Наследники - Олег Юрьевич Рой

там было привлечь нечем?

Кресло опять качнулось – едва-едва. И улыбнулась вдова так же кратко, на долю мгновения:

– Разве что очень глупых расхитителей. Воскресенское кладбище ведь не простое, вы знаете, должно быть. Там довольно захоронений, где шанс обнаружить то, что можно называть сокровищами, гораздо выше. Вряд ли там можно найти яйца Фаберже или что-то в этом роде, но я точно помню, как один… ну, неважно, кто… у него жена родами умерла, так он в гроб положил все драгоценности, что дарил ей. Не так уж много, но все-таки. И вряд ли это единичный казус. Только я что-то не слыхала до сих пор о случаях мародерства.

– Я смотрела статистику, похоже, с тех пор как в девяностые братки там нескольких грабителей изловили, никто больше и не пытался, – подхватила Арина.

– Вот и я о том же. Даже если бы у нас имелись… сокровища… Но ценность Мишиной могилы лишь в том, что она – Мишина.

– Получается, единственный, кому это варварство было нужно, – Марат?

Вдова коснулась тонкими пальцами высокого лба, поправила безупречную, вовсе в том не нуждавшуюся прическу, пригладила брови – левую, потом правую – обвела кончиком среднего пальца крупноватый, но хорошей формы рот, вернула руку на гладкий коричневый подлокотник, вздохнула тихонько:

– Да тоже… странно. Зачем бы? Я еще могу понять, зачем ему эта эксгумация.

Арина удивилась:

– Чтобы окончательно прояснить вопрос с отцовством, разве нет?

– Чем его Мишины парики не устраивали?

– Но ведь… Вы даже костюмы мужа из театра забрали, где бы Марат парики взял?

– Ему достаточно было попросить. В конце концов, на эксгумацию я же дала в конце концов согласие. Но насчет окончательного разрешения вопроса вы, скорее всего, правы. Костюмы, парики – там все-таки оставалось бы поле для сомнений. Лет-то сколько прошло. И не только Миша их надевал, ему не жаль было поделиться. А Марату, видимо, требуются железобетонные доказательства. И я не понимаю, зачем бы ему устраивать такой… спектакль. Фарс. Тем более тут явное противоречие с основным посылом. Если Марату необходимо, как вы сказали, решить вопрос отцовства так, чтобы не оставалось никаких сомнений, вряд ли ему на руку исчезновение… – она на мгновение запнулась, но выговорила, – генетического материала.

Лет, подумала Арина, прошло не так уж и много. Генетики отлично работают и с более старым материалом. Но если Шумилин делился личными костюмами и париками, то кто-нибудь да высказал бы сомнение. Та же Камилла. А уж с гробом все однозначно. К тому же эксгумация – куда эффектнее. Картинка потому что. Всем нынче нужна картинка. Как там говорят – лучше тысячи слов? Эксгумация – отличный медийный повод. А уж пустая могила – не просто медийный повод, а медийный повод надолго. Но вдова заметила совершенно точно: если могила пуста, где Марату взять бесспорный генетический материал? Даже если гроб выкрал именно он – как легализовать обнаружение этого самого материала?

Можно, конечно, что-то выдумать, но – сложно, сложно.

Карина Георгиевна вдруг нахмурилась, замолчала. Решила, что сказала лишнего? Вообще не хочет обсуждать эту тему? Но сама же начала рассказывать… И вдруг – стоп? Через мгновение Арина поняла – почему: на пороге гостиной стояла Камилла. Сегодня ее сходство с матерью совсем не так бросалось в глаза, как тогда, на кладбище. Там над ними плакат можно было вешать – мать и дочь. А сейчас… Ну похожи, да – тип лица, форма бровей, разрез глаз, пожалуй – но и только. Или Камилла специально макияж делает «под мать»? Но – не каждый день.

Заметив, что все взгляды обращены на нее, девушка резко встряхнула головой и плечами – словно плащ невидимый отбрасывала. И пальцы сжались – словно на рукояти невидимого меча. Орлеанская дева готова к битве!

– Прекратите! Мама, как ты можешь так… так спокойно…

– Если я начну биться в истерике, кому от этого станет лучше? Наши эмоции не помогут Арине Марковне разобраться в том, что произошло. Она следователь, ей нужны реальные факты и мотивы. Вряд ли папа…

– Папа?! – возмущенно перебила ее Камилла. – Я даже думать об этом не в состоянии, это же… а ты… ты оправдываешь этого мелкого интригана!

Задохнувшись на «это же» и «а ты», тираду про мелкого интригана Камилла произнесла однако ж без единой запинки. И, прошелестев что-то вроде «мне дурно» или, может, «душно», осела на пол. Ну как – осела? Сползла, хватаясь за отливающий темным лаком дверной косяк и случившийся рядом стул. Тот опрокинулся, загремел.

Арине подумалось, что ни интернет-сплетники, ни желто-зеленые фанатки, ни Марат не врали: может, сам он и не особенно выдающийся актер, но Камилла – вовсе никакая.

Карина Георгиевна, однако, бросилась к дочери, обняла, подняла, повела прочь, что-то нашептывая не то ласково, не то укоризненно.

Когда она вернулась, кресло еще покачивалось.

– Вы извините ее, – тонкие губы искривились слабой улыбкой. – Она… Она после смерти отца никак не могла в себя прийти. Да еще в театре…

– Что – в театре?

– Лавровский, это уже после Мишиной смерти, может, даже как раз потому… ему всегда в голову приходили странные идеи… иначе он не был бы настоящим режиссером. В общем, он решил поставить «Электру», я сейчас уже и не помню, чью. Но конечно, под Камиллу. Рискованная затея, девочка едва после училища, опыта с гулькин нос, но это же Лавровский. Именно эта роль, ей ведь было что играть! Дочь не в силах забыть потерянного отца… Я надеялась, что она на сцене все выплеснет и как-то… успокоится.

– Не помогло?

– Полный провал. Лавровский после первой же репетиции сказал, что Камилла – не актриса, а истеричная барышня, которая с какого-то перепугу решила, что ее личные вопли и сопли кому-то могут быть интересны. Что демонстрировать собственные чувства надо на собственной кухне, а на сцене все по-другому. Самое ужасное, что он был прав. Мне и Миша о том же самом говорил. Даже теми же словами – про вопли и сопли. Но Камилла, конечно, очень тяжело это восприняла. Лавровский, правда, сказал, что потом поглядит, как пойдет. А потом он умер, И ни о какой «Электре» речи уже не было.

– И Камилла до сих пор… так остро реагирует? – Арина чуть не сказала «безумствует», но вовремя нашла альтернативную, менее обидную, даже сочувственную формулировку.

Карина Георгиевна лишь головой покачала:

– Успокоилась более-менее, жизнь свое берет. Обидно, что главных ролей нет, но ведь должен кто-то и второй план играть, и эпизоды. В сериалах время от времени снимается. Не столько,