Гость Дракулы и другие странные истории - Брэм Стокер

поскольку еще не свыкся с горским костюмом, – и поспешил вниз, не желая заставлять рыболова ждать. Он был удивлен и не слишком доволен, когда обнаружил, что это не кто иной, как дурачок Тамми, который тут же открыл по нему шквальный огонь:

– Я думал сразу на почту пойти, а потом решил, что могу потратить часок, заскочить к тебе и поглядеть, как ты тут – все так же вырядился или тщеславие за ночь прошло. Вижу, урок не пошел тебе впрок. Ну что ж, твое время приближается, будь уверен! Хотя утром я обычно на работе, я буду поглядывать за тобой и дождусь, когда ты провалишься в зыбучие пески, к дьяволу в пасть! Ну, я пошел, мне работать пора!

И он зашагал прочь, оставив мистера Маркема в сильном огорчении, поскольку до него донеслось хихиканье служанок неподалеку. Он уже решил было одеться нынче как обычно, однако визит дурачка Тамми заставил его передумать. Нет, мистер Маркем всем покажет, что он не трус и от своего не отступится, а там уж будь что будет. Когда он вышел к завтраку в полном облачении воина, дети разом опустили головы, а шеи у них изрядно покраснели. Впрочем, никто не смеялся, кроме Титуса, самого младшего из сыновей, который зашелся в безудержном кашле и был тут же выставлен за порог. Мистер Маркем не упрекал их, однако принялся разбивать яйцо с видом суровым и решительным. К несчастью, когда жена передавала ему чашку чаю, пуговица на его обшлаге зацепилась за кружевные оборки ее утреннего халата, в результате чего горячий напиток пролился бедняге прямо на голые колени. Мистер Маркем вполне естественным образом не сдержал крепкого словца, на что его жена не без раздражения заметила:

– Чего же еще ты ожидал, Артур, если вырядился в этот нелепый костюм и выставляешь себя таким идиотом? Ты к нему не привык, и никогда не привыкнешь!

В ответ мистер Маркем начал было возмущенную речь: «Мадам!..» – однако продолжить не смог, поскольку теперь, раз тема была затронута, миссис Маркем вознамерилась высказать все, что накипело у нее внутри. Монолог ее был не из приятных. Жены редко следят за приятностью манер, когда хотят донести до мужей так называемые прописные истины. В итоге Артур Фернли Маркем тут же, не сходя с места, поклялся все время пребывания в Шотландии не носить другой одежды, кроме ненавистного жене костюма. Как и подобает женщине, миссис Маркем оставила за собой последнее слово – на сей раз сопровождавшееся слезами:

– Прекрасно, Артур! Что ж, поступай как хочешь. Не стесняйся, выставляй меня на посмешище, лиши наших бедных девочек всякой возможности сделать приличную партию. Молодые люди обычно предпочитают, чтобы тесть был в своем уме! Однако я предупреждаю: рано или поздно ты дорого заплатишь за свое тщеславие, если, разумеется, не окажешься к тому времени в сумасшедшем доме или в могиле!

Не прошло и нескольких дней, как стало очевидно, что мистеру Маркему придется совершать моцион по большей части в одиночестве. Правда, дочери иногда все же выходили с ним на прогулку, в основном рано утром или поздно вечером либо в дождливую погоду, когда на улице никого не встретишь; они утверждали, что готовы гулять с отцом когда угодно, однако днем у них почему-то всегда находились причины остаться дома. Мальчиков в таких случаях было вовсе не доискаться, а что касается миссис Маркем, то она наотрез отказалась выходить с мужем из дому зачем бы то ни было, пока он не прекратит вести себя как идиот. В воскресенье мистер Маркем оделся в обычный черный суконный костюм, справедливо рассудив, что гневу в церкви не место, однако утром в понедельник вернулся к горскому платью. К этому времени он уже горько сожалел, что мысль о подобном наряде вообще взбрела ему в голову, однако не мог сдержать британского упрямства и потому не уступал. Дурачок Тамми навещал его ежеутренне, а когда не удавалось увидеть самого хозяина или передать ему весточку, заходил еще и днем, после того как доставлял почту, и поджидал, когда тот покажется. И ни разу не упускал случая предостеречь мистера Маркема от проявлений тщеславия, в тех же словах, что и в первую их встречу. Довольно скоро мистер Маркем начал считать его сущим бедствием.

К концу недели вынужденное одиночество, постоянная обида и беспрестанные размышления, ими вызванные, несколько подорвали здоровье мистера Маркема. Из гордости он не говорил об этом домашним, поскольку они, как ему казалось, обращались с ним очень скверно. Кроме того, по ночам он не мог уснуть, а если удавалось задремать, видел дурные сны. Чтобы убедиться, что мужество его не оставило, он взял себе за правило ежедневно наведываться к зыбучим пескам и бывал там почти каждый вечер перед сном. Возможно, именно из-за этой привычки зыбучие пески и пережитые в них опасности так часто появлялись в его снах. А сны становились все ярче – и вот уже временами, пробуждаясь, мистер Маркем сомневался, не ходил ли он и в самом деле на то роковое место. Иногда он опасался, что стал лунатиком.

Как-то ночью он увидел настолько яркий сон, что, проснувшись, не мог поверить в его нереальность. Он закрывал глаза снова и снова, и каждый раз ему представало видение, если то было видение, или явь, если то была явь. Он приближался к зыбуну, сияла полная желтая луна, было видно полосу света, неверного, колеблющегося, полного черных теней, – это жидкие пески, как им и положено, колыхались, дрожали, подергивались рябью, вздымались и опадали, потом опять замирали неподвижно, словно мрамор. Мистер Маркем приблизился – и ему навстречу точно такой же поступью вышла с противоположной стороны другая фигура. Мистер Маркем увидел, что эта фигура – точное его подобие, он сам, и, онемев от ужаса, влекомый неведомой силой, двинулся к своему второму «я», как будто под воздействием гипноза или месмеризма, зачарованный, словно птичка под взглядом змеи. А когда ощутил, как смыкаются над ним вязкие пески, проснулся в смертной муке, дрожа от страха, и, как ни странно, в ушах у него гремело пророчество местного дурачка: «Суета сует! Все суета! Встреться с самим собою лицом к лицу – и покайся, покуда не поглотили тебя зыбучие пески!»