Утро космоса. Королев и Гагарин - Владимир Губарев

И космонавтам, и Каманину, и Карпову – всем по­казалось, что настроение у Главного конструктора хо­рошее, он стал мягче, добродушнее. Но едва Евгений Анатольевич Карпов остался с ним наедине, как лицо Королева изменилось.

– Не переусердствуйте, – жестко сказал он. – На­до, чтобы летчик ушел в полет в наилучшей форме, не перегорел. Составьте поминутный график занятости командира и запасного пилота… И хочу напомнить, что вы несете персональную ответственность за готовность космонавтов к полету.

Королев уехал.

Космонавты увидели его только на следующий день вечером. Вместе с Келдышем он приехал, чтобы посмот­реть примерку скафандров.

Первым свой скафандр опробовал Гагарин, хотя никакого решения о пилоте Государственная комиссия еще не приняла.

«Вернулись в гостиницу около одиннадцати ночи, – вспоминал Н. П. Каманин. – Весь день я наблюдал за Гагариным. Спокойствие, уверенность, хорошие зна­ния – вот самое характерное из того, на что я обратил внимание».

Перед сном космонавты разговорились о запуске ра­кеты. Им довелось видеть его, когда летала Звездочка и «Иван Иванович» в марте.

Юрий Гагарин часто рассказывал о том дне, он очень гордился, что дал имя Звездочке:

«Нам показали дворняжку светлой рыжеватой масти с темными пятнами. Я взял ее на руки. Весила она не больше шести килограммов. Я погладил ее. Собака до­верчиво лизнула руку. Она была очень похожа на на­шу домашнюю собачонку в родном селе, с которой я ча­сто играл в детстве.

– Как ее зовут?

Оказалось, что у нее еще нет имени – пока она зна­чилась под каким-то испытательным номером. Посылать в космос пассажира без имени, без паспорта? Где это видано! И тут нам предложили придумать ей имя. Пе­ребрали десяток популярных собачьих кличек. Но они все как-то не подходили к этой удивительно милой рыжеватенькой собачонке. Тут меня позвали, я опустил ее на землю и сказал:

– Ну, счастливого пути, Звездочка!

И все присутствующие согласились: быть ей Звез­дочкой».

А потом был старт.

– С каким-то смешанным чувством благоговения и восторга смотрел я на гигантское сооружение, подобно башне возвышающееся на космодроме, – признается позже Гагарин.

После пуска к космонавтам подошел Королев.

– Ну как запуск? – Сергей Павлович улыбал­ся. – «Перьвый» сорт?

Космонавты попытались выразить свои чувства, но так и не смогли. Королев понял, что они потрясены этим зрелищем.

– Скоро будем провожать одного из вас, – сказал Королев и долго смотрел на Гагарина.

Это было всего двенадцать дней назад. А казалось, прошли многие месяцы.

Они легли спать, так и не узнав – решила ли утром Государственная комиссия, кто из них полетит первым. Они знали, что она состоялась в 11.30.

Нет, на этом заседании кандидатура первого пило­та не рассматривалась. Прошло сугубо деловое, техни­ческое совещание. Только Сергей Павлович более под­робно доложил Госкомиссии о системе жизнеобеспече­ния: он подтвердил, что она способна работать несколь­ко суток. Члены комиссии, хотя и не подали вида, поня­ли, что Главный конструктор имел в виду одну из ава­рийных ситуаций – в случае отказа двигателя корабль затормозится в атмосфере и через несколько суток со­вершит посадку в одном из районов земного шара. Где именно, предсказать невозможно – это будет зависеть от параметров выведения корабля.

Непредвиденных ситуаций могло возникнуть несколь­ко сотен – большая группа конструкторов и специали­стов уже несколько месяцев продумывала, как нужно действовать в каждом конкретном случае. Одним из «специалистов по авариям» был Олег Макаров, ин­женер конструкторского бюро и будущий космонавт.

7 апреля все космонавты отрабатывали ручной спуск. После обеда играли в волейбол.

Вечером смотрели фильм о полете «Ивана Иваныча».

Королев получил сообщение из Москвы, что старт американского астронавта назначен на 28 апреля.

Сразу после старта Юрия Гагарина все газеты мира писали о нас. По-разному. Друзья радовались нашей по­беде. А враги… нет, они и не могли в эти теплые весен­ние дни пытаться принизить наши достижения. Они не­доумевали. Для большинства американцев запуск в кос­мос первого спутника и Юрия Гагарина стали «русским сюрпризом». Окончательно был развеян миф, много лет создаваемый ультрареакционной прессой, что СССР – это отсталая, слаборазвитая страна, которая еще мно­го десятков лет не оправится от минувшей войны. Со­бытия в космосе заставили американца иначе посмот­реть на страну социализма.

А ведь в том же 61-м происходили знаменательные события в стране, которые не меньше, чем старт «Вос­тока», свидетельствовали о мощи нашей индустрии, о бурном развитии социалистической экономики. И имен­но благодаря тому, что наша промышленность стала вы­сокоразвитой, ей было под силу создать и ракету и ко­рабль.

Разве не техническое «чудо» – пуск новой домны в Кривом Роге? Это восьмая доменная печь, ее мощность превышает все существующие металлургические гиган­ты. Чугун и сталь – сердце индустрии…

Если бы не было старта Юрия Гагарина, самым важ­ным событием, пожалуй, следовало бы считать пуск Братской ГЭС. Первенец большой сибирской энергети­ки вырос на берегу Ангары…

61-й можно по праву назвать «годом энергетики». В Сибири – Братская станция, в горах Средней Азии начала строиться Нурекская ГЭС – еще одно «чудо» технического прогресса. Никто из строителей не предпо­лагал, что в таких условиях – горы, высокая сейсмич­ность – можно возвести станцию. Для этого нужна ин­женерная дерзость, высочайшее мастерство строителей, незаурядность проектных решений. Но гигантская пло­тина – самая высокая в мире – перекрыла ущелье, появилось новое море…

Дала первый ток и Прибалтийская ГРЭС. Огромный, бурно развивающийся район страны – Советская При­балтика получила новый импульс для развития про­мышленности, электрификации сельского хозяйства. До 1980 года эта ГРЭС будет держать первенство по мощности в Прибалтике, а затем неподалеку от нее нач­нется строительство новой станции – Литовской атом­ной. И обе эти станции словно символы прогресса энер­гетики.

Нефтепровод «Дружба» дотянулся в 61-м до госу­дарственной границы СССР. Первые шаги интеграции. Сейчас уже есть Комплексная программа, которая сце­ментировала экономики всех социалистических стран…

В том же 61-м году произошло событие, которое бук­вально за несколько лет преобразует огромный край на­шей Родины. На Мангышлаке открыта нефть! Не верит­ся, что здесь была безжизненная пустыня. А это так. Не было девятиэтажных жилых домов с кондициониро­ванным воздухом, ни набережных, ни парков и фонта­нов. Не было заводов. Ничего здесь не было. И уже мно­го веков не ступала сюда нога человека, потому что в прошлом караваны обходили эту «мертвую землю».

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});