Йот Эр. Том 1 - Андрей Колганов

Но как же так?! Она же помнит, как отец безутешно рыдал на могиле матери в Ташкенте. А на деле, выходит, когда мама умирала в муках, отец завел себе другую?! И потом изображал вселенскую скорбь?.. Да и со своей новой женой он повел себя непонятно. Ладно, в Советском Союзе это не имело особого значения, но здесь все же Польша, тут совсем иначе относятся к женщинам, рожающим вне официального брака. Видно же, как Янка страдает из-за того, что их отношения с отцом не узаконены! А поступки отца никак не понять – ребенка он усыновил, а отношения с его матерью оформить не желает. Так нечестно! Да еще и изворачивается, уходит от прямого разговора…

Человек, когда-то бывший ей очень близким, скатился до такой гнусной подлости и лицемерия, что… Нет, этого простить невозможно! Нину захлестнула жестокая обида. Он… он не имеет права жить! Пистолет у нее всегда с собой: выстрел в него, затем выстрел в себя – и все будет кончено.

Однако когда генерал Речницкий вновь появился в особняке, привести этот замысел в исполнение оказалось затруднительно – он был окружен множеством людей в военной форме и сразу взял дочь в оборот:

– Немедленно выезжаем!

– Ладно, – промолвила Нина.

– Не ладно, а так точно! – поправил ее отец. – Учись отвечать по-военному! Хотя нет, отставить. Отвечать надо «Tak jest!». Тебе надо сразу учиться не только говорить, но и думать по-польски!

– Так точно, есть! – ответила Нина, слегка сбитая с толку этими разноречивыми распоряжениями, чем вызвала дружный смех окружающих.

5. Боевое крещение

Машина отца, в сопровождении еще нескольких машин с военнослужащими, отвезла их на аэродром, где почти полтора десятка человек набились в небольшой двухмоторный самолетик, опознавательные знаки которого представляли собой странную смесь польских (квадрат на фюзеляже, разделенный на четыре красно-белые клетки) и советских (звезда на хвостовом киле). После довольно долгого полета самолет приземлился не на аэродром, а просто на обширное поле, обрамленное лесом. У края поля их снова ждал автомобиль, они куда-то ехали, затем отец тащил ее за собой за руку через лес, битком набитый советскими солдатами, ворча под нос – «вот навязали на мою голову охранничка…»

Этот лес, как потом узнала Нина, находился в районе Беловежской Пущи. Там проводилась операция по изъятию документов, коллекции художественных ценностей и ювелирных изделий из нацистского тайника. Тайник был оборудован в одном из многочисленных охотничьих домиков Германа Геринга, находившемся в глубине леса и не обозначенном на карте. Этот домик, несмотря на то, что война закончилась больше полугода назад, все еще охранялся специальной группой нацистов.

Нина вместе с отцом вышла к большой поляне в лесу, на которой располагался охотничий домик. В этот момент в воздухе появились самолеты, обрушившие на маленький пятачок бомбы. Нина оказалась среди грохота и воя, свиста пуль и осколков. Она, как привязанная, следовала за отцом, пока тот не толкнул ее в свежую воронку от бомбы, сунув в руку гранату:

– Тут и сиди, – приказал он. – В одну воронку два раза обычно не попадает…

После бомбежки на перепаханную взрывами поляну стали высаживаться парашютисты. Нине запомнилась их необычная форма – они были одеты в новенькие глухие цельные комбинезоны с капюшонами-шапочками (одни были в комбинезонах черного цвета, часть остальных – цвета хаки и другая часть – похожего на цвет советской формы с какими-то более темными разводами), и на них были защитные очки. Потом Нине сказали, что это были англичане (то ли SAS, то ли просто парашютно-десантное подразделение, то ли коммандос, то ли кто еще).

В бой вступил советский отряд. По поляне, куда высадились парашютисты, ударила артиллерия и минометы. Из леса появились два или три легких танка (или броневика? – девочке было не до технических деталей, в которых она плохо разбиралась), но в ходе боя они все были подбиты…

Нине казалось, что ожесточенный трехсторонний бой длился вечность. Потом отец ей объяснил, что все дело заняло всего лишь около получаса. В виду явного численного превосходства поле боя осталось за советскими войсками, и документы, частью порванные и обожженные, и коллекции, немало пострадавшие во время боя, были изъяты.

Когда грохот затих, Нине помогли выбраться из воронки. Поляна была перепахана взрывами, вокруг валялось множество изуродованных трупов. Когда Нина проходила мимо дерева, с веток ей прямо на голову свалились чьи-то внутренности. К такого рода «деталям», по прежней работе в госпитале, ей было не привыкать – она просто стряхнула их и пошла дальше. Мужики, шедшие рядом, были удивлены таким хладнокровием, но умело скрыли свое смущение за шуточками:

– Гляди-ка ты, все ей нипочем!

– Вот теперь считай прошла настоящее боевое крещение!

– Ага, требухой!

В захваченном домике Нине запомнились лосиные рога, сброшенные на пол и разломанные взрывом ровно пополам, и сидевшая между ними большая болотная жаба, также заброшенная сюда взрывом. Она взяла жабу на руки – та не заквакала, а захрипела. Нина стала ее гладить по голове и попробовала отнести к располагавшемуся неподалеку не то прудику, не то болотцу. Болотце было полностью перепахано взрывами бомб…

После дела генерал Речницкий вместе с офицерами и со своей дочкой отправились отмечать его успешное окончание в ресторане. Поскольку отец обладал способностью пить почти не пьянея, он продолжал сохранять самоконтроль даже тогда, когда все остальные офицеры уже перепились в стельку. Он стал повторять Нине уже известные ей наставления:

– Твоя задача – следить, чтобы в меня никто не выстрелил.

Девочка, оглядев помещение, решила, что вряд ли среди перепившихся офицеров остался хоть кто-нибудь способный стрелять. На ее же результаты в стрельбе алкоголь – во всяком случае, одна выпитая бутылка шампанского – нисколько не влиял.

Когда Нина вновь попала домой и увиделась с отцом утром на кухне, она уже немного отошла от душившей ее обиды и оставила свое намерение застрелить его. Но вот желание выяснить, что же все-таки происходит в его семейных делах, ее не покидало.

– Нам надо поговорить, – заявила она.

– Сейчас, подожди минутку, – ответил ей отец и вышел из кухни. Вскоре Нина услышала шум отъезжающего автомобиля. Отец просто сел в машину и уехал, уходя от тяжелого разговора.

Обида вспыхнула с новой силой, и тогда Нина решила, не откладывая, сама застрелиться из своего небольшого служебного пистолета. Девочка без колебаний сунула ствол в рот и нажала на спусковой крючок.

6. Что такое ZWM?

Последнее, что зафиксировало ее сознание, – грохот, а затем – темнота. За нею – отсутствие всяких чувств. Только тишина… Абсолютная тишина и покой… Глаза открылись… Перед ними – синее небо с легкими облачками. А перед самым лицом покачиваются ветки кустарника с небольшими круглыми ягодками. Ягодки – белые! Разве такие бывают? Или… или она том свете? Она же застрелилась…

Постепенно уши начинают различать какие-то неясные звуки, доносящиеся, как сквозь вату, а вместе со слухом к ней приходит боль. Нет, не так. ДИКАЯ БОЛЬ! Она пронизывает все тело, не давая ни вздохнуть, ни пошевельнуться, ни издать какой-либо звук.

В поле зрения появились какие-то люди. Что они говорят? Не разобрать… Надо повернуть голову…

Боль скрутила ее с новой силой и увела в спасительную темноту. Очнулась Нина только в госпитале. Как оказалось, было взорвано целое крыло в резиденции генерала Речницкого – именно то, где она и находилась. Последовавшая затем попытка нападения на дом была отбита уцелевшей охраной. Девочку же взрывной волной выбросило из окна особняка и отшвырнуло чуть не на десяток метров в кусты снежника, росшие вдоль ограды. Так что вместо самоубийства она заполучила тяжелую контузию.

После этого Нина почти месяц провела в госпитале. Сначала она ни с кем не разговаривала – ни с врачами, ни с приходившим к ней отцом. Все полагали, что отсутствие речи – последствия контузии. Но однажды к ней в палату заглянул на костылях небольшой щупленький паренек и просто поинтересовался:

– А ты кто такая? Как тебя зовут?

– Янина, – машинально ответила она. – Меня чуть не взорвали вместе с домом.

– Роман «Вечорек», – представился парень.

Девочка далеко не сразу разобралась, что «Вечорек» – это не фамилия, а подпольная кличка. Так Нина познакомилась с Романом – Ромкой. Он ходил на костылях после нападения бандитов на возглавляемую им агитбригаду ZWM, из которой уцелели далеко не все.

– ЗедВуЭм? – не поняла девочка впервые услышанное сокращение.

– Ну да. Zweňzek Walki Mlodych (Союз борьбы молодых). Да ты что, никогда не слышала? – удивился Ромка.

– Нет.

– Откуда же ты такая взялась?

– Из Советского Союза. Только недавно приехала, – объяснила Нина.

– Уж там-то должны знать… – протянул ее собеседник, поправляя костыли, грозившие съехать на пол по спинке кровати, к которой они были прислонены, а потом стал объяснять: