Мой любимый дикарь - Сюзанна Энок

Дворецкий почтительно взял приглашение маркиза Феннингтона и с любопытством взглянул на Беннета.

— Лорд и леди Феннингтон и…

— И гость, — подсказал Беннет, — с мартышкой. Учитывая разговоры, которые ходили по Лондону, дворецкий должен был узнать его по присутствию Керо. Оставался один вопрос: получил ли этот слуга указание не пускать его или уведомить Лэнгли о его появлении. Правда, дворецкий выглядел скорее оскорбленным, чем взволнованным, поэтому Беннет решил, что тот ничего не знает.

— Вон стоит мисс Джеймсон, — проговорила леди Феннингтон, когда они вошли в бальный зад. — Представить тебя?

— Нет. Я справлюсь сам.

Быстро оглядев зал, он убедился, что Дэвид Лэнгли еще не появился, чтобы приветствовать своих восторженных почитателей, зато заметил Филиппу — она сидела со своей матерью у стены. Это зрелище сразу успокоило его.

— Извините, — сказал он и покинул родственников, даже не взглянув на них.

— О, здравствуйте, сэр Беннет! — Дорогу ему преградила Соня Деприс и присела в глубоком реверансе, продемонстрировав изрядную часть своей пышной груди. В шаге от нее появилась Оливия Эддисон.

— Мисс Деприс. — Беннет небрежно поклонился и вознамерился обойти препятствие.

— Я как раз рассказывала Ливи о прекрасной лошади, которую вы купили.

Оливия кивнула.

— Как ее зовут, сэр Беннет?

— Арес. Извините.

В этот момент между ним и Оливией вклинился Генри Камден. Этот идиот охранял не ту сестру.

— Вы купите пони для своей мартышки?

— Нет.

— Интересно, — не отставал Камден, теребя подбородок, — почему вы не оставили сегодня Керо дома? Не боитесь, что она покинет вас, встретившись с капитаном Лэнгли?

— Да, правда, — вмешалась Соня. — Я читала книгу. Керо и капитан — большие друзья.

Люси хихикнула:

— Возможно, вам все же стоило купить ей пони. Он обернулся и увидел стоявшую за ним Филиппу.

— Меня всегда это беспокоило, — нахмурившись, сказала она. — Если капитан Лэнгли так любил Керо, почему оставил ее? Вы считались мертвым, значит, обезьянка, можно сказать, осиротела.

— Думаю, Лэнгли может объяснить свои поступки лучше, чем я, — сказал он и повернулся к Филиппе: — Могу я поговорить с вами?

— Конечно, — ответила она и взяла его под руку. Ее пальцы ощутимо дрожали.

— Как же я хочу поцеловать тебя, — едва слышно пробормотал он.

— Но не можешь, — с мимолетной улыбкой ответила она. Филиппа выглядела встревоженной.

— Что случилось? — полюбопытствовал он. Чем больше он смотрел на нее, тем сильнее ему хотелось заключить ее в свои объятия и не выпускать, по крайней мере, несколько часов.

— Ты не должен был приходить. Вот что случилось. Я же говорила, что осмотрюсь здесь и узнаю, что на уме у капитана Лэнгли.

— А я говорил, что не хочу впутывать тебя в шпионские игры. К тому же всегда лучше увидеть врага собственными глазами.

Филиппа тяжело вздохнула.

— Впрочем, теперь все равно уже поздно уговаривать тебя остаться дома.

— Это уж точно, — усмехнулся Беннет.

— Кстати, твой друг герцог Соммерсет тоже здесь. Позже будут танцы, и его светлость пригласил меня на вальс.

Да? Вечер становился все более интересным. Беннет дал Керо орех, надеясь, что она хотя бы несколько минут помолчит.

— Значит, ты все же предпочитаешь цивилизованных дикарей. Сколько танцев ты обещала ему?

Прелестные карие глаза Филиппы удивленно расширились.

— Ты ревнуешь? — словно не веря самой себе, спросила она.

— Конечно, ревную. А чего ты, собственно говоря, ждала…

— Меня еще никто никогда не ревновал! — с восторгом в голосе сообщила она, ее губы поневоле расплылись в улыбке.

Резкая отповедь, которую Беннет вознамерился, было ей дать, застряла у него в горле. Что случилось с этим проклятым лондонским высшим светом, если она три года оставалась никем не замеченная?

— А еще вальсы сегодня будут? — спросил он. Филиппа кивнула:

— Да, еще два. Насколько мне известно, леди Трашелл вальс не жалует, но капитану Лэнгли этот танец весьма по душе.

— Оставь для меня оба.

— Нет, это неприлично.

— Даже если я собираюсь на тебе жениться?

— Ш-ш. — Она покраснела. — Ты не должен бросаться такими словами. Мы же говорили об этом, когда были… — она быстро оглянулась по сторонам и понизила голос, — голые.

Ему неожиданно захотелось громко рассмеяться. Боже, ну что за чудесная девушка!

— С этим можно было бы поспорить, но я хочу получить танец. Мое требование поцелуя ты проигнорировала. — Под прикрытием полузакрытой двери и развесистого растения в кадке он погладил ее по щеке.

— Ты вовсе не требовал поцелуя. Ты просто сказал, что хочешь меня поцеловать.

Беннет придвинулся ближе и положил свободную руку на ее бедро.

— Мы можем играть словами, если хочешь, — прошептал он, — но я бы предпочел заняться с тобой совсем другими делами, Филиппа.

— Беннет, прекрати.

— Тогда дай мне свою чертову бальную карточку!

Филиппа вытащила из ридикюля карточку. Кроме герцога Соммерсета, значились имена еще четырех джентльменов. И ему это очень не понравилось.

— Кто такой Фрэнсис Хеннинг?

— Друг приятеля Джона. Он довольно забавен, хотя я не уверена, что он это понимает.

— Покажи мне его. — Беннет записал свое имя напротив последнего вальса.

Филиппа покачала головой.

— Поскольку ты больше всего похож на разъяренную пантеру, у которой украли припрятанную ею на ужин антилопу, я никого не стану тебе показывать.

— Ты уверена? — вкрадчиво поинтересовался он. — Ведь, поколотив этого Хеннинга, я мог бы разогреться перед схваткой с Лэнгли. — Беннет, конечно, шутил, но лишь наполовину.

— Прекрати! — воскликнула она и отобрала у него карточку.

— Тогда отвлеки меня как-нибудь.

— Попробую. — Филиппа несколько минут стояла молча, о чем-то размышляя. — Последние несколько недель, — наконец сказала она, — были полны новых для меня впечатлений.

Беннет внимательно слушал.

— А какие из них оказались самыми запоминающимися? — Если она скажет, что это была встреча с обезьяной или получение сотни маргариток, он попробует кулаком крепость стены.

— Как тебе сказать… — Она снова бросила быстрый взгляд по сторонам, убедилась, что ее никто не видит, и придвинулась к нему ближе. — Я думаю, что каждый, кто видит меня, тотчас все понимает. То… что мы делали, это всегда так совершенно? Я не могу думать больше ни о чем.

Теперь он почувствовал себя лучше.

— Мне известен, только один способ убедиться, что второе впечатление окажется таким же запоминающимся, как первое. — И он провел пальцем по ее обнаженному плечу. — Думаю, тебе стоит сегодня открыть окно гостиной, когда вернешься домой, и немного подождать.