Американец - Лесли Уоллер

— Нет, этого просто не может быть!

— Может, еще как может, сладенькая ты наша, — уверенно заверил ее Джек. — Вся гниль в Америке именно из-за этой одной большой лжи. Прогнившие учителя в прогнивших школах. Продажные полицейские, продажные политики. Бандиты-бизнесмены и бизнесмены-бандиты. Тунеядцы, сосущие наши деньги из бюджета и благотворительных фондов. Зачем зарабатывать себе на жизнь, когда можно без труда получить все это от государства?! Там, где все созданы равными, пропадает стимул к достижению большего, не нужно стараться, достаточно успеть обмануть другого до того, как он обманул тебя.

— В жизни никогда не слышал, чтобы взрослый человек нес такую ахинею, — заметил Палмер. — За исключением последнего раза, когда я по твоему настоянию имел несчастье выслушивать бредовые речи твоих недоделанных анархистов. Ну и когда же мы дойдем до части, где владение собственностью тоже считается преступлением?

Рафферти хмыкнул и жестом подозвал официанта.

— Уберите отсюда лишнее, пока мы не начали швырять друг в друга тарелки.

— Значит, он говорил несерьезно? — спросила Элеонора.

— Нет, скорее, он серьезно не в себе, — ответил Палмер. — Джек типичный идеологический агент-провокатор. Если слушать его достаточно долго, можно в конце-концов самому оказаться в академии смешариков.

— Академии смешариков?

— В психушке, — с готовностью объяснил Рафферти.

Мужчины понимающе кивнули друг другу. Палмер налил всем еще понемногу.

— Но как он может? У него ведь степень доктора философии, — слегка изменившимся голосом поинтересовалась Элеонора, и Палмер впервые за все время их знакомства понял, что она, похоже, слегка перебрала.

— Вот-вот, и не забывайте об этом, — предостерег их полковник.

Элеонора встала.

— Простите. С вашего позволения, я пойду попудрю носик.

Оба мужчины не спускали глаз с ее шикарных ног, когда она вышла из-за стола и королевской походкой направилась в дамскую комнату.

— Да, тебе всегда нравились высокие и поджарые, Вуди, — задумчиво заметил Рафферти. — Кстати, как там Эдис и дети?

— Не знаю и отлично, в таком порядке тебя устраивает? — Палмер отпил из своего бокала. — Что ты думаешь о девушке?

— Она потрясающая. Теперь я буду мечтать о ней по меньшей мере ближайшие несколько месяцев.

— Я серьезно.

— Знаю, что серьезно. — Рафферти издал легкий смешок. — У тебя это написано на лице. Ошибиться просто невозможно. Мистер Ледяная-вода-в-жилах влюбился!

— А что если она нечто вроде привлеченного агента?

— Большинство из них такие.

— Джек, скажи, а тебя не шокируют мои слова?

Рафферти пожал плечами.

— Вуди, я пробыл здесь так долго, что иногда сам себя чувствую чертовым европейцем. А нас, поверь, шокировать далеко не так просто. Мне не известно даже, на кого она работает. Подозреваю, ты не знаешь этого тоже.

— В общем, нет. Но в конечном итоге, Джек, думаю, в данный момент это не стоит того, чтобы портить мне все удовольствие.

Полковник мрачно кивнул.

— Если бы ты был европейцем, как я, Вуди, это все равно не испортило бы тебе удовольствия, даже если бы ты узнал. Для чего, черт побери, мы рождены, как не для того, чтобы веселиться и получать удовольствие?.. Неужели эта девочка может серьезно тебе навредить?

— Не знаю. Пока не знаю.

— Конечно, если бы ты был все еще женат, они могли бы постараться подловить тебя на «клюковке»: откровенные фотографии, постельные сцены, ну и тому подобное. Страна шантажа.

— Мне уже приходилось там бывать, — сказал Палмер. — Пару лет назад. У них ничего не вышло.

— Естественно. С твоими-то деньгами… Ну а что, по-твоему, могло бы сработать?

— Подброшенные микрофильмы секретных документов, — осторожно предположил Палмер.

— Это точно, — согласился полковник и вздохнул. — Только если в них планы ядерных акций или чертежи боеголовок MIRV.[54]

У Палмера было отчетливое ощущение, что Рафферти настроен не очень серьезно. Что ж, этого следовало ожидать. Джек оставался его другом, но в последнее время его уже вряд ли можно было считать человеком, с которым следовало бы делиться секретами. Значит, и говорить ему о микрофильмах, запрятанных в упаковке его рубашки, тоже вряд ли имеет смысл. Нет, пожалуй, лучше не сто́ит.

— Знаешь, Вуди, вообще-то тебя совсем нелегко загнать в угол, — продолжал Рафферти. — Ты слишком богат. Вот если бы ты зависел от зарплаты и к тому же был женат, тогда другое дело. Тогда они могли бы прижать тебя по полной программе.

— Кто это они?

— Ich weiss nicht.[55] Неужели твоя подружка тебе даже не намекнула?

— Нет. Вполне возможно, это кто-то из Восточного блока.

— Слишком простой ответ, Вуди. Ты рассуждаешь совсем как наша девушка, которая уверена, что братьев Кеннеди убили в результате одного и того же заговора. Быть параноиком, думать как параноик — в наши дни легче всего… Значит, ты исходишь из предположения, что наша девушка получает деньги от русских или кого-нибудь из их союзников? Это правильно. Сейчас если сомневаешься, прежде всего вопи во весь голос «Красные, красные!». Впрочем, этот проклятый континент настолько нашпигован разведками самых разных мастей, иногда даже весьма экзотических, что я давно уже перестал следить за ними.

— Включая «вольных стрелков», которые готовы работать на любого, кто платит?

— Точно. И они тоже. — Полковник вздохнул. — Слушай, Вуди, не повеселишь ли старого приятеля?

— Интересно, как?

— Расскажи, чем именно этот Эдди Хейген портит тебе жизнь?

Рафферти совершенно неожиданно для Палмера заговорил резче и намного отчетливее. Палмер хорошо знал, что его друг Джек Рафферти может пить бочками и практически не пьянеть, но чтобы его так интересовал Хейген? С чего бы это? Неужели Эдди так много для него значит?

— Да нет, ничем особенным он жизнь мне не портит. Просто на меня сильно давят из Нью-Йорка. Настаивают, чтобы я присутствовал на Совете директоров в понедельник. Элеонора в курсе этого и считает, что мне надо там быть. Не сомневаюсь, что как только я скажу об этом и тебе, ты тоже начнешь сразу же советовать мне в любом случае лететь. Прямо какой-то чертов заговор отправить меня туда, где мне сейчас меньше всего хотелось бы быть. В этот гребанный вонючий Нью-Йорк.

— Вы только посмотрите на этого параноика? — Рафферти пожал плечами и бросил взгляд на бутылку. Она оказалась уже пустой. — Что-то наша девушка задерживается. Мне кажется, от этой дряни ей стало плохо. Или что-нибудь еще… Хочешь, я попрошу послать туда официантку?

— Нет, дадим ей еще несколько минут.

Полковник долго смотрел на свой полупустой бокал. Затем медленно протянул:

— Вуди, неужели тебя никогда не интересовало, почему я в 1955 нацепил полковничьи погоны, но с тех пор так и не получил эту вшивую звезду бригадного генерала?

— Наверное, потому, что армия еще не совсем сошла с ума.

Рафферти скривил свои губы в недовольной усмешке.

— Я серьезно, мой друг, поверь, вполне серьезно. Я ведь был по-настоящему хорошим офицером разведки, ты же знаешь. В моей голове до сих пор сохранились секретные файлы, о которых ЦРУ и МИ-5 остается только мечтать. Равно как и КГБ. Я был лучшим, и тебе прекрасно известно об этом.

— Был?

— Да, сейчас я уже старая развалина и, как правило, запрещаю себе об этом даже думать.

Палмер медленно покачал головой.

— Честно говоря, Джек, я никогда не понимал, что́ дикий ирландский радикал вроде тебя может делать в разведке. Тебе не удалось бы стать частью Системы, даже если бы ты сам очень захотел этого.

— Именно поэтому эти армейские хрены и не давали мне более чем заслуженного повышения.

— Может, все-таки скажешь мне настоящую причину, Джек? Ты же сам этого хочешь, разве нет?

— Еще как хочу! — Рафферти слегка наклонился на стуле, который жалобно заскрипел под его немалым весом. — Как у тебя с памятью, Вуди? Попробуй вспомнить Сицилию, 1943 год.

Палмер понимающе кивнул.

— У меня была хорошая причина вспоминать об этом все шесть последних месяцев. Какую часть тебе прокрутить, Джек? Ту, где я прибыл с приказом спасти мафиози от расстрела партизанами?

— Нет, ту, где некий Эдди Хейген, тогда полковник, а теперь бригадный генерал в отставке и законченный подонок, дал тебе этот приказ.

— Ну и кто здесь параноик? — подколол его Вудс.

— Послушай, Вуди, я убедил нашу девушку, что братьев Кеннеди убили не в результате заговора, но это, черт побери, совсем не означает, что заговоров вообще не существует, что они уже вышли из моды. Конечно же, в определенных случаях.

— В каких?

— Откуда мне знать? В принципе, в любых, хотя…

— Говори потише, — перебил его Палмер. — А то нас всех выкинут отсюда. — Он забрал у Рафферти наполовину пустой бокал вина и неторопливо допил его. — Что ты, собственно, хочешь мне сказать, Джек? Что между Лаки Лючано и высшим руководством армии США имел место заговор с целью сделать мафию негласными правителями Сицилии? Так сказать, нашими заместителями. Потому что если ты прав, то вся соответствующая документация должна находиться в архивах специальных комитетов Конгресса по расследованию подобного рода деятельности. Ну и что из этого?