Принцессы возвращаются домой - Лариса Кириллина

Шахрияр Баязидович лично принёс почётным гостям (разумея под оными прежде всего капитана милиции) шашлычка и красненькой рыбки; на столе уже красовался помидорный салат и тарелка с фирменными пирожками Екатерины Витальевны; в кувшине под видом виноградного сока ароматно плескалась слабоалкогольная сангрия; на стойке негромко гнала какую-то импортную попсу похожая на луноход магнитола…

Родион вдруг понял, что жутко проголодался – его завтрак состоял из овсянки и кофе, а с тех пор прошло уже много часов. Он накинулся на еду, благо, всё было свежим и вкусным.

Потому не заметил, как подошла к кафешке Наташа.

Невзирая на радостный повод и тёплый ласковый день, она была в чёрном, но с огромной тигровой лилией, несомой перед собою как факел.

«Вах! Какая красавица!», – ахнул про себя Шахрияр Баязидович и спешно набрал на мобильнике номер старшего из своих сыновей: «Камиль, приходи, тут пируют такие девушки – мечта падишаха!»…

Мечта падишаха чинно поздравила Лялю, вручила ей лилию, побеседовала с родителями именинницы – и, увидев Родиона и Лапушкина, направилась прямо к ним.

«Наливайте штрафную!», – воскликнул Василий Петрович. – «Дорогая Наташа, с вас за опоздание – тост!»…

Едва успев повесить на спинку красного пластикового стула свою чёрную сумочку, Наташа встала, подняв стакан, и сказала без тени улыбки:

– Желаю нашей принцессе отыскать, наконец, своё место в жизни!

– А я его уже отыскала! – ответила с вызовом Ляля. – Оно – рядом с папой и мамой! Вот здесь!..

141

Через час все темы для поздравительных тостов были исчерпаны, закуски и горячее съедены, девушки отщипывали виноградинки, юноши начинали травить школьные байки и почти взрослые анекдоты… Славка Юрченко отошёл покурить, именинница помирила едва не поссорившихся Иоланту и Вову… Сёстры Лиза и Лина Татарские унеслись в туалет отмывать пятно от кетчупа на Лизиной юбке…

Магнитолу включили погромче, и пока Шахрияр Баязидович, официантка и кассирша прибирали столы и готовили сладкое – торты, печенье, мороженое – молодёжь устроила танцы на зелёной лужайке у озера. Прохожие, наблюдая за весельем со стороны, подбадривали их хлопками и комплиментами, а некоторые детишки, просочившись за ограждавшую территорию кафе полосатую ленту, сами пустились в пляс.

«Разрешите пригласить любую из ваших дам?», – осведомился у Николая Евгеньевича и Родиона симпатичный молодой человек благородной кавказской наружности. – «Они обе так ослепительны, что выбор сделать я не берусь!»…

– Извините, я не танцую, – с равнодушным видом сказала Наташа.

– А я не могу танцевать с незнакомыми, папа не разрешает, – кокетливо улыбнулась Карина.

– Удивительное совпадение! Мне мой – тоже! – засмеялся находчивый кавалер. – Но сегодня он делает исключение: так вы все ему нравитесь!

Юноша заговорщически кивнул в сторону стойки, за которой хлопотал Шахрияр Баязидович.

– Камиль Шахриярович, – галантно представился сын бизнесмена. – Можно просто – Камиль. Студент финансовой академии.

– Карина Вартановна, – ответила гордо его избранница. – Можно просто – Карина. Пока ещё школьница.

– Потанцуем, Карина?

– Охотно, Камиль!

…И свежеиспечённая парочка примкнула к Ляле, танцевавшей с собственным папой, Марине Агеевой, отплясывавшей с Володькой Барыкиным, и Иоланте Дадаевой, которую пригласил давно влюблённый в неё Слава Юрченко… Не выдержав искушения, сам Шахрияр Баязидович вытащил в круг зардевшуюся Екатерину Витальевну…

Кульминацией стал запоздалый приезд ослепительной Иры Малышко с водителем и охранником – «Лялечка, извини, я только что со съёмки, раньше никак не могла… Поздравляю, желаю счастья и – вот подарок!»…

В золотистой бумаге, перевязанной пурпурной лентой, оказалось… вишнёвое бархатное кимоно!..

Гости дружно захлопали и заахали.

«Всё. Можно поговорить», – сказала Наташа.

142.

Жизнь в Мидонии понемногу входила в привычную колею.

Обыватели вернулись в повседневным занятиям. Ведь, какие бы события ни потрясали страну, невозможно было взять да забросить поля, сады, мастерские, хлева, лавочки, школы, таверны… А придворные, слегка пошумев, предпочли покориться не слишком законной, но, как торжественно объявлялось, сугубо временной власти великого мага Аскания. Верховный правитель из принципа не проводил никаких приёмов и заседаний в тронном зале дворца и тем более не садился на трон и не пользовался предметами, принадлежавшими королевской семье. Лишь большая печать безусловно перешла в его ведение.

Аркадий Сергеевич работал почти без отдыха, и поэтому за кратчайшее время успел переделать множество важных дел: притормозил развитие конфликта с Тиманией, начал долгие, но ни к чему не обязывающие и заведомо никуда не ведущие переговоры с Раштарией, подписал договор об отсутствии территориальных претензий к Дакрийскому княжеству, сумел не поссориться с принцем Перотином, но притом нейтрализовал его матримониальные замыслы…

Граф Серпент томился в темнице. По справедливости, его бы следовало осудить и казнить за доказанную узурпацию власти. Но Аркадий Сергеич считал, что он не имеет права вершить приговоры. Нужно было дождаться возвращения хоть кого-то из венценосных особ – короля, королевы либо принцессы.

А вот как это сделать, великий маг совершенно не знал.

Даже если догадка Дориона была и верна – что с того? Путь на Остров Бурь (он же Остров Радости) был неблизок и довольно опасен. А добравшись туда, кто бы мог отыскать принцессу-драконицу и заставить её вновь принять человеческий облик, чтобы занять мидонский престол? Да и так ли это было нужно для общего блага? Изменения в её психике могли оказаться необратимыми; одно дело – девушка, в душе которой втайне от неё самой дремлет сущность дракона, другое – дракон, вынужденно принявший обличие девушки…

И что прикажете делать с Лялей-Эвлалией? Насильно тащить её в иную реальность? Отнимать у родителей, лишать привычного круга друзей и учителей, вовлекать в интриги, перед которыми опустили бы руки многие взрослые? Ляля правила бы несравненно мягче, нежели Клавдия, однако – зачем, если это не принесло бы ей счастья?..

Аркадий Сергеевич видел только один-единственый выход из положения, внушённый опытом просвещённого человека Новейшего времени.

В Мидонии нужно сменить государственный строй.

143

– Я попробовала написать продолжение этой истории, – сказала Наташа, озабоченно глядя на Николая Евгеньевича и Родиона.

– И… что? – спросили они, поскольку она сделала долгую паузу.

– Ничего хорошего. На всякий случай, я придумала несколько вариантов. И ни один мне не нравится. А значит, ни один не является истинным и единственно вероятным.

– Расскажи, подумаем вместе, – предложил Родион.

– Я затем и пришла. Не плясать же и не есть пирожки, хотя они вкусные… А обсуждать всё это по телефону с каждым отдельно – сложно и долго. Так вот. Первый вариант: посылаем двух претендентов-соперников, Дориона и Перотина, в экспедицию за одраконившейся принцессой. Плюсы: новый виток увлекательных приключений, морские гонки и битвы, а также, возможно, отчасти благоприятный исход – не даст же Клава погибнуть храброму мальчику, который оказался подлинным рыцарем… Минусы: все мы помним, что Дорион был влюблён не в Клаву, а в Лялю. У Клавы же были… другие симпатии.

Тут Родион покраснел, как яблоко, лежавшее перед ним на тарелке.

– И хотя две девушки внешне неотличимы, – продолжала Наташа, – механически заменить одну на другую нельзя, если речь пойдёт не о власти, а о человеческих чувствах. Придурковатому Перотину, пожалуй, почти всё равно, но обоим нашим рыцарям – думаю, нет. Иначе бы Родя Князев зажигал сейчас на лужайке с Лялечкой Соколовой.

– Ладно, ясно. Давай про второй вариант, – прервал её Родион.

– Пожалуйста. Оставляем принцесс на своих местах, если им обеим так нравится. Допускаем, что личные склонности Дориона и Родиона не имеют большого значения; первый жаждал лишь подвигов, а второй просто намеревался помочь однокласснице, оказавшейся в непростом положении. В конце концов, оба очень юны, и у них всё ещё впереди. Дорион со временем обретёт настоящую даму сердца, а Родион встретит девушку, способную оценить его по достоинствам. Тут и сказке конец.

– Как?.. А Аркадий Сергеич? – всполошился Лапушкин.

– Для меня это – главное. Папу надо оттуда вытаскивать. Только я понятия не имею, как. Похоже, он по уши погрузился в мидонскую жизнь и всерьёз замышляет там основательную реформу правления с постепенным переходом от архаической матриархальной монархии к представительной демократии во главе с верховным правителем. И… мне показалось, что вынужденно присвоенная роль «отца нации» ему очень пришлась по душе. Вероятно, способности к дипломатии и политике, которым не дано было развернуться в этой реальности, проявились там в полной и даже несколько преувеличенной мере. В последнем письме он сообщил нам с мамой, что работает над проектом конституционного акта, проводит консультации с представителями всех сословий и редактирует свод мидонских законов – потому не может позволить себе бросить всё и вернуться в Москву, не доделав начатого.