Мой любимый дикарь - Сюзанна Энок

Маркиз сердито нахмурился.

— Да, но в этом нет ничего направленного против тебя, Беннет. Мы с капитаном партнеры.

— А мы с капитаном бывшие партнеры. Не поворачивайтесь к нему спиной.

— Беннет…

— Я бы хотел присоединиться к вам, — перебил дядю Беннет. — Вы дадите мне несколько минут, чтобы переодеться?

— Но ты же не приглашен, — возразил Феннингтон, вышел вслед за племянником из конюшни и направился к дому.

— Совершенно верно. А почему? Я его бывший компаньон, он считал меня мертвым. После возвращения я не сказал против него ни одного слова. — По крайней мере, на публике.

Он слышал тяжелое дыхание маркиза.

— Возможно, это чувство вины. А как насчет твоего друга? Может быть, лорд Джон Клэнси позволит тебе воспользоваться его приглашением?

— Джек предлагал. Он даже хотел вообще отказаться от приглашения, если так для меня будет лучше. Но я подумал, что было бы… приличнее прийти со своими родственниками. В конце концов, я живу под вашей крышей.

— И можешь остаться под ней сегодня.

— Я, конечно, могу и сам прийти, — задумчиво проговорил он. — Не исключено, они попытаются меня не впустить, но если наделать побольше шуму, думаю, у меня все получится.

Феннингтон хмуро посмотрел на племянника.

— Мы тебя подождем, — сказал он и зачем-то потащился вслед за Беннетом вверх по лестнице и длинному коридору в отведенную ему спальню. — Почему ты вдруг решил, что больше не испытываешь ко мне ненависти? — поинтересовался Феннингтон и неодобрительно покачал головой, обозревая содержимое гардероба племянника, но предпочел не высказываться по этому поводу.

— У меня нет времени на ненависть.

— Значит, если бы расписание позволило, ты бы продолжил демонстрировать мне свое отвращение?

Беннет взглянул на дядю через плечо и продолжил одеваться.

— Я ненавидел вас, когда вы не потрудились позаботиться обо мне двадцать лет назад. И разозлился, что вы, не желая иметь со мной ничего общего при жизни, быстро заявили права на мое имущество после моей предполагаемой смерти.

— Я не…

— Я всегда шел своей дорогой в мире и рассчитываю идти ею и впредь. Не стойте у меня на пути, и я постараюсь сохранить вашу репутацию, забыв о том, что вы позволили Лэнгли погубить мою.

— Понятно. — Феннингтон переступил с ноги на ногу и прислонился к дверному косяку. — По этой причине мне следует позволить тебе разделить сегодня карету со мной и твоей тетей.

— И ваше приглашение на вечер. Не забудьте о нем.

— Да-да. Все это я должен сделать, подчиняясь инстинкту самосохранения. Вместо этого ты мог бы сказать мне, что хочешь восстановить родственные отношения, — тогда я бы с большей охотой поддержал твои действия.

— Вы так считаете? Возможно. Филиппа тоже говорит, что мне нужно усвоить хорошие манеры.

— Тебе следовало бы к ней прислушаться.

— Она тоже так считает.

Беннет надел темно-серый сюртук и подошел к Керо. Он щелкнул языком, и мартышка моментально оказалась у него на плече. Нож уже давно был спрятан за голенищем сапога, хотя дядя, вероятнее всего, об этом факте позабыл.

Спустя пять минут он уже сидел в экипаже. Керо восторженно верещала, глядя в окно. Судя по всему, ей очень нравились виды ночного Лондона в тусклом свете уличных фонарей. Беннет сидел в углу и не участвовал в оживленной беседе, которую вели между собой его тетя и дядя. Хотя леди Феннингтон оказала ему некоторую помощь при покупке маргариток, он не желал иметь с ней ничего общего.

— Послушай, Беннет, — неожиданно обратилась к нему тетя, — я сегодня болтала с леди Тимджилл. Думаю, ты должен знать, что в обществе идут разговоры о тебе и леди Филиппе. Она сказала, что леди Джерси считает другую сестру более подходящей партией. Как ее зовут?

— Оливия, — ответствовал Беннет.

— Да-да. Она прелестна. И пользуется огромным успехом. Филиппа… она, конечно, тоже довольно мила, но, как бы это сказать, слишком умна.

— Вы правы.

— Будь осторожнее с ней.

Еще неделю назад Беннет не замедлил бы объяснить леди Феннингтон, что он думает о болтовне ее подруг, но сегодня ограничился ни к чему не обязывающим кивком.

— Подумай, — продолжала леди Феннингтон. — Женитьба сейчас стала бы для тебя исключительно удачным вариантом. И пусть твоему поведению в Конго не хватало храбрости, все любят свадьбы.

Беннет стиснул зубы. — Я учту.

— Если у тебя нет никого конкретного на примете, буду рада, навести справки. Например, я точно знаю, что леди Элизабет Чендл вот-вот вступит в права наследства. Три тысячи в год. Объединив эту сумму с собственным доходом, ты сможешь сам финансировать свои экспедиции. Было бы идеально, начни ты ухаживать за ней до возвращения капитана Лэнгли. Ведь он, без сомнения, тоже будет искать невесту, а он сейчас очень знаменит.

— Я разберусь со своими матримониальными планами сам, — сквозь зубы процедил Беннет, и перед его мысленным взором возникла Филиппа. — Но спасибо за предложение, — вежливо добавил он.

— Да, конечно, но не забудь о Джулии Джеймсон. Ах да, между прочим, Миллисент Бекуит прекрасно играет на фортепиано. Хотя ее лицо…

— Я слышал, как она играет. — И видел, какое впечатление произвела на Филиппу короткая беседа с кузиной.

Беннет задумался, действительно ли леди Феннингтон считает, что виртуозная игра на фортепиано является достаточным основанием для заключения брака. А она тем временем продолжала болтать, описывая подходящих девиц. Понятно, что все они как на подбор были грациозными газелями, даже не подозревающими о львах, которые рыскают среди них в поисках добычи. Правда, он ни минуты не сомневался, что газели точно знают, что делают и чего хотят, а хищники больше похожи на гиен, чем на львов.

Он танцевал или пытался беседовать с некоторыми из упомянутых девиц. Впечатления они не произвели. А маркиза все никак не умолкала, продолжая восхвалять всех обитательниц Мейфэра, кроме одной, к которой он стремился всем сердцем. Очевидно, Филиппа оставалась загадкой для общества. Иначе ничем нельзя объяснить тот факт, что ее никто не заметил до сих пор. Зато она очаровала его. Раньше это не удавалось никому. И она будет сегодня на вечере.

В каком-то смысле он был даже рад беседе. К тому времени как экипаж остановился у Лэнгли-Хауса, его нервы были напряжены так, что болели все мышцы. Но еще больше, чем равнодушие к собственной персоне, его злило пренебрежительное отношение к Филиппе.

Дворецкий почтительно взял приглашение маркиза Феннингтона и с любопытством взглянул на Беннета.

— Лорд и леди Феннингтон и…