать, прежде чем совершить поступок.

А с арбалетом инструктора нехорошая комбинация вытанцовывается.

Колчан с фирменными стрелами уехал в Москву.

В данный момент я абсолютно был уверен, что в меня стреляли именно из столичного арбалета.

А вот чья это была стрела?

Но рано или поздно выясню и это.

Как и тайну «пещеры Смерти».

Вот добраться бы только целехоньким до места ночной засады…

На этот раз сборы прошли в минимальный срок.

Положив в рюкзак фонарик и альбом, я зашел на кухню к доцентше.

Нинель Осиповна месила тесто.

– Я на утро готовлю слоеный торт.

– Будет чем подсластить неудачу.

– Диня, не надо заранее настраиваться на пессимистическую волну.

– Переживем!

Я отщипнул кусочек теста на пробу.

– Жизнь – она же полосатая как дикая зебра.

– Если кто будет о тебе спрашивать – что говорить?