Бремя власти - Игорь Анейрин

Ровная местность давала лошадям возможность местами передвигаться даже скорой полевой рысью; к двум часам попополудни путники проехали, наверное, не меньше пяти лиг. Гуго с Эдмундом, не особенно привыкшие к верховой езде, уже на середине пути стали испытывать всяческие мелкие, а то и не очень, неприятности. Бесконечные холмы слева от дороги продолжались, но вдалеке на северо-востоке, окутанные синеватой дымкой, уже показались горные вершины. Изредка по обе стороны от дороги виднелись заброшенные селенья, а то и отдельные мазанки, оставленные жителями по неведомым причинам. По мнению Томаса, давала себя знать относительная близость Стены, тянувшейся с запада на восток за огромным оврагом. Некогда эти места были обитаемы, но страх перед нападением тёмных сил, а ещё пуще того — пугающие слухи, добрую половину из которых Томас считал сказками, мало-помалу заставляли жителей покидать обжитые дома и скучиваться в больших деревнях, предоставлявших, конечно, лучшие возможности для обороны от предполагаемого вторжения.

Вскоре решили сделать недолгую остановку: до селения Калдикот, первого на их пути, оставалось ещё около четверти пути, и даже с перерывом на обед и краткий отдых имелись все возможности достичь его до захода солнца. На Калдикоте знания Томаса о дальнейшей дороге заканчивались; даже до самой этой деревни сторожевые отряды из замка Хартворд никогда не добирались, но, впрочем, дорога обещала быть не такой уж и сложной. Если тракт и дальше будет таким же ровным и достаточно широким, то проблем путники не предвидели. До этого места, где они остановились, основная дорога не имела заметных ответвлений, только три-четыре прибитые пылью тропы, ведущие, по всей видимости, в другие деревни. Все они настолько явно отклонялись от выбранного на восток направления, что даже не возникало мысли о том, что друзья могут заблудиться.

Сам Калдикот, кстати, находился на самом востоке владений графа Клеймора; Алиенора слегка поёжилась, услышав об этом. Земли Рича Беркли верхней своей границей почти примыкали к лично королевским и представляли собой довольно узкую и длинную полоску земли, по размерам раз в пять меньше графства его старшего брата. Северная часть этой полосы, где и находился, собственно, сам замок Клеймор, терялась среди Нолтлэндских скал, среди, как говорили, обширных и неуютных болот, а юг почти достигал большого оврага. Именно это обстоятельство и позволяло причислять графа Рича к числу могущественных и почти независимых пограничных баронов, все обязанности которых перед королевской властью ограничивались защитой рубежей перед Стеной.

— Смотрите-ка! — Гуго выбросил вперёд руку.

Сразу за пригорком, на который они поднялись, всего в миле, виднелись развалины древней крепости. Стены были полуразрушены, с большими зияющими провалами, заросшими плющом, а в центре, неведомым образом сохранившись, высился донжон — главная башня замка футов сорока высотой, правда, тоже без сгнившей от времени крыши.

— Это замок Грэйнсторм, — сказал Томас, — здесь уже лет сто-сто пятьдесят как никто не живёт.

— А что случилось?

— Не знаю. — Томас пожал плечами. — И никто из стражников не знает. Шепчутся только, что это вроде как проклятое место. Мы никогда досюда не доезжали, только как сейчас, издали видели. Эдмунд, наверное, знает: он ведь все книжки у Миртена облазил.

Головы повернулись в сторону последнего; Эдмунд с гримасой на лице — непривычка к верховой езде давала себя знать — только еще взбирался на вершину холма.

— Да, знаю, — поморщившись, произнёс он, — это ж самый близкий к Хартворду замок. Про него много чего понаписано. Это всё из-за Стены. С Грэйнстормом, — он мельком взглянул на Бланку, — случилось примерно то же самое, что и с Харлехом. Только вроде бы здесь не было ни тумана, ни теней: говорят, что это просто нападение дхаргов, которые замок и разрушили. Хотя кто знает — может быть, в книгах и не всё написано.

— Я хочу посмотреть, — решительно заявила Бланка. — Там, кстати, можно будет и на отдых остановиться.

Согласно переглянувшись, вся компания начала спускаться с пригорка, взяв курс на развалины.

— У этой крепости, — продолжил Эдмунд, — дурная слава началась задолго до того, как тут дхарги появились. Там множество историй рассказывается, в том числе и про последнего барона Грейнсторма — звали его вроде как Раухинг.

— Ты, похоже, всё у меня знаешь, — улыбнулась Алиенора. — Расскажи…

— Да нет, не всё. Но историю дворянских родов более или менее хорошо себе представляю. Расскажу, дайте только с коня слезть, а то я себе уже мозоли натёр — не представляю, как я оставшуюся дорогу выдержу.

Вблизи замок представлял собой величественное, но безжизненное зрелище. Заросли кустарников и ползучих растений, огромные обвалившиеся куски крепостной стены, окружённые высохшим и уже совсем неглубоким рвом, который друзья преодолели по широкому мосту; из-под копыт лошадей вниз сыпались обломки камней. Крепость не отличалась большими размерами; у всех сохранившихся строений, за редким исключением, не было крыш и деревянных перекрытий; под ногами то и дело шуршали ящерки. Друзья слезли с лошадей и, привязав их к покосившейся каменной балке, принялись неспешно бродить по двору, глазея по сторонам.

— Скучища, — произнёс Гуго, — ничего интересного. Так чем прославился этот барон Раухинг?

— Своей нечеловеческой жестокостью, — сказал Эдмунд. На пару с Томасом помогая обеим девушкам, он пробирался через завалы к донжону. — Я читал, например, что он любил играть в карты.

— Действительно, изувер, — хмыкнул Гуго.

— Подожди… однажды, когда он сидел в подвальном помещении башни со своими собутыльниками, отчего-то погасли факелы, которые освещали залу — может, от порыва ветра, а скорее всего, от небрежности слуг. Так он приказал этих самых слуг приковать к колоннам, облить лампадным маслом и поджечь, а потом под дикие вопли несчастных продолжил игру… Сейчас мы, наверное, эту залу увидим, если её не засыпало.

— Бог ты мой… — пробормотал Томас. — Дикарь какой-то. Знаешь, не особо хочется эту залу искать.

Девушки согласно покачали головами.

— Так это ещё не всё. У него была дочь. Так вот: эта дочь полюбила простолюдина из соседней деревни. Они втайне от отца обвенчались, причём церемонию совершил местный старичок-священник, который почему-то счёл этого молодого человека весьма достойной парой для будущей баронессы. А когда Раухинг узнал об этом, он приказал казнить обоих, точнее, начать приготовления к казни. Священник прибежал к нему и то ли пристыдил, то ли пригрозил карой богов, и заставил Раухинга поклясться, что тот никогда не разлучит влюблённых, обручённых перед алтарём. Барон поклялся, а когда священник ушёл, он приказал их обоих привязать спина к спине, на цепи опустить в один засохший колодец, а отверстие замуровать. Священнику он после этого, посмеиваясь, заявил, что клятву свою не нарушил — он же их не разлучил. А, наверное, через год после этого замок подвергся нападению дхаргов и сам Раухинг погиб при штурме.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});