В пургу и после (сборник) - Владимир Зима

Волей-неволей Серега Коновалов из самого активного участника перехода превратился в стороннего наблюдателя. Чтобы не терять времени зря, он развернул свою связку, поставил сани поперек склона, чтобы удобнее было цеплять. Чтобы колючий ветер со снегом не задувало в кабину, Серега заткнул щель в полу обрывком ветоши, прислонился к теплому радиатору отопителя и закурил, рассеянно поглядывая в окно. Трактористы и радиотехники, оставшиеся внизу, тоже покуривали, собравшись тесной кучкой у чадного костерка. Серега хотел было подойти к компании, но лень было вылезать на мороз.

Внизу, чуть правее того места, где прошла аэропортовская колонна, показались трактора рыбкооповского поезда.

— Поглядим, как рыбачки попляшут… У них самый мощный — «С-100», нашим «С-180» не чета… Куда конь с копытом…

Усмехаясь, Коновалов почти бессознательно повторял интонации Жорняка и так же похлопывал замерзающей ладонью по бедру.

Трактора рыбкоопа выбрали дорогу на перевал в том месте, где было круче всего, но снегу там намело меньше. Конечно, был риск скатиться вниз, прямиком на лед непроверенной речушки, однако, если подумать… Им бы, конечно, трактора помощнее…

Рыбкооповская колонна остановилась метрах в двадцати правее Коновалова, затем первый трактор осторожно, будто ощупывая гусеницами мерзлоту, полез на крутой склон. Натянулись, сверкнув под оловянным солнцем, стальные нитки тросов. Под напором мешков с солью выгнулась дощатая стенка короба. Из выхлопной трубы трактора часто полетели сиреневатые колечки — мотор тянул на пределе возможностей. На почтительном расстоянии, опасаясь ненадежных на морозе тросов, медленно шли за первой связкой саней рыбкооповские механики… Вдруг трактор забуксовал, начал медленно сползать по склону, едва цепляясь гусеницами за окаменевшую землю. Одна из блестящих ниток стального троса взвилась вверх и с размаха хлопнула по деревянному коробу, в щепки разнесла крышу.

— Ого-го! — сказал себе Коновалов, высовываясь из кабины по пояс.

Трактор рыбкоопа медленно сползал. Короба кренились в сторону реки.

К Коновалову бежал, проваливаясь по пояс в снег, кто-то из рыбкооповских.

— Друг, выручай!.. — запыхавшись от бега, прокричал он.

Серега растерялся, а парень снизу умоляюще глядел на него и кричал:

— Давай подгоняй к связке! Сейчас все к такой-то матери…

— У вас же есть свои трактора, — нерешительно сказал Сергей, вспоминая строгий наказ Жорняка не давать и проволоки.

— Да ведь в связках они, приварены! Ну?!

Рыбкооповский трактор все дальше съезжал по крутому склону, тяжелая связка снаряженных саней тащила его назад, медленно, пядь за пядью, выволакивала на отвесный берег, разворачивала поперек склона…

— А ну, пусти в кабину! — закричал рыбкооповец и поставил ногу на каток.

Затем, будто спохватившись, он метнулся к прицепу, выдернул чеку, державшую сани, и снова полез в кабину.

Сергей встретил его на гусенице, покачивая в руке молоток. Крепкая коричневая рукоять маслянисто поблескивала на солнце.

— Ты что? — прокричал, срываясь на фальцет, рыбкооповец.

— Отойди! — прорычал Сергей.

В эту минуту рыбкооповский короб занесло в сторону, и сила заноса была столь велика, что развернула трактор «С-100», ровные гусеницы, очутившись вдоль склона, заскользили, будто салазки на ледяной горе. В последний момент трактористу удалось затормозить одну гусеницу и дать полный ход другой, могучая машина, качнувшись, застыла, но усилие на тросе оказалось чрезмерным, трос лопнул, и связка саней понеслась задним ходом к обрыву.

— Бе-ре-ги-и-ись… — разнеслось по реке.

Набирая скорость, деревянный короб подпрыгнул на крутом откосе, соскользнул на лед, накренился и неуклюже рухнул, вываливая наружу рыжие мешки окаменевшей на морозе соли. Второй короб из той же связки врезался в лед торцом, лед треснул, и половина короба оказалась в воде, с каждой минутой продолжая проваливаться глубже, пока не достигла дна. Сверху теперь торчала лишь погнутая двутавровая балка крепления саней.

Коновалов со злостью швырнул молоток в ящик, достал сигареты и закурил, едва унимая дрожь в руках. Сердце колотилось часто и сильно, будто его самого бросили в ледяную воду.

Из-за перевала показались аэропортовские трактора. За рычагами передней машины сидел неутомимый Жорняк. Затормозив рядом с трактором Коновалова, Жорняк спрыгнул в снег, нетерпеливо махнул рукой, подзывая к себе Коновалова. Сергей торопливо подбежал к старшему механику.

— Что там у них? — спросил Жорняк.

— Троса полетели. Чуть трактор не угробили. Два короба разбили.

— Что же нас не подождали? — сокрушенно вздохнул Жорняк. — Мы там дорогу разведали — асфальт!..

— Гад он, — негромко сказал рыбкооповец. — Я хотел трактор взять, так он на меня с молотком…

Жорняк зло сощурился, посмотрел на Коновалова.

— Да я бы не успел, — сказал Сергей.

— Можно было успеть, — твердо сказал рыбкооповец.

— А говорил: «Я, по вертикальной стене!..» — презрительно сказал Жорняк и сплюнул в снег. — Кишка тонка?!

— А если вы такой смелый, идите сейчас на лед, — сказал Сергей, отворачиваясь от Жорняка.

— Я пойду, но и ты со мной! Полезай в кабину! А если провалимся, под лед тебя загоню, хоть трое суток нырять будешь, а трактор достанешь!

— Не имеете права!

— Лезь в кабину, падло!.. — не в силах больше сдержаться, прокричал Жорняк и сам прыгнул на гусеницу.

Парнишка рыбкооповский тоже полез на трактор.

— Станешь на крюк! — приказал ему Жорняк. — И трос отмотай!

Коновалов, подумав, тоже стал на подножку, где был укреплен крюк.

— А в кабине-то дрейфишь? — прокричал ему Жорняк, трогая трактор с места и круто направляя его к реке.

8

Серега сидел рядом со мной, точнее, не рядом, а у самой дверцы, готовый каждую секунду прыгать на лед. Я уже не злился на него, осталась какая-то брезгливая жалость, и все. Мы двигались по льду, я надеялся только на ширину болотных гусениц и молился, чтобы не попалась промоина. Бывают и в тундровых реках ключи, лед над ними тонкий, олень провалится, а тут «С-180»… Парнишке рыбкооповскому я крикнул, чтобы он бежал к коробам, зачаливал трос. Того будто ветром сдуло с крюка. У разбитого короба по щиколотки в воде суетились люди, вытаскивали рогожные кули и на спинах тащили их к берегу. Я вел трактор медленно, но руку с сектора подачи топлива не снимал, думал, успею рвануть вперед, если что. Серега притих, глядел вниз и в сторону, под гусеницу. Трещины высматривал, наверно.

— Держи рычаги! — сказал я ему и полез на ступеньку, вроде бы лед посмотреть.

Когда я снова плюхнулся на сиденье, Серега отодвинулся, уступая мне рычаги.

— Давай рули!.. — прикрикнул я на него. — Трепло…

И тогда он разозлился. Не знаю, на меня или на себя, но разозлился.

Между трактором и затонувшим коробом на глазах увеличивалась полоса темного, набухшего от воды снега. Кое-где поверх снега уже начинала поблескивать чистая вода. Трос был коротковат, приходилось рулить к самой полынье, зачаливать на ходу, потому что останавливаться нельзя было ни на секунду.

— Сбавь газ, — приказал я. — Зачалить не успеют. Серега уже занес было руку над сектором газа, но поглядел под гусеницы — там уже хлюпала вода — и отвел руку.

— Не наша вода, от короба набежала, — сказал ему я.

Тогда он убавил газ.

Двое рыбкооповских механиков тянули свой трос наперерез трактору.

— Крюк без чеки! — спохватился Серега. — Чека! На берегу.

Он полез в ящик с инструментами и достал оттуда толстую монтировку.

Дождавшись, пока я ему кивну, он спрыгнул на лед и побежал к рыбкооповцам, схватил трос, потащил к трактору и на ходу закрепил его. На воду под ногами он внимания уже не обращал.

Потом он остановился. Лед под ногами прогибался и трещал, но Серега достал сигареты и прикурил. Не знаю, с чего это он осмелел… Может, первый страх прошел? Первый страх, он ведь самый страшный…

9

Закончив выступление, Сергей ушел с трека в крохотную подсобку, где два механика ремонтировали разбитый автомобиль. На прошлой неделе Сергей пробовал вывести эту машину на стенку, но сорвался, и теперь там работы много — выгибать раму, полностью заменять мотор, заново тянуть электрооборудование… Автомобиль стоял на боку, подставив гнутую раму и покореженное днище. Между стеной и днищем оставалось место лишь для механиков. Сергей потолкался у них минуту и вышел на улицу. Он заметил, как в калитку просунулась голова Жорняка.

— Серега!.. Привет! — сказал Жорняк.

— Здравствуй, Михалыч! Заходи, гостем будешь, — ответил ему Сергей, но особой радости в его голосе не прозвучало.