Краткое обозрение царствования Иоанна и Мануила Комнинов - Иоанн Киннам

______________

* 1 Об этом рассказывают также Nicetas. L. 7, с. 6. Leo Allatius de Eccl. Occident. et Orient. perp. Cons. L. 2, с. 12, n. 4.

** 2 Из слов Киннама видно, что арианство, многовековой борьбой великих учителей Церкви подавленное на Востоке, не уничтожилось совершенно, но проникло на Запад и, распространяясь там в частных мнениях и путями частной жизни, впоследствии возродилось между протестантами.

*** 3 Мануил, и по свидетельству Никиты, отличался богословскими познаниями и в суждении о предметах сего рода обнаруживал глубокомыслие и остроумие. Сравн. Carol. du Fresne ad h. I.

**** 1 О том, что епископ Новых Патр Евфимий присутствовал на Соборе, созванном в 1166 году против Димитрия Лампского, можно читать у Алляция.

***** 1 Это был сын Алексей. Рождение его Алберик относит к 1166 году; а по Кодину (de Orig. Ср.), он родился 10 сентября 1170 года.

3. Между тем король гуннов опять нарушил договор и послал с большим войском одного из бывших при нем знатных лиц, Дионисия, человека, доказавшего свою опытность во многих войнах, приказав ему снова занять Сирмий. Извещенные об этом, римские вожди составили по сему случаю совет. Совещания происходили, но не принесли пользы римлянам, потому что совещавшиеся имели {285} в виду только обмануть друг друга. Главными из них были два Михаила: один назывался также и Гавром и был дуксом той страны, а другой - Врана, командовал собственно войском. Оба они были весьма воинственны, но Врана превосходил первого. Согласившись наконец напасть на Дионисия ночью, они поднялись и со всем войском двинулись вперед; но прибыв туда, где Дионисий стоял лагерем, и найдя лагерь совершенно оставленным, начали робеть, ибо если что может потрясти душу воина, так это пустынное место и непривычное пребывание на неприятельской земле. Тем не менее, однако же, они продолжали отыскивать след неприятелей и, быть может, сделали бы что-нибудь, если бы раньше напали на гуннов. Но так как тогда уже рассвело, то гунны, приметив римлян, начали вгонять в лагерь лошадей (ибо они были на пастбище), и каждый, сев на свою, по обыкновению, всегда стоявшую у палатки, построились в фалангу; потом, видя, что римляне несутся в большом беспорядке (ибо многие из них действительно рассеялись, устремившись на гуннов, когда они загоняли в лагерь лошадей), напали на них и, обратив в бегство, успели прогнать их до самой римской фаланги, которая шла позади. Испуганные этим, римляне начали отступать и потом побежали изо всех сил, полагая, что нападавших гораздо больше, чем сколько видели их. В подобных обстоятельствах весьма немногие люди способны видеть истину и рассуждать. Но {286} тогда как все поспешно разбегались, на месте оставались еще несколько времени оба вождя со знаменами и с немногими из своей свиты, полагая, что некоторые римляне тоже остановятся. Видя же, что никто ниоткуда к ним не присоединяется, они и сами наконец дали тыл. Врана, по крайней мере, однажды обратился назад и поразил копьем одного из неприятелей, а другой бежал не озираясь. Тогда прояснилась причина, по которой они прежде ссорились в совете. Снова догнав бежавшего Гавру, Врана стал сильно смеяться над ним и, забавляясь на его счет, сказал: "Был ли ты тут, севаст, как я еще однажды стал против неприятелей и пустил в них копье?" и на утвердительный ответ последнего примолвил: "А тебя, клянусь головой2* царя, я видел только бегущим". Так-то, из нынешних римлян никто ничего не делает ради пользы общей; всякий принимает на себя труды, чтобы только самому показаться человеком хорошим и доблестным. Преследуя бегущих, гунны убили не очень многих, немногих также и взяли в плен, потому что и сами были в страхе. Об {287} этом можно заключить из того, что один гуннский пехотный полк добежал до самого Зевгмина, не подвергшись ни разу нападению со стороны римлян,- так осмотрительно шли они. При этом Дионисий, чтобы придать более важности своему подвигу, собрал немногие тела павших и набросал на них как можно более земли, полагая, что по величине кургана будут заключать о числе убитых. Между тем как все это происходило, царь пришел в негодование и хотел опять сам идти в землю гуннов с намерением особенно дать врагам почувствовать силу римлян. С этой целью он послал к Дунаю Алексея, обрученного тогда с его дочерью, и вверил ему многочисленное войско, которым Алексей командовал как протостратор и теперь должен был показать вид гуннам, что хочет напасть на них опять из прежних обыкновенных военных пунктов. С этой также целью он приказал Льву, по прозванью Ватаца, зайти с другой стороны и, ведя другое, тоже значительное войско, вместе с дружиной валахов, которые почитали себя древнейшими выходцами из Италии1**, вторгнуться в зем-{288}лю гуннов из мест, лежащих у так называемого Евксинского Понта, откуда никто никогда, с первых веков, не нападал на них. Итак, Алексей с одним римским войском пришел к Дунаю и, как бы готовясь здесь к переправе, навел на гуннов страх; а Ватаца вторгся в гуннскую землю из указанных мест и, беспощадно опустошая и разрушая все попадавшееся, умертвил множество людей и не меньше взял их в плен; кроме того, пригнал оттуда целые табуны лошадей и других животных и возвратился к царю. Но царь. желая нанести врагам и вторичный удар, опять выслал против них войско и приказал напасть с горных возвышенностей на принадлежащую гуннам Тавроскифию. Этим войском предводительствовали Андроник Лампарда, Никифор Петралифа и некоторые другие. Но над всеми был поставлен Иоанн Дука, о котором я уже много раз упоминал. Они, в непродолжительное время совершив путь на пространстве нескольких десятков миль, по местам непроходимым и странам безлюдным, вторглись в землю гуннов и, нападая на мно-{289}гие весьма многолюдные деревни, захватили большое количество добычи, умертвили много народа, а еще больше взяли в плен. Собираясь же удалиться оттуда, водрузили там медный крест и сделали на нем следующую надпись:

______________

* 2 По свидетельству Ксифилина, римский сенат, когда убит был Сеян, сделал постановление вперед клясться только именем императора - unte toc рkovc п' ллov tivoc, плv tov vtokрatoрoc пoioфai. С того времени вошли в обычай формулы клятвы: per fortunam, per genium, per salutem principis. Впоследствии головой царя клялись и христиане. Synod Chalcedon. Can. 30. T ec tv keфaлv tov Baoiлewc, ic tv ikeiav owtnрiav uooai tiva. Palladius in Hist. Lausiaca, с. 2. de S. Potamiana: d фinoi фwvv, iпovoa, tv keфaлv tov Baoiлewc oov, v o фoB etc.

** 1 Мнение о происхождении валахов из Италии весьма древне. Говорили даже, что они получили свое имя от какого-то Флакка. Вот что пишет папа Пий II: Postremo romanis armis subacti ac deleti sunt, et colonia Romanorum, quae duces coerceret, eo deducta duce quodam Flacco, a quo Flaccia nuncupata. Exin longo temporis tractu corrupto, ut fit, vocabulo, Ualachia dicta, et pro Flacciis Ualachi appellati. Впоследствии, опираясь на это мнение о происхождении валахов, папа Иннокентий III льстиво писал валахскому правителю Иоанникию и убеждал его присоединиться к Латинской Церкви. Epist. L. 2. То же мнение подтверждает и Georgius а Reychersdorff Transylvanus (Chronographia Moldaviae), основываясь на близости валахского языка к латинскому. Исследователь славянских древностей Шафарик (т. 1, кн. 1, стр. 390) весьма основательно доказывает, что валахи были кельтского или галльского происхождения и в незапамятные времена обитали в Северной Италии, а позднее перешли к Дунаю и изгнали отсюда славян.

Здесь некогда многочисленные роды паннонского племени Уничтожены грозным Марсом и рукой Авзониев, Когда Римом правил славный божественный Мануил Честь и хвала державных Комнинов.

4. В то самое время, как это происходило, прибыл в Сардику австрийский герцог Эрик (Генрих) с женой своей, племянницей царя, Феодорой2*. Цель приезда была примирить с царем короля алеманов Фридерика и просить его о прекращении войны с гуннами. Фридерик, как я уже говорил в прежних книгах, от противодействия ему царя едва не лишился власти над Римом, когда римский архиерей согласился восстановить древний обычай; испытал также много и других неприятностей, когда царь стал способствовать к восстанию против него тамошних народов. Посему еще несколько прежде, находясь в затруднительных обстоятельствах и желая привлечь на свою сторону царя, он отправил к нему посольство и, прося его дружбы, обещался, как сказано, идти вместе с ним против гуннов. Но как {290} скоро переговоры царя с папой о власти над Римом рушились, оттого что царь домогался, чтобы престол царства Римского опять оставался в Византии, а папа не соглашался на то и требовал1**, чтобы он царствовал в Риме,- ободренный этим, Фридерик опять обнаружил неприязненное расположение и, решившись вторгнуться в римскую землю, с каким-то варварским безумием начал даже делить ее между своими. Но так как от противодействий царя он не мог успеть в своем намерении, то задумал составить посольство из Эрика и Владиграца, стараясь под видом дружбы отклонить царя от враждебных против него намерений, а сам между тем готовился, при благоприятных обстоятельствах, вступить в войну с римлянами. Однако же царь понял дело и, приняв Эрика благосклонно, по его просьбе склонился на перемирие с гуннами, а касательно Фридерика не сделал ничего окончательно. На возвратном пути домой Эрик прибыл в Пэонию и убедил Стефана, прогнав от себя тавроскифянку, взять в супружество девицу2***, дочь {291} его. Спустя немного времени гунны задумали снова отнять Далмацию. Посему в эту страну вступило войско и сам военачальник, имеющий у них сан жупана (жупан у того народа есть имя правителя, занимающего первое место после короля). Но тогдашней войной гунны не могли ничего достигнуть и, захватив одного Халуфу, удалились. Как это случилось с Никифором, сейчас расскажу. Узнав о прибытии в страну гуннского войска, он вышел из Спалафы с немногими воинами своего отряда; но когда совершал путь, следовавшие за ним понемногу уходили и сделали этого человека легкой добычей неприятелей, которые окружили его и, несмотря на мужественную его оборону, взяли в плен.