Ревизор: возвращение в СССР 10 (СИ) - Винтеркей Серж

— Ну, что? — требовательно спросила она. — Как тебе Дианин жених?

— Нормальный парень вроде. Даже жаль его немного. — пошутил я. — Мог бы не такую экстремальную себе жену выбрать, как наша дурында. Но! Любовь зла…

— Почему же дурында? — заступилась вдруг Галия за Диану. — Она красивая, неглупая, знает себе цену. Сможет помощниц по хозяйству в кулаке держать, как Виктория Францевна. Знаешь, как она с ними строго?.. Я вот так не смогу с людьми разговаривать.

О! Бедная моя девочка столкнулась с прозой жизни, оказывается. Да у неё разрыв шаблонов! И нашла же с кем сравнить Диану, с Викторией Францевной!

— Милая, ты только что поставила Диану и Викторию Францевну на один уровень? Я правильно понял?

Галия посмотрела на меня неуверенно, но потом все же кивнула.

— Понимаешь ли, высокий уровень благосостояния и финансовая способность нанять помощников — это не единственный критерий. Да, деньги надо для этого иметь, но этого мало. Человек должен еще обладать авторитетом. А он складывается из многих составляющих, и одного умения кричать на людей и приказывать им здесь явно недостаточно.

Галия неуверенно мне кивнула. Судя по ее виду, пока не совсем поняла, к чему я веду.

— Уверен, что Виктория Францевна никогда не позволяла себе грубости по отношению к своим работницам. — продолжал я. — Так?

— Так, — немного подумав, согласилась жена.

— Думаю, что ее требования к помощницам всегда обоснованные и взвешенные. Да и сама она работы не чурается, насколько я мог понять из нашего непродолжительного общения.

— Да, — Галия закивала головой. — Она готовит обычно сама, только если гости, тогда помощниц зовет и встает раньше всех в квартире.

— Вот видишь, — я улыбнулся. — А теперь вспомни Диану, ее поведение. Будет она сама хоть что-то делать, едва почувствует власть? А капризничать перестанет? Вот сомневаюсь я сильно в этом!..

Галия задумчиво смотрела на меня.

— Думаю, что Диане предстоит многое узнать о том, как правильно людьми управлять, — заключил я. — И буду рад, если она эту науку освоит хорошо. Наше общение с ней показывает, что проблемы могут быть. Глупая она пока и недальновидная девочка. Поэтому я так ее и назвал.

— Я поняла, — согласилась со мной Галия, — просто я имела в виду, что Диана сможет людям приказывать. Мне вот проще самой сделать, чем кому-то указания давать. Не хочу быть начальником, — вдруг заявила жена.

— И не надо. — усмехнулся я. — Если нет такого желания, такая должность будет сильным стрессом. А держать себя в постоянном напряжении точно не стоит.

Галия посмотрела на меня удивлённо, потом рассмеялась. Привыкла уже, что я обычно ее мотивирую на великие свершения. А тут — не хочу быть начальником, а я в ответ — и не надо.

И тут раздался стук в дверь.

Открыл. На пороге стояла испуганная женщина, соседка откуда-то сверху.

— Инна Тарасовна дома? — истерично крикнула она.

Заспанная Инна выглянула из комнаты.

— Помогите! — закричала соседка. — Он задыхается!

Инна тут же проснулась и помчалась вверх по лестнице за перепуганной женщиной, на ходу завязывая свой халат. Мы с женой ринулись за ними. Маленький ребенок лет двух-трёх сидел в кроватке и странно лающе кашлял. При этом умудряясь еще и плакать. Правда с перерывами и тихо. Инна, раскрывая настежь окно, крикнула мне, чтобы вызвал скорую. Я помчался, как был в тапках, к автомату.

Вернувшись, застал бьющуюся в истерике мать, пытавшуюся закрыть окно и вырвать у Инны хрипящего малыша, завёрнутого в одеяло.

Сестре же нельзя тяжёлое поднимать! Забрал у неё пацана. Собственно, пока бегал к телефону, вспомнил я, что напомнил мне его кашель. Ложный круп. Было у моей дочки такое в детстве. И я точно знаю, что нужно делать до приезда скорой.

— Отошла!!! — рявкнул я на мать и начал успокаивать малыша, перепуганного до крайней степени.

Мать от моего рявка, как ветром сдуло. Она села на диван, посмотрела на меня оторопело, а потом снова начала рыдать. Неприятно, конечно, кричать на женщину, но нужно было быстро убрать ее от ребенка. Тому сейчас точно не до маминых срывов. Не хватало еще к осложнению простуды и психологическую травму присовокупить.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Малыш пытался сделать нормальный вдох, но не мог. Гортань отекла, видимо. Довольно опасное состояние для такого маленького ребенка. В таких случаях необходимо, в первую очередь, успокоить ребёнка, чтобы сократить частоту и интенсивность дыхания. И охладить воспалённые ткани. Хорошо, что сейчас зима, открыл себе окно и охлаждай. Если бы еще мама его рядом не рыдала, вообще было бы чудненько.

Галия усадила мамашу на диван и пыталась её успокоить. Но у той истерика была в разгаре. Она билась в рыданиях, но хотя бы на меня с малышом больше не кидалась.

Попытался показывать малышу улицу внизу. Но он не видел ничего из-за слёз. Говорил ему смешным голосом успокаивающие слова. Инна присоединилась ко мне и ласково приговаривала что-то ребенку и гладила, как могла, через одеяло.

Тут внизу я увидел Петра, возвращавшегося со службы. Не увидеть и не услышать нас при открытом окне было невозможно. Он остановился и, задрав голову, посмотрел на нас. Сразу все понял. Молодец, быстро соображает в экстренных ситуациях, правильно в силовики пошел.

— Скорую вызвали? — крикнул он снизу.

— Вызвали! — крикнул я ему в ответ.

Он поспешил в подъезд. Вскоре он поднялся к нам, как был в форме.

— Помощь нужна? — сразу спросил он.

Я кивнул на рыдающую мамашу.

— Что вы сидите? — спросил я её. — Сейчас скорая приедет, ребёнка в больницу повезут. Вы что, с ним не поедете?

— Поеду, конечно! — заикаясь от плача, ответила та.

— Тогда собирайтесь! Оденьтесь хотя бы. Ребенку вещи сменные соберите.

— Давайте, давайте! Собирайтесь. — начал подгонять её Пётр. Заставил её встать и заняться делами.

Её рыдания стали тише, потом она вообще вышла из комнаты. Не слыша плача матери, мальчишка тоже постепенно начал успокаиваться.

Буквально через минуту и скорая подъехала.

— Седьмой этаж! — крикнул я медикам в окно, когда они направились к подъезду. Мельком взглянув на нас, они продолжили путь. И не такое на своём веку повидали. Подумаешь, в декабре окна нараспашку и люди у окна торчат.

Строгая врач выгнала нас всех, кроме Инны. Та с ходу начала ей объяснять, что тут случилось на их птичьем языке. Мамаша прискакала уже одетая, только сапоги и пальто надеть… Совсем адекватная, не то, что пять минут назад было.

— Молодец, — одобрительно сказал я Пётру, когда мы спускались к себе. — Привёл мамашу в чувство. А то, прикинь, не давала Инке малого успокоить и холодом давать дышать.

Галия притихшая и задумчивая подала уже переодевшемуся Петру ужин и села с нами за стол.

— Надо с этим завязывать, — произнёс я мысли вслух.

— С чем? — не понял меня зять.

— С этой врачебной практикой на дом, — ответил я. — Я все понимаю, помогли матери и ребенку — это хорошо. Но посмотри на ситуацию с другой стороны. Мы с Галией только вернулись. Повезло, что уже дома были, когда эта женщина прискакала. А если бы не было нас⁈ Инна сегодня по сути фактически в драку вступила с этой дамочкой, и при этом держала её малого на руках некоторое время. А он, на минуточку, килограмм двенадцать весит. Она же беременна. Как ей объяснить, что надо быть осмотрительней? Своими детьми ради чужих не жертвуют.

Пётр нахмурился. Чувствую, ждёт их сегодня сложный разговор. На душе неуютно. И вроде нехорошо с моей стороны, что спускаю мужа на беременную женщину, но, блин, а если она из-за вот таких своих действий реально ребенка потеряет? После выкидыша часто ребенка уже и не родишь. Была у меня одна знакомая в будущем, у которой так все и произошло, бедолага… И муж ее бросил из-за этого. Тут, конечно, уже Аришка есть, но вряд ли Петр готов к тому, что она останется единственным ребенком в семье.

Вскоре Инна вернулась. Скорая уехала.

— Уже поздно. Пошли спать, — сказал я жене, и мы оставили их на кухне одних.