Ревизор: возвращение в СССР 10 (СИ) - Винтеркей Серж

Ничего предосудительного я в этом не видел, поэтому пожал плечами и улыбнулся:

— Ну да, как-то так получилось. В свое оправдание могу сказать, что мои лекции пользуются спросом. Я их еще в десятом классе начал читать у себя в городке, вот и здесь продолжил.

— Ну, это ты молодец, конечно, да и приработок в студенческие годы никогда лишним не будет, — впервые за две встречи улыбнулась мне замдекана и стала человечней, выйдя из образа бизнес-леди.

Ну, я сразу понял, что она тоже явно подрабатывает в «Знании», раз о таких нюансах говорит. Это хорошо, вот и появилась вещь, что нас объединяет, помимо науки, к которой она меня только подключила, но результатов еще не увидела.

— Ну я как раз тебя и вызвала из-за «Знания». Поскольку ты тоже лектор, сегодня после занятий заходи в 304 аудиторию. Поступила новая партия художественной литературы для распределения, будем тянуть жребий.

Я удивленно посмотрел на нее. Поняв, что я не в курсе, она сказала:

— Ты же знаешь, что хорошую книгу купить нелегко. Советский Союз — самая читающая страна в мире, поэтому книг на всех не хватает. Но, поскольку лекторы общества «Знания» занимаются важной идеологической работой с населением, по линии общества лекторам выделяется определенное количество книг с каждого тиража. И мы их сегодня как раз и будем распределять по жребию. Теперь понял?

— Да, спасибо. Приду обязательно.

Из кабинета вышел, покачивая головой. Подработка в обществе «Знания» начала нравиться мне все больше и больше. Это же СССР, люди определенного круга утратят к тебе часть уважения, придя в гости, если у тебя не будет на полках приличной коллекции дефицитной художественной литературы. Чтение сейчас –широко распространённая мания, и своеобразный маркер образованного человека. Ну и кроме этого, конечно, я и сам люблю читать. А при отсутствии интернета и электронных книг так и хочется сказать — Хьюстон, у нас проблемы!

Я и так уже продумывал, как обзавестись сотней-другой томов любимых в детстве произведений, чтобы, как появится свободное время, не спеша, растягивая удовольствие, освежить в памяти любимые в юности книги. А тут раз — словно как в той теории, которая требует думать о чем-то постоянно, чтобы быстрее это получить. Мол, мысль материальна. Ну что же, если это так работает, то я все делал правильно.

В прекрасном настроении зашел в нужную аудиторию после последней лекции. Внутри уже было три десятка человек, в возрасте от тридцати до восьмидесяти. Они клубились вокруг двух сдвинутых парт, на которых стояли шесть ящиков. Все уже были распакованы, и даже с порога были видны переплеты.

Когда я вошел, все повернулись ко мне, как в фильмах про зомби. Реально было страшно — показалось, что сейчас с криком «Мозги!!!» они набросятся на меня. На лицах было столько эмоций… доминирующей из которых была жадность, а еще это предвкушение на лице заядлого любителя почитать, ни с чем такое выражение лица не перепутаешь. Через долю секунды главной эмоцией стало облегчение, а один из стариканов мне даже заявил:

— Молодой человек, вы, наверное, ошиблись дверью!

Ничего не успел сказать в ответ, из-за спин остальных вышла Эмма Эдуардовна и сказала:

— Нет никакой ошибки. Познакомьтесь, товарищи, это студент первого курса Павел Ивлев. Очень даже подающий надежды новый лектор общества «Знания». Сколько вы уже лекций прочитали, Павел?

— Десятка три уже так точно, если брать те, что были в школе, — честно ответил я.

— И я даже не поленилась час назад навести справки, отзывы самые восторженные! Вот так, товарищи! — сказала замдекана как-то странно, словно вела с кем-то на эту тему спор, и сейчас в нем победила. Кто его знает, может, после моей с ней беседы с кем-то и закусилась, действительно, по этому поводу? Рассказала какому-нибудь пожилому профессору, что есть вот такой вот первокурсник, который лекции читает по Москве, была высмеяна, да и позвонила тому же Константину Сергеевичу. А у нас с ним отношения ой как хорошо налажены!

М-да, дело начинало приобретать нехороший оборот. Теперь я попал в общество маньяков чтения, которым каждый лишний человек в дележе новых книг как ножом по горлу. Значит, им меньше достанется. А я потом буду удивляться, почему одному из них никак не получается нормально зачет сдать или экзамен… Как там говорится — котят надо топить, пока слепые? Канал доступа к дефицитной литературе рисковал обернуться неприятными последствиями для учебы. Ну да ладно — не убегать же сейчас с криком — дяди и тети, я больше не буду претендовать на ваши новенькие книжечки! Тут же как — сейчас они ревнуют меня к книгам, а если свалить, начнут думать, что я не любитель чтения. Не знаю, что и хуже для тебя в будущем, если ты студент такого элитного университета, как МГУ…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Ну ладно, на этом обсуждение, могу ли я присутствовать или нет, закончили, и я подошел поближе к предмету будущего дележа. Сразу пахнуло свежей типографской краской, смог рассмотреть и некоторые книги. «Вечный зов» Иванова, «Матерь Человеческая» Закруткина, «Белый конь Манчары» Данилова. Иванов еще ладно, хорошая книга, а про две другие я ничего никогда не слышал. Начал переживать, что не такая тут и дефицитная литература, но присмотрелся к другим ящикам и успокоился. Увидел фамилии Моэма, Дюма, Лондона — все в порядке, дефицит тоже есть.

Вскоре пришли еще две женщины, и Эмма Эдуардовна объявила, что теперь все в сборе, и можно начинать тянуть жребий. Сложенные в четыре раза бумажки с названиями книг тянули из похожего ящика, видимо, от прошлого поступления. Каждому можно было тянуть три раза.

Что мне выпало — «Две Дианы» Дюма, годная вещь, «Повесть о двух городах» Диккенса — вещь дефицитная, но радость омрачало то, что это был 22 том, и тот самый «Белый конь Манчары», что сразу попался на глаза, и о ценности которого я понятия не имел. А когда появилась возможность взять книги из ящиков, обнаружилось еще, что это и вовсе стихи. Облом!

Но тут ко мне с такими шальными глазами, что стало не по себе, подошли две пожилые женщины, явно доцентши:

— Вас же Павел зовут, молодой человек? — спросила первая из них, — мне вот не получилось вытянуть «Белый конь Манчары», а я его так ждала. Это же лауреат Государственной премии имени Максима Горького. Не согласитесь обменять на любую книгу из тех, что я вытянула?

А вторая с явным облегчением, видимо, от предмета просьбы ее коллеги, тут же попросила:

— А у меня уже двадцать один том Диккенса собран, а двадцать второй не вытянула… Не согласитесь ли поменяться?

Ну, главное, что они на Дюма не претендовали, а то по этому поводу я был бы категоричен. Посмотрел, что они вытянули, и поменял Диккенса и стихи на «Девяносто третий год» Виктора Гюго, к сожалению, порезанного под нужды школьников, и огромный том Джека Лондона «Повести и рассказы» на 711 страниц.

После чего узрел позитивную сторону участия в этой книжной лотерее — уж как меня эти две доцентши благодарили, что пошел им навстречу! Одна даже намекала, что ее зачет я наверняка очень легко сдам, потому как очень умный и вежливый молодой человек! Ну что, не все так и страшно, как сразу показалось, кроме негатива есть и явный позитив.

Дальше потребовалось тут же все оплатить. На меня посматривали с интересом — мол, студент, найдется ли у него достаточная сумма, чтобы все оплатить? Но я человек запасливый, без лишней десятки из дома не выхожу. Да и с нее мне два двадцать вернули.

Заодно вернулся в прошлое снова еще раз, настоящее глубокое погружение, в атмосферу детства. Когда ждешь новую книгу из собрания сочинений два месяца, и, наконец, преодолев все мыслимые и немыслимые преграды, получаешь ее в свою коллекцию. Аккуратно открываешь, чтобы не повредить склеившиеся кое-где страницы, вдыхаешь ее запах…

И любопытно было, как преобразились сотрудники МГУ после того, как все книги были поделены, а кое-кем и обменены по моему образцу. Жадный блеск из глаз пропал напрочь, теперь в них светилось счастье и нетерпение поскорее добраться до дому и открыть одну из новых книг. Это был такой трогательный момент единения с другими людьми…