Дом тысячи дверей - Ари Ясан

- Ффу… дела! Не, никак! - сказал он устало.

В. взмолился:

- Может, еще разок попробуешь, а?

- Не, - отрезал Пантон. - Глушняк. Тут ведь можно и того, - он красноречиво надул и сдул щеки, - лопнуть от натуги. Не, я пас.

Разочарованию В. не было предела. Но потом его осенило:

- Слушай, а черт с ними с этим стенами! Попробуй сделать дверь, а? Через нее и выйдем. Дверь лифта к примеру.

Пантон задумчиво посмотрел на В., а потом к превеликой радости В. сказал:

- Можно попробовать… Где, ты говоришь, была дверь?

В. поспешил показать Пантону место, где по его расчетам должна была быть дверь лифта. Пантон встал прямо напротив указанного места и, насупив брови, устремил испепеляющий взгляд в стену. Ничего не произошло. Пантон опять покраснел от натуги, но дверь так и не появилась. Он тяжело выдохнул и удрученно молвил:

- Не, ниче не выходит! Видать, я те не помощник. Тут такая моща!

В. чуть не плакал. Пантон спросил:

- Слушай, а кто они, заточители? Как их звать, может, я их знаю?

- Мистер, - сказал В., Пантон молча покачал головой, - Леяна, - опять отрицательный ответ, - Джадж, - и такого Пантон тоже не знал.

- Че терь делать, ума не приложу, - молвил Пантон и в задумчивости стал прохаживаться вдоль стены. Расстроенный В. следил за ним взглядом. Вдруг что-то привлекло внимание В.: карман костюма Пантона странно топорщился и оттуда… выглядывало горлышко бутылки!

У В. даже потемнело в глазах. Неужели эта бутылка исполняет в данный момент свое прямое назначение и наполнена – В. облизнул пересохшие губы – какой-нибудь жидкостью?

- Что это? - спросил он дрожащим голосом, указывая трясущимся пальцем на карман Пантона.

- Это? - Пантон достал из кармана маленькую бутылочку из зеленого стекла, в которой плескалась жидкость. - Это вода с высокогорья. Тигидран просил принести.

У В. затряслись губы. Какой олух этот Пантон! Он же объяснил этому идиоту, что умирает от жажды, а тот с целой бутылкой воды в кармане даже не предложил В. хлебнуть!

- Слушай ты, - закричал В. на Пантона, - я что, по твоему, в бирюльки тут играю?

Пантон огорошено на него посмотрел и укоризненно молвил:

- Не в бирюльки, а в заточение.

- Я же… сказал… тебе… - наступал на Пантона В., - что умираю… от жажды… четыре… дня… без воды… как ты думаешь… я долго… протяну?

Пантон насупился и попятился от В.

- Не мое дело! - крикнул он, пряча бутылку в карман. - Хочешь играй, а хочешь не играй! А за водой я к черту на куличики таскался. Меня Тигидран просил!

- Да что ему сделается твоему Тигидрану, балбес! - вскричал В. - А я копыта отброшу! Кони двину! В ящик сыграю! Дай сюда воду! - и В. потянулся к карману Пантона.

- Не дам, не дам! - заверещал Пантон.

- Отдай воду, ты, Панталон! - ревел В.

- Не дам, не дам! - кричал Пантон.

Затем последовала молчаливая сцена, в которой В., сопя и пыхтя, выкручивал руки Пантону, силясь добраться до его кармана, а Пантон отбрыкивался от В. своими волосатыми конечностями. Пантон был здоров и силен, а В. добавлял сил страх смерти, и неизвестно, чем бы кончилась эта «битва титанов», если бы в какой-то момент бутылка не выскользнула из кармана и с громким, как В. показалось, оглушительным звоном, не разбилась об пол.

В. тотчас отпустил Пантона и кинулся вниз собирать драгоценные капли влаги. На условности В. уже давно было наплевать, и потому он, ни минуты не задумываясь, принялся вылизывать пол. Но почему-то вода впиталась в пол, как в губку и мгновенно от жидкости не осталось и следа, а В. удалось только чуть-чуть смочить язык. Пантон молча наблюдал за ним. Потом, махнув на В. рукой, он изрек: «Кто дурнем родился, тот черту пригодился», - и с громким треском исчез.

В. вскочил на ноги.

- Пантон! Пантон! Прости, пожалуйста! Не уходи! Вернись, прошу, вернись! Прости меня! - кричал В., бегая по комнате, но ответом ему была только тишина. Битый час взывал В. к Пантону, но напрасно. Видимо, Пантон переместечился туда, где вопли В. не достигали его ушей.

От досады В. чуть не плакал. Профукал он своей единственный шанс выбраться на волю! Какого же дурака он свалял! Безмозглый идиот! Надо же, ему так повезло с этим Пантоном, и что он сделал? Спугнул залетевшего к нему по ошибке губастого обормота. Теперь ему остается только подыхать в одиночестве. Какая бездарная, бесконечная, беспредельная глупость!

И так В. корил себя еще незнамо сколько времени, пока наконец не смирился с тем, что Пантон уже не вернется. В. еще долго морщился при виде бутылочных осколков на полу, представляя, какая чудесная прохладная жидкость наполняла эту разбитую тару. Вода с высокогорья! О, В. запретил себе даже думать об этом! Он замел осколки бутылки в самый дальний угол, чтобы они не попадались ему на глаза, и упал на диван в смятении, разочаровании и тревоге. В. долго ворочался, прежде чем провалился в черное небытие.

Глава 22. Ночное небо

Тягостно было засыпать, но еще тягостнее было просыпаться. В. открыл глаза, и ему показалось, что за ночь веки налились бетоном. Он долго не мог подняться, но когда вспомнил про вчерашнее приключение с Пантоном, досада придала ему сил. Он встал с дивана и принялся ходить по комнате, вспоминая все подробности вчерашнего появления Пантона и ругая себя на все лады. В. называл себя и «дураком», и «придурком», и «дуралеем» и еще многими другими «ласковыми» прозвищами. Но это занятие не приносило ему ни успокоения, ни удовлетворения, и В. в конце концов оставил его.

Он постарался придать своим мыслям иное, более позитивное направление и подумал, что все же визит Пантона многому его научил. Ведь В. видел, как Пантон раздвигал стены комнаты! Почему бы ему самому не попробовать проделать нечто в том же роде? Чем он хуже этого долговязого чудика? Разве что волос на теле у него меньше.

В. вышел на середину комнаты и развел руки так же, как вчера это делал Пантон. Он попытался представить, как раздвигаются стены, как они гнутся под давлением силы его мысли. Или не мысли, а воли. Или не воли, а желания. В. не знал, что здесь нужно задействовать, но попытался на всякий случай приложить и то, и другое, и третье. Он пыжился как мог, но опять ничего не произошло. Стены даже не покачнулись. Без особой надежды В. прошел в прихожую и там попытал счастья в материализации двери. Но и тут его постигла неудача.

 На В. опять накатило уныние. А чего он ждал? Даже Пантон, очевидно, поднаторевший в здешних порядках, и то не смог разрушить эти стены! В. ничего другого не оставалось, как подобно призраку, который не смог обрести упокоения, бродить по квартире.

Еле переставляя ноги, он шатался из угла в угол, потом падал без сил, опять каким-то чудом поднимался на ноги, чтобы снова идти. Идти и идти, бесцельно, бессмысленно. Из кухни в комнату… из комнаты в кухню… и обратно. Опять и опять по тому же пути, который никуда не вел.

Он подобрал на кухне брошенный им там Парадный Татачи и отнес его обратно в чулан. Кого он может изрубить этим мечом? Недосягаемого Мистера, неизвестно где находившегося Джаджа, сбежавшего Пантона или, может быть, самого себя? Никакое оружие не поможет ему выиграть в этой затянувшейся битве за собственную жизнь.

В. все глубже погружался в омут уныния. Что ему делать? Он не может больше бороться, у него нет сил. Он догадывался, что, возможно, подобен мухе, которая бьется о стекло рядом с открытой форточкой, но ничего не мог поделать. Он не мог ходить, не мог сидеть, не мог стоять, он не мог даже видеть этот треклятый диван! Он рухнул на пол и уставился в потолок. Он лежал так долго, очень долго. Лежал недвижимо и бездыханно. Он почти умер. И вдруг…

Сероватый потолок замерцал и превратился в сизые облака, которые тут же расступились. За ними была чернота. Бескрайняя, бездонная чернота с яркими точками звезд. Ночное небо, такое знакомое, такое близкое и родное, и в то же время такое новое, интригующее и неизведанное открылось взору В. Прохладный воздух овеял его лицо. Тишина… темнота и тишина, какой покой они несут с собой! Там вверху все безмолвно и недвижимо, но полно жизни. Звезды мерцают, словно дружелюбно подмигивают В.

В. стало так хорошо, что он побоялся даже задумываться о том, почему здесь вдруг появилось небо. Он только смотрел вверх и наслаждался созерцанием звезд. Небо раскрыло ему свои объятия и В. погрузился в них, погрузился в небо… Как тихо и спокойно! В. вдыхал темноту, тишину и покой, и с каждым вдохом его кровь замедляла свое течение, а сердце реже отмеряло удары.

Воздух вдруг стал вязким и наполнился некой субстанцией, которая струилась волнами оттуда, из глубины звездной бездны. Волны входили в В. и проходили через него, все в нем изменяя. В. казалось, что он теряет форму и расширяется, казалось, что сам он становится такой волной, приходящей из ниоткуда и уходящей в никуда. Внезапно в его сознании возникла мысль: это все Я! Я бесконечность!