Оставь мир позади - Румаан Алам

Это почти сработало: он почти забыл, из-за чего они вообще оказались вместе.

– Я про это не забуду, уверяю вас. – Клэй пытался обратить все в шутку. Возможно, им потребуются эти деньги, чтобы оплатить медицинские счета. Или чтобы заменить холодильник, полный сгнившей еды. Возможно, его редактору в «Литературном обозрении “Нью-Йорк таймс”» так понравилось его эссе, что она предложит ему контракт. Что угодно, все, что угодно, было возможно. Он положил ладонь на руку своей жены, чтобы сказать ей, что, по его мнению, они делают правильный выбор.

– У нас всех все будет хорошо. – Аманда обращалась не к нему конкретно, достаточно пьяная, чтобы не заботиться о том, что посторонние люди тоже вовлечены в разговор. Теперь они стали семьей или чем-то вроде того.

– Если это ваша последняя ночь в отпуске, вам следует получить от нее удовольствие. – Рут поставила грязные тарелки одна на другую, не говоря о том, что ей нравилось наводить порядок. Эти люди стали их друзьями, их гостями, а Рут была хозяйкой, и ей просто нужно было убрать со стола.

– За удовольствие. За удовольствие от отпуска. За удовольствие, я думаю, в любой момент жизни. Получать удовольствие от каждого момента – это победа. Думаю, нам нужно держаться за них. – Д. Х. поднял свою стопку. Жест был искренним.

– Я получу, получу. – Аманда заняла оборонительную позицию. Словно говоря: я хорошо провожу время, хорошо провожу время. Оптимисты считали, что могут изменить мир. Они думали, что, если смотреть на светлую сторону, менее светлая сторона перестанет существовать.

– Это не приказ, а приглашение. – Д. Х. чувствовал себя непринужденно. Он не мог дождаться, чтобы увидеть рынки. Ему не терпелось выяснить, кто обрел богатство, ведь в такие моменты его всегда обретал кто-то смелый или просто удачливый. Он надеялся, что ночь будет холодной. Хотел встать на улице и дрожать, затем погрузиться в джакузи и смотреть на черные конечности деревьев.

Аманда снова наполнила свою стопку. Она хотела еще мороженого, его щедрой сладости во рту. Мороженого больше не было, но остались пончики, упаковка печенья – у нее были варианты. Она знала, что ночью, перед сном, она прокрадется на кухню и разорвет все, что найдет: наполнит ладони солеными крекерами-рыбками, бледным мягким сыром, окунет палец в хумус. Когда она стояла, комната немного двигалась. Стол под кончиками пальцев придавал ей устойчивости.

– Думаю, я выпью еще одну. – Довольная Рут закрыла дверцу посудомоечной машины.

– Мне нужно сложить белье. И, может, собираться. – Аманда встала.

– Могу вам помочь. С бельем. Можем сложить белье вместе. А собраться – давайте делать по одному делу зараз.

– Думаю, нам стоит подготовиться, – сказала Аманда.

– Может, попозже выпьем на ночь? – Клэй считал, что это хорошие манеры. Может, это была их последняя ночь вместе. Казалось, они вместе уже несколько недель. А прошел всего день.

В спальне они работали молча. Еще теплая одежда была отсортирована в аккуратные стопки, а те – сложены на дно чемодана на колесиках.

– Не забыть бы выйти на улицу и собрать все шлепанцы.

– Давай просто будем благоразумны.

– Я собираю вещи. Мы сюда не вернемся. Мы едем домой.

Клэй понимал ее настойчивость. Что подумаешь, то и случится. Он достал из комода чистые трусы и положил их на кровать.

– Это был странный день. Мне нужна реальная жизнь.

Аманда села на кровать.

– День, который показался неделей.

– Может, у нас зависимость от телефонов? Типа настоящая зависимость? Потому что я плохо себя чувствую. – Клэй заряжал свой телефон: хотел убедиться, что тот будет готов, когда сеть снова появится.

Аманда забеспокоилась.

– Что, если мы заболели от этого шума?

– Это вполне возможно.

Что, если волосы с его головы выпадут, как у пациентов, получающих химиотерапию в телешоу, что, если его крепкие ногти отвалятся, обнажив самую мягкую часть тела, что, если его кости станут полыми и ослабнут, что, если его кровь полна яда, что, если под его глазными яблоками затаились опухоли и медленно росли, словно игрушки для бассейна, надутые легкими Аманды: один вдох, затем следующий – пока не получится мячик для софтбола, что надавит на его глазницы изнутри?

– И эти люди, – эти слова она прошептала. Она их предавала. Она ненавидела Джорджа Вашингтона (что это за имя?), она ненавидела Рут и обвиняла их в том, что они привели внешний мир в этот дом. Аманда хотела надежно пристегнуться на переднем сиденье, ее левая рука бессознательно пыталась сжать правую руку Клэя, лежащую на рычаге переключения передач. Она хотела уехать из этого места и от этих людей.

Страх был чем-то личным. Первобытным. Ты охраняешь его, потому что думаешь, что таким образом сможешь его ослабить. Как они могли продолжать любить друг друга, осознав, что не могут друг друга спасти? Никто не мог остановить решительного террориста или постепенное изменение кислотности океанов. Мир был потерян, и Клэй с Амандой ничего не могли с этим поделать, так зачем это обсуждать?

Другими словами: миру конец, так почему бы не потанцевать? Наступит утро, так почему бы не поспать? Конец неизбежен, так почему бы не выпить, не поесть, не насладиться моментом, что бы он ни принес?

– Знаешь, чем мне хочется заняться? – Клэй стянул рубашку через голову и бросил ее Аманде в кучу грязных вещей, с ухмылкой и набухающим членом.

29

ВОЗМОЖНО, АМАНДА БЫЛА НЕНАСЫТНА. Иногда, если ты не знаешь, чем еще заняться, ты