Москва-Поднебесная, или Твоя стена - твое сознание - Михаил Бочкарев

Все присутствующие расселись пред стеклом на стулья, обитые кожзаменителем, достали кто блокноты для записей, кто диктофоны, кто электронные записные книжки, а уфолог Никромантов Савелий Каримович, извлек из своего саквояжа странный измерительный прибор, похожий на амперметр, только если бы тот сделан был в эпоху палеозоя. На приподнятую вопросительно бровь генерала Жиркова, уфолог запинаясь объяснил, что собирается с его помощью зафиксировать «кармический синусоидальный фолиант» преступников и в особенности его интересует холодильник, так как подозревает его Савелий Каримович в связях с внеземными цивилизациями. И снова горе-уфолога наградили собравшиеся презрительными и даже оскорбительно-насмешливыми взглядами, словно тот был болен слабоумием, а генерал украдкой поинтересовался у своего помощника Первородько, кто этого идиота вообще пригласил?

— Состав комиссии составлен президентским советом и лично одобрен главой государства, — развел руками помощник, соратнически изображая на лице неприязнь к уфологу.

Наконец, когда все расселись по местам, допрос начался. Хотя больше это действо походило вовсе не на допрос. Скорее на закрытую пресс-конференцию.

— Кто вы такие? — вкрадчиво спросил взрывник Мурлонский, удостоившийся чести быть первым.

— А вы не видите? — изумился молодой человек по имени Василий. Он сидел за стеклом на простом табурете. На его печальном лице слева у скулы явно проступал свежий кровоподтек. Из разбитой брови выступала засохшая уже, а от того почти черная, струйка крови.

— Вы здесь не на телепередаче! — властно прикрикнул генерал, — Вам задают вопрос, вы обязаны отвечать!

— Я ничего, никому не обязан, — спокойно парировал Василий, — более того, я считаю что ни один человек не обязан делать что-то по приказу другого, против своей воли!

— Но все же кто вы? — сдержано и даже с некоторой дружественной интонацией встрял в разговор Петр Ильич Прикидыш — знаменитый на весь мир химик, автор ряда статей и научных публикаций одна из которых затрагивала тему зарождения жизни во вселенной. От чего-то Петр Ильич был уверен, что задержанные посвящены в некую тайну, сокрытую от всех остальных людей и это влекло его неудержимо. Жажда познания являлась ключевой чертой его характера.

— Я обыкновенный человек. Зовут меня Василий. Это мой ангел хранитель, а это холодильник марки SAMSUNG.

— Позвольте, но если вы такой же человек, как и любой из нас, — Прикидыш указал на коллег, — то почему же с нами нет наших ангелов и, я извиняюсь, холодильников?

— Извинения не принимаются! — обиженно прогудел помятый железный герой, вызвав бурю удивленных возгласов и перешептываний.

— Кто ваши координаторы? — не удержался секретный генерал. Сдержанность его испарилась куда-то и теперь он кипел, как чайник забытый на плите.

— Их нет.

— Чья это разработка? — кивнул он на холодопроизводящий бытовой прибор.

— Понятия не имею, — ответил Василий, глядя на генерала в упор сквозь идеально ровное стекло.

— Это что же получается, холодильник ваш живой что ли? Разумный? У него может быть и душа есть?

— Душа есть у всех. Даже у вас. Весь вопрос в том какая она прекрасная или ужасная? Ваша, по всей видимости, совсем плоха. Вы хотите знать, кто нас координирует? Так вот — никто, да я и не уверен может ли кто-то в этом обществе координировать такое — ответил загадочный задержанный.

То есть, надо понимать, что вы сами, по своей прихоти совершили все эти преступления?

— Преступления?

— А как еще можно назвать похищение воздушного судна, подрыв башни, генетическое изменение состава спирта и прочие ваши фокусы? — злобно проскрипел генерал.

— Мы не похищали самолет. Мы спасли людей от авиакатастрофы! Да и башню никто не подрывал, мы лишь показали всем ее действительную, реальную суть наглядно, — усмехнулся дерзко Василий, — а что касается водки, то с этим давно пора было покончить…

— Боже! — всплеснула руками Саблеухова Катерина Святославовна, единственная женщина среди собравшихся, — Браво! Браво, молодой человек! — и захлопала театрально.

Ученая коллегия презрительно осмотрела женщину. В их глазах читалась свойственное каждому мужчине снисходительное бешенство, непременно проявляющееся, когда разговор о вреде спиртного, происходит в присутствии дам. Саблеухова же, не изменяя своей позиции ответила всем с вызовом.

— Водка — зло! — жарко произнесла она и кивнула холодильнику одобрительно. Тот в ответ мигнул ей лампочкой морозильного отделения.

— Меня не интересуют ваши оправдания! — вскричал, дико, Жирков, — Мне важно знать, как вы все это сделали? Кто вам помог?! — он испытующе впился в нахала жесткими глазками, — Признайся, гад, это американцы?

Василий молчал.

— Исламские террористы? Чечены? Кто?

— Я вам повторяю — Никто за нами не стоит.

— Извините, молодой человек, — встрял в разговор старичок в маленьких кругленьких очках повисших на кончике его длинного носа, — но тогда как вы объясните это с научной точки зрения?

Задавший вопрос старичок был никто другой как доктор психологических наук Зоркич Иван Кузьмич. Он поджал тонкие губы, придав лицу крайнюю озабоченность, напустил в глаза тумана интеллектуальной загадочности, так что казалось, даже стеклышки его очков подернулись дымчатой пеленой, и замер, ожидая ответ.

— А никак, — ответил Василий пожав плечами.

— То есть совсем никак? — изумился Зоркич.

— Никак совсем. Просто все происходит так, как я хочу.

— Как вы хотите?

— Да. Именно так.

— Позвольте, выходит — вы захотели что-бы башня трансформировалась и это немедленно произошло?

Василий кивнул.

Генерал Жирков в этот момент быстро переглянулся со своим помощником.

— И с самолетом то же самое?

— То же самое, — согласился Василий.

— Невероятно! Но ведь тогда получается вы просто-таки маг! Всемогущий человек! Волшебник!

Загадочный задержанный лишь слабо улыбнулся на это и ничего не ответил.

— Молодой человек, — вдруг с совсем иной интонацией начал генерал, — а нет ли у вас желания сослужить родине службу? — глаза Жиркова загорелись. Весь его вид излучал торжественность, словно перед ним неожиданно открылась тайна благородного, высокого происхождения арестанта.

— Вы о чем? Хотите с помощью меня завоевать мир?

— Зачем же завоевывать, — смутился Жирков, нервно дернув веком, — завоевывать ничего не нужно, но престиж страны поднять было бы ой как кстати… С такими возможностями как у вас, горы можно свернуть…

— Вам бы все только горы сворачивать, — тихо пробубнил уфолог Никромантов забывшись, надеясь впрочем, что никто его не услышит. Однако напротив услышали его все. И мало того что услышали. Фраза вылетевшая из его рта, была тут же записана помощником генерала в блокнот. Никромантов, видя это, совсем сник, став похожим на моллюска выброшенного волнами из родной водной стихии на безжалостный берег. Он погрузил голову в воротник пиджака и молча уставился на табло своего загадочного прибора.

— Я не собираюсь вам помогать, — ответил молодой человек за стеклом.

— Почему же? Вы не любите свою родину? — заискивающе-подозрительно осведомился Жирков.

— Люблю.

— А что же, тогда, вас останавливает?

— Во-первых, как я уже говорил, мне претит действовать по чьей либо указке. Во-вторых раздражает ваше желание легко и просто решить проблему созданную поколениями воров и идиотов занимающих самые высокие посты, имеющих власть и в добавок к ней наглость. Проблему, возникшую по вине разгильдяев, пользующихся авторитетным положением в обществе, обладающих связями, имеющими политический и финансовый вес, а так же доступ к государственным ресурсам. Я не собираюсь исправлять ошибки этих зарвавшихся параноиков и откровенных преступников, которые сочли себя правыми распоряжаться страной и этим приведшие ее к краху! — в сердцах Василий раскраснелся и голос его стал совсем трагичен, а тем временем, неподдающийся объяснению металлический его подельник, сопереживая хозяину, начал нервно прохаживаться внутри отсека, постукивая по полу шнуром электросети.

— Однако эти люди зачастую приветствуются обществом! — продолжал Василий, — Оно их любит. Возносит на пьедестал. Некоторым даже покланяется, давая волю распоряжаться собой как угодно! Люди готовы исполнить любое желание своего кумира; пойти на войну и умереть за нелепую идею, строить немыслимые утопические социальные модели, жить питаясь крохами со стола господина. И самое дикое, что повсеместно это считается нормой! — Василий сделал паузу, презрительно осмотрев ученых. Некоторые из них стыдливо опустили глаза, а некоторые, еле заметно, согласно кивали. Но были и такие что сидели с видом наглым и беспечным.