Страшный зверь - Фридрих Незнанский

– Правильно, молодец. Надо, чтобы у него под ногами земля задымилась. А эти немедленно доложили, не сомневаюсь. И теперь он перед дилеммой: против Генпрокуратуры танком не попрешь, депутат тут промахнулся в своих полномочиях, а трогать там кого-то Краев сейчас вряд ли решится. Ему бы отвалить на время, пока шум не утих. А вот телевизионщикам кинуть бы материалец про Краевского защитничка. Очень было бы уместно!

– Погоди, успеется. В общем, он занервничал без поддержки, потом заявил, что весь наш компромат на Краева – это сплошь фальшивка или специально подстроенное, и так далее. И нет, и даже не может быть у нас никаких доказательств противоправной деятельности господина Краева. Ну, тут я не выдержал и спросил, почему это господин депутат так горячо печется о настроении своего прямого покровителя? И на абсолютно непонимающий взгляд помощника, объяснил, кто «сдавал» деньги на его выборы, и по сколько – с носа. Так что у нас имеются все основания рассмотреть вопрос о коррупции во время проведения в городе выборной кампании и возбудить по данному факту уголовное дело. Здесь он совсем скис. И когда встал, чтобы уходить, я приоткрыл ящик письменного стола и показал ему на лежащий там диктофон: мол, весь наш содержательный разговор мной записан. Убежал, – не ушел. Как думаешь, что предпримут?

– Ну, во всяком случае, к тебе они больше не сунутся. Будут искать иные пути, чтобы выяснить, причем, в срочном порядке, чем мы располагаем. Пойдут требования, предложения и прочее. И вот уж тут придется стоять крепко, иначе, если дадим слабину, сомнут, сожрут вместе с…

– Прекрати, пожалуйста, – Меркулов поморщился. – Ладно, это – чтоб ты знал. А теперь про Америку… Ты ведь мадам Вильсон имел в виду?

– А кого же? У меня Кэтрин – одна на всю Америку. Заместитель министра юстиции, шишка. Мне сегодня Тарас, из Интерпола, между делом, сказал, что в системе Министерства юстиции Соединенных Штатов существует специальное подразделение – агентство по контролю за соблюдением законов о наркотиках, в общем, контора с аббревиатурой DEA. Вот я и подумал, что если где-то наш фигурант «засветился», то сведения о нем обязательно будут в этом агентстве. Ну а дальше, как говорится, дело техники. Тарас дал мне почитать несколько материалов об их деятельности, в частности в Колумбии, и я понял, что парни «пашут» не за страх, а за совесть. Вот бы их и привлечь, как считаешь?

– Только – «за»! Интерпол, конечно, серьезная организация, но, по моему мнению, несколько медлительная, хотя и очень добросовестная.

– Вот и я об этом. Примерно, так и сказал Тарасу, что их добросовестность, ну, конечно, другими словами, часто тормозит следствие.

– А он?

– А что он? Хоть идеей загорелся, и на том спасибо. Обещал помочь, даже в офисе остался, когда я уезжал. Он фотографии нашего фигуранта рассылал по филиалам, так я понял. Пусть проведут идентификацию. Я уверен, что Краев обязательно должен был выезжать по другим документам, свой же «паспортный стол» в полном распоряжении. Живут же люди! А ты старое удостоверение из Генеральной прокуратуры тычешь в нос, а тебе в ответ: а отчего ж просрочено? Ну и так далее. Стыдоба…

– Сам виноват, давно б новое имел.

– Не готов, Костя, морально не созрел. А теперь, после того, как какой-то помощник мошенника диктует моей родной конторе свои условия, и вовсе разочаровался, расстроился. Ладно, спасибо за информацию, поеду, а то неудобно.

– Это перед кем же тебе неудобно? – Меркулов вскинул брови.

– Я ж дома сейчас ночевать не рискую. «Самообороняться» нечем, понимаешь ли.

– И где ж ты пристроился на этот раз – Костя уставился на Саню в упор и вдруг изумился: – Неужели осмелился?! Она же – ребенок еще! Ты что, с ума сошел?!

Видел бы Костя, как этот «ребенок», не далее, как три часа назад, появился из ванной, в чем мать родила, с раскинутой по розовым плечам золотисто-рыжеватой гривой, которая однажды восхитила Турецкого до потери пульса, и уставилась на своего шефа с нетерпеливым вопросом в глазах. А он ничего не мог придумать умнее, как сказать, что форма с погонами младшего юриста когда-то тоже произвела на него невероятное, ошеломляющее впечатление, от которого он до сих пор не может отделаться, настолько она ей шла. И что же? Эта «артистка» вмиг убежала и вернулась, минуту спустя, в одном распахнутом парадном кителе, шикарно приталенном и пошитом, вероятно, самим Юдашкиным, который любит «одевать» военных. А какой она кинула на него наивно-прозрачный взгляд юной и неопытной десятиклассницы – победительницы школьной олимпиады по всем прикладным наукам, – просто обалдеть! «Вот так, Костя дорогой… Есть многое на свете, друг Гораций, о чем не снилось мудрости твоей…»

Славка Грязнов обожал эту глубокомысленную фразу Гамлета, которой укладывал наповал других генералов милиции. Где-то он сейчас?.. То есть, где, известно, зверушек от браконьеров оберегает, поскольку, как он считает, не смог даже родного и единственного племянника уберечь от проклятой бомбы… Приезжал, точнее, прилетал, пару раз, но не выдерживал какого-то собственного одиночества, после чего вскоре возвращался в свою уссурийскую тайгу, обладающую всеми признаками настоящих субтропиков…

– Костя, кончай свою демагогию, этот ребенок, как ты считаешь, гораздо умнее и опытнее нас с тобой, вместе взятых. Но только я, – не моргнув глазом, соврал он, – не по этой части. Мы работаем вместе, и подозрения этих «беспредельщиков» могут с таким же успехом пасть и на нее, как на тебя. Наверняка «пасут», но делают это не Краевские любители, а настоящие профи. Видел бы ты учиненный ими шмон! Так что оставь свои подозрения, тем более что и мне она очень нравится, но становиться генеральским зятем я вовсе не собираюсь, а она – девочка, как ты изволил заметить, честная и искренняя. Помнишь, когда-то цитатами всякого рода пробавлялись? У великих списывали – на все случаи жизни. Например, «не дари поцелуя без любви!». А если она влюблена, так что же ей делать, не дарить? Сомнительно, не поверит она Льву Толстому, или кто там это сказанул? Другое поколение, Костя, другой век…

Турецкий тихо рассмеялся. А Меркулов лишь сердито махнул рукой: мол, сделал свое дело и убирайся! Не мешай… чего? Работать? Так ночь же! Или спать в тихом блаженстве возле единожды любимой Лелечки? Вот это, пожалуй, вернее. Именно за такие цельные нравственные качества и уважал своего вечного шефа Александр Борисович Турецкий, где теперь таких найдешь? Сейчас самые умные и удачливые люди, в основном, по всяким куршевелям стрессы сбрасывают… И куда мужику податься? К постаревшим красным или возрождающимся белым? А что, серьезный вопрос. И ответ пока не просматривается…

Александр Борисович сразу отметил, что на фактически заставленном «спящими» машинами дворе в этот час ночи прогуливаться могут только ненормальные автолюбители. Либо «собачники» Но чтоб сразу трое стояли чуть в стороне от того места, где была припаркована его машина, и делали вид, что заняты распитием одной бутылки пива, – так вот в это Турецкий не поверил бы, что называется, по определению. Да и по понятиям – тоже. Он и успел только выглянуть из-под арки – по привычке зря не лезть на рожон, и немедленно дал «задний ход». Что ж, они наверняка знают, кого «пасут» вот так, в наглую, не скрываясь и не маскируя своих намерений. Значит, «выручать» машину теперь придется через седьмой, «автоугонный» отдел МУРа, а потом еще и тщательный «медосмотр» проводить, на предмет обнаружение все тех же «вредных насекомых». Не впервой, конечно, но времени нет. «Ладно, чего-нибудь придумаем, в крайнем случае, соврем…», – подумал он.

Обойдя двор с другой стороны, и высунувшись теперь из противоположной арки, Александр Борисович увидел все тех же «выпивох» – крепких таких ребятишек, которые никуда так и не собрались уходить, и ночь им – не ночь. И парочка новых машин стояла почти вплотную к «тачке» Турецкого, раньше их не было. Ну, конечно, по его душу. Что ж, раз вы такие умные, валяйте, «пасите» дальше, зимние ночи долгие, к тому же и не очень холодно сегодня.

Турецкий с легким сердцем пожелал оперативникам, чьими бы они ни были, удачи и ушел на проспект. Вышел подальше, чтоб не привлекать внимания, если этим надоест бесцельное ожидание, и они появятся на проспекте. И скоро остановил ночного частника. Тот взялся за солидную сумму доставить его к метро «Войковская», от станции которого Турецкий предпочел двигаться пешком. Незачем давать невольным свидетеля ненужные им поводы для пустых размышлений. И скоро – поскольку Москва была почти пустой, вышел из машины.

Цветов, разумеется, в этот час в продаже не было, и бедному «ребенку» сегодня, видимо, придется обойтись без зримого уважения со стороны мнительного шефа. Но уж какой есть…

Она была так счастлива, будто уже не верила никаким обещаниям, а они взяли, да вдруг все, до последнего, исполнились. Ну, чем можно было ответить на это? Только вытащить из «макарова» обойму, затолкать в нее патрон, извлеченный из патронника, и все аккуратно разложить по своим местам в ящичке сейфа, не забыв протереть тряпочкой все следы пребывания оружия в чужих руках. А полуобнаженная Алька стояла рядом с Сашенькой и внимательно наблюдала за его быстрыми и умелыми движениями, как за самым настоящим священнодействием. Много ли надо влюбленной девушке! Наверное, побыстрее зримо и осязаемо удостовериться, что все теперь на своем месте. И вскоре она начала торопливо и решительно в этом убеждаться. А что, завтра ведь суббота! И кому, в конце концов, какое дело до того, чем заняты почти оглохшие от нескончаемого дневного напряжения шеф и любящая его сотрудница. Точнее, верная помощница.