Жертва. Путь к пыльной смерти. Дверь между… - Роберт Пайк

Какое-то время Даннет смотрел на Харлоу так, словно видел его впервые. А когда заговорил, голос его упал до шепота:

— Это хуже, чем просто нарываться на неприятности. Это все равно что заказать самому себе сосновый ящик.

— Ну уж нет! Никакой сосны! Для чемпиона мира — только из лучшего дуба! И с золотыми ручками. Ну как, пошли?

Они спустились в холл. Даннет направился к бару, а Харлоу — в бюро администратора. Пока Даннет оглядывал холл, Харлоу получил свой конверт, вскрыл его, извлек кассету и внимательно ее осмотрел, прежде чем сунуть к себе в карман. Когда он повернулся, собираясь идти, Даннет будто случайно приблизился к нему и сказал вполголоса:

— Тараккиа… У него глаза на лоб полезли. И почти бегом он направился в телефонную будку.

Харлоу молча кивнул, толкнул вращающуюся дверь и, выйдя, почти столкнулся с женщиной в кожаном пальто.

— Мери? Ты что тут… Ведь сейчас чертовски холодно!

— Я только хотела проститься.

— Могла проститься в холле.

— Я не могу на людях.

— К тому же завтра мы уже снова увидимся в Виньоле.

— Правда, Джонни? Уже завтра?

— Ну вот, еще нашелся один неверующий в мой водительский талант?

— Не старайся обратить все в шутку, Джонни. У меня совсем не то настроение. Мне как-то не по себе. Такое чувство, что вот-вот случится что-то ужасное… С тобой…

Небрежным тоном Харлоу ответил:

— Это в тебе говорит твоя полушотландская кровь. Роковое предчувствие, как говорят шотландцы. Только все эти чувствительные души ошибаются на все сто процентов — если это сможет тебя утешить.

— Не смейся надо мной, Джонни… — В ее глазах опять стояли слезы.

Он обнял ее за плечи.

— Смеяться над тобой? С тобой вместе — другое дело. Над тобой — никогда!

— Возвращайся ко мне, Джонни,

— Я всегда буду возвращаться к тебе, Мери.

— Что? Что ты сказал?

— Оговорился. — Он прижал ев к себе, быстро поцеловал в щеку и шагнул в сгущающуюся темноту.

Глава 8

Гигантский транспортировщик фирмы «Коронадо», сверкая по меньшей мере двадцатью огнями, обозначавшими его огромный корпус с боков и сзади, не говоря уже о его четырех мощных фарах, громыхал сквозь тьму по пустынным дорогам со скоростью, которая едва ли получила бы одобрение итальянских полицейских патрулей, если бы они повстречались ему в эту ночь. Но, к счастью, этого не случилось.

Харлоу выбрал автостраду, ведущую на Турин, а потом свернул на юг, в сторону Кунео, и теперь приближался к Коль де Тенду, тому страшному горному ущелью, с туннелем на вершине, которое является естественной границей между Италией и Францией. Даже в обычной легковой машине при дневном свете и сухой погоде дорога через перевал требует максимум внимания и осторожности: крутизна подъемов и спусков и целый ряд извилистых поворотов до и после туннеля, которым, кажется, нет конца, делают этот перевал одним из самых опасных и трудных в Европе. Но вести по этой дороге тяжелый транспортировщик, да еще под начинающимся дождем, когда колеса вот-вот потеряют цепи, было не просто опасно, но, в известной мере, рискованно.

Кое-кому это казалось не только рискованным, но и довольно мучительным. Рыжеволосые близнецы Твидлдом и Твидлди — один, сжавшись комочком на сиденье рядом с Харлоу, другой, распростершись на узкой скамье позади них, — совершенно измотались от напряжения, но сна не было, что называется, ни в одном глазу. Мягко говоря, они боялись, и всякий раз, когда машину заносило и раскачивало во все стороны на очередном крутом повороте, со страхом переглядывались и закрывали глаза. Ибо, соскользни они хоть чуть-чуть за обочину, это означало бы не просто грохнуться о землю, а упасть в глубокую пропасть, разумеется, без всякой надежды остаться в живых.

Теперь близнецы начинали понимать, почему старик Генри никогда не вел машину так, как вел ее чемпион Гран-При.

Если Харлоу и заметил их страх, то он этого не показал. Всем своим существом он сосредоточился на управлении транспортировщиком и пытался предугадать направление хотя бы на три поворота вперед. Тараккиа и его сообщники знали, что он везет с собой кассету, и Харлоу ни секунды не сомневался в том, что они собираются отнять у него эту кассету. О том, где и когда они это сделают, можно было только гадать. Транспортировщик, ползущий по зигзагообразной дороге к вершине Коль де Тенда, представлял собой отличную мишень для прятавшихся в засаде. Кто бы ни были его враги, Харлоу был убежден, что они базируются в Марселе, и маловероятно, чтобы они осмелились нарушить итальянские законы. Он был также уверен, что никто не следовал за ним из Монцы. Возможно, они даже знали, какой он выбрал маршрут. Может быть, они поджидают его поблизости от своей базы или даже в самом Марселе. С другой стороны, они могли предположить, что он постарается отделаться от кассеты еще по дороге. Так что размышлять об этом было сейчас бесполезно. Поэтому Харлоу уже давно выбросил эти мысли из головы и сосредоточил свое внимание на управлении машиной, хотя и был наготове на случай опасности.

Наконец они благополучно добрались до вершины, прошли итальянскую и французскую таможни и начали зловеще извилистый спуск по другую сторону перевала.

Доехав до Ла Жандолы, Харлоу на мгновение заколебался. Можно было взять курс на Вентимилью и, таким образом, воспользоваться новыми автострадами, идущими к западу вдоль Ривьеры, или же ехать по более короткой, но и более извилистой дороге прямо на Ниццу. Харлоу подумал, что по пути на Вентимилью придется снова проходить через таможни, и притом дважды, и выбрал более короткий путь.

В Ниццу он прибыл без всяких происшествий, миновал Канны, доехал до Тулона и свернул на шоссе — 8, которое вело к Марселю. Едва они отъехали миль на двадцать от Канн, как случилось то, чего он уже давно ожидал.

За одним из поворотов, в четверти мили впереди, они увидели четыре огня — два неподвижных и два движущихся. Оба последних были красными и, очевидно, эти источники света держали в руках, ибо они описывали равномерные дуги приблизительно по девяносто градусов.

Звук мотора транспортировщика немного изменился — Харлоу сбросил скорость. Это разбудило задремавших было близнецов как раз вовремя, чтобы они успели разобрать, секундой позже, чем Харлоу, значение двух неподвижных сигналов — красного и синего, которые вспыхивали попеременно. Один означал «стоп», другой «полиция». За световыми сигналами угадывались фигуры по меньшей мере пяти человек. Двое из них стояли посередине дороги.

Харлоу пригнулся к рулевому колесу, глаза его сузились так, что зрачков почти не было видно. Идеально согласованное движение руки и ноги — и звук мотора снова изменился. Харлоу еще больше сбросил скорость.

Красные огни впереди перестали раскачиваться. Очевидно, те, кто размахивал ими, решили, что транспортировщик замедлил ход, чтобы остановиться.

Но ярдах в пятидесяти от преграды Харлоу снова нажал на педаль акселератора, почти прижав ее ногой к полу. Он заранее предусмотрел возможность переключения на последнюю скорость, и теперь расстояние между транспортировщиком и красными огнями стало быстро сокращаться. Люди, подававшие сигналы, отскочили в стороны — они внезапно поняли, и это прозрение было для них весьма неприятным, что транспортировщик вовсе не собирается останавливаться.

На лицах близнецов внутри кабины были написаны те же чувства — страх и удивление. Лицо Харлоу было бесстрастно, хотя он и увидел, как группа людей, с такой уверенностью преграждавших ему путь, рассыпалась в разные стороны. Сквозь все усиливающийся рокот мотора послышался звон стекла и скрежет металла, когда машина опрокинула и переехала сигнальные фонари, укрепленные на подпорках посреди дороги.

Проехав ярдов двадцать, они услышали что-то похожее на град тяжелых ударов в заднюю стенку транспортировщика. Эти удары сопровождали их на протяжении тридцати-сорока ярдов — до тех пор, пока транспортировщик не скрылся за поворотом.

Харлоу несколько раз переключал скорость и, наконец, включил наивысшую. Вид у него был совершенно невозмутимый, чего нельзя было сказать о близнецах.

Твидлдом сказал со страхом в голосе:

— О боже ты мой, Джонни! Ты что, с ума сошел? Этак мы все угодим в тюрьму из-за тебя! Ведь это была полиция…

— Полиция? Без полицейских машин и мотоциклов? Без полицейских в форме? Удивляюсь, зачем только господь бог дал вам каждому по два глаза?

Твидлди сказал:

— Но это полицейские сигналы…

— Предпочитаю воздержаться от соболезнующих слов в ваш адрес, — любезно сказал Харлоу. — Пожалуйста, не ломайте головы над этими вопросами. Ко всему прочему я бы добавил, что французская полиция не скрывает свои лица под масками, а эти люди были в масках, и не надевает на пистолеты глушителей.