Жертва - Марина Эльденберт

— Наверное, сила гравитации, — усмехнулась она.

Умением не ответить на вопрос, ответив на него, она не уступала талантливым дипломатам. Сегодня он был не готов принять такой ответ, и не готов был продолжать плавать в подвешенной неопределенности, ставшей его привычным состоянием в последние несколько недель. Подавшись вперед, он забрал чашку из её рук и поцеловал в губы, проводя по волосам, перебирая их пальцами. Он сходил с ума от ощущений близости с ней. Надо было это сделать уже давно, не опираясь на собственные загадочные предчувствия. Кристи весьма ощутимо напряглась и положила ладони ему на плечи. В какой-то момент ему показалось, что она сейчас оттолкнет его, что здесь и сейчас для них все закончится. Но она ответила на поцелуй, и Энтони притянул её ближе к себе — легко, опасаясь нарушить волшебство мгновения излишним напором. Кристи хотела продолжения не меньше, чем он, но в каждом её ответе Энтони чувствовал настороженность, едва уловимую паузу. Как будто перед каждым следующим действием она принимала решение, имеет ли оно право на жизнь.

Вот и сейчас, коснувшись губами его шеи, она на мгновение напряженно замерла. Раньше его мало заботили чувства партнерши, хотя наслаждению женщин во время секса он уделял не меньше внимания, чем собственному. Рядом с любой другой Энтони бы не остановился, но в случае с Кристи ему важнее было понять, что с ней творится. Не отстраняясь, он заглянул ей в глаза и негромко спросил:

— Все хорошо?

Она прижалась к его груди, избегая взгляда, и Энтони понял, что нет. Его предположение подтвердила неуверенность в её голосе, когда Кристи произнесла:

— С тобой я чувствую себя слабой. Для меня это необычно.

— Потому что я тебе нравлюсь, — попробовал отшутиться Энтони, но шутками здесь совершенно точно было не обойтись. Что-то серьезное, о чем она не хотела говорить, по-прежнему тенью стояло между ними. Он решил не настаивать. Кристи сложно говорить об этом, а значит лучше пока оставить вопрос. Хотел бы он знать, что она сейчас чувствует, принимает ли его поддержку. Понимает ли, что в его отношении к ней ничего не меняет затянувшаяся пауза.

— Очень нравишься, — ответила Кристи. — Но я слишком давно никого не подпускала к себе настолько близко.

В её ответе было столько искренности, что Энтони непроизвольно улыбнулся.

— Я тоже. Но с тобой хочу попробовать это изменить.

— Давай не будем торопиться, хорошо?

Энтони хотел ответить, что в его случае уже поздно, но в этот момент дом содрогнулся, накренился, и их швырнуло на пол. Он ничего не понял, особенно, почему вместо привычных звуков слышит всего лишь звенящую тишину. Все происходило слишком быстро: стены оседали вниз, расходясь трещинами, от которых сыпалась штукатурка и стекла, мебель провалилась сквозь осыпающийся крошкой пол. Энтони и сам падал, глухой звон в ушах эпизодически прерывался грохотом и криками. Он успел почувствовать только резкий рывок вверх, замедливший падение, чьи-то сильные руки, толчок в сторону. Энтони будто скользил вдоль стен складывающегося дома. В легкие ворвалась каменная крошка, но закашляться Энтони не успел. Удар от падения разом выбил из него весь воздух. Резкая боль и ощущение навалившегося сверху тела, обломки под ним содрогнулись. Ему показалось, что их сдавило прессом, что он превращается в бесформенную груду костей, сплавляясь с упавшим на него человеком. Вопреки этому давление почти сразу ослабло, и он почувствовал, что снова может дышать. Энтони слабо шевельнулся, в груди будто взорвалась бомба. Спазмы пронзали виски раскаленными иглами, и он потерял сознание.

Он пришел в себя уже в больнице, в отделении интенсивной терапии, смутно припоминая, что произошло. Медики говорили, что он единственный выживший после взрыва газовой трубы в жилом доме. Собственное чудесное спасение ничуть не радовало. Слова «единственный выживший» врезались в сознание, терзая изнутри. Кристи погибла. В те короткие моменты, когда он приходил в себя, мысль об этом не давала покоя.

Его перевели из реанимации в обычную палату. Сильное сотрясение мозга качало на волнах сомнительной адекватности. В один из таких моментов Энтони открыл глаза и увидел рядом с собой незнакомку, очень похожую на Кристи. Длинные темные локоны сменила короткая стрижка на искусственно высветленных прямых волосах, яркий макияж изменил черты практически до неузнаваемости. Кристи редко пользовалась косметикой, а сидевшая рядом с ним женщина больше напоминала подиумный вариант модели. Сначала он решил, что у него бред или галлюцинация, что он помешался и теперь видит её черты в каждой встречной женщине. Что такая претенциозная особа делает здесь?

Сквозь плывущий перед глазами туман Энтони все-таки выделил главное: глаза. Темно-карие, без каких-либо светлых вкраплений. Он дотянулся до её руки, касаясь пальцами и с ужасом ожидая, что она сейчас растворится в воздухе, как показывают в кино. Но ничего этого не произошло, Энтони ощутил её тонкие пальцы под своими, и почувствовал, как сердце забилось сильнее. Они ошиблись, Кристи жива, и на ней нет ни единой царапины.

— Славу Богу, — выдохнул он, чувствуя, как внутри черной безысходности, поселившейся в нем, разливается свет. Энтони попытался сжать её пальцы, но только слабо шевельнул рукой. В ответ Кристи накрыла его ладонь своей.

— Возможно, — произнесла она. — Тони, я пришла попрощаться.

В ответ на ее заявление он только улыбнулся.

— И куда же ты собралась без меня?

— Неважно.

— Ты секретный агент? — Энтони шутил всегда, когда Кристи грустила, задумавшись, или очаровательно злилась. Обычно они начинали смеяться вместе, и этот раз не стал исключением. Ему нравился её смех.

— Тебе необходимо завербовать меня, потому что я никуда тебя не отпущу.

— А если я террористка? Готов работать с убийцей? — приподняла бровь Кристи. Она всегда так делала, когда пыталась сгладить неловкость.

— С тобой готов, — ответил Энтони, — потому что ты не убийца.

Кристи закусила губу, и покачала головой.

— Я бы хотела, чтобы все получилось иначе. Посмотри мне в глаза, Тони.

Энтони встретился с ней взглядом.

— В твои глаза я хотел бы смотреть всю свою жизнь. За редким исключением перерывов на сон и посещение туалета, разумеется.

Кристи будто растерялась. Решимость, которую он только что видел на её лице, испарилась, не оставив и следа. В тот момент она как никогда была похожа на девчонку, которой отчаянно нуждается в помощи и поддержке.

— Я не хочу, чтобы ты забывал обо мне. Но ты никому об этом не сможешь рассказать, Тони.

— Забыть не смогу даже при всем желании, — пообещал он. — Крис, даже не надейся, что я тебя отпущу. Ради тебя я действительно готов стать секретным агентом, но для этого мне нужно знать, что происходит.

— Продолжай жить прежней жизнью. А я обещаю вернуться. Как только разберусь с проблемами.

Энтони подумал, что сходит с ума или близок к тому. Он знал её достаточно для того, чтобы понять, что она не шутит. Разум ещё не успел справиться с тем, что ему удалось выжить, с её потерей и последующим внезапным появлением, как вдруг она заявляет такое. Кристи была самой загадочной девушкой, которую ему доводилось встречать, но даже для неё это был перебор. Сотрясение мозга давало о себе знать, и рассудок пресекал малейшие попытки подыскивать объяснения и анализировать.

— То есть если я внезапно начну танцевать стриптиз в ночном клубе, ты не вернешься?

— Вернусь, но не пытайся меня искать, Тони.

— Чувствую себя как в шпионском боевике… — Энтони не успел договорить, Кристи наклонилась и коснулась его губ легким поцелуем. Мысли спутались, и он понял, что не может ни на чем сосредоточиться, теряя связь с реальностью, с готовностью принимая странную беседу как ничего не значащий разговор о погоде. Когда Кристи уходила, Энтони уже не думал о том, как ей удалось выжить и почему не должен никому говорить о её появлении в больнице.

Нью-Йорк, США. Июнь 2013 г.

Первое время после выхода из больницы ему прохода не давали навязчивые менеджеры, предлагающие принять участие в разнообразных ток-шоу. В одних ему предстояло рассказывать о том, как он выжил благодаря высшим силам, в других — какую угрозу несут газовые коммуникации в жилых домах, в третьих эмоционально делиться своими переживаниями.

Когда закончилась волна менеджеров, пришли журналисты и репортеры, предлагающие дать интервью для глянцевых журналов. Энтони знал об особом таланте своих коллег делать сенсации на трагедиях людей, но лично его это коснулось впервые. Он видел лица тех, кому не повезло в ту ночь на мемориальной доске, и начинал тихо ненавидеть каждого, кто приходил к нему с очередным предложением дать интервью или рассказать об ангелах-хранителях.