Цена всех вещей - Мэгги Лерман

Но теперь я обрела надежду кое-что вернуть.

33

Уин

Более хороший человек, более умный человек, менее замороченный человек сказал бы, что съел чертов сэндвич, потом выпросил у кого-то денег или взял в долг, и с тех пор жил долго и счастливо. Но поскольку это история обо мне, я с прискорбием сообщаю, что все произошло совсем не так. В любом случае, вы знаете конец: жуткая трагедия.

Во-первых, сэндвич я не ел. Я нашел пластиковый контейнер с защелкивающейся крышкой, положил туда бутерброд и убрал его в ящик с нижним бельем. Каждый день, если мне удавалось выбраться из постели, я смотрел на него, пока одевался. И каждый день я решал, что «пока не время».

Возможно, все дело было в обещании, которое выбила из меня Эхо, — что я предпочту сэндвич самоубийству. Я считал, что раз до сих пор не строю активных планов отойти в мир иной, значит, бутерброд мне пока не нужен.

И еще я начал задумываться о том, насколько постоянно действует заклинание. Съесть сэндвич означало потерять себя настоящего навсегда.

Данное Эхо обещание что-то исказило в моем восприятии, и мне стало казаться, что съесть этот бутерброд будет равносильно самоубийству. Заклинание навсегда уничтожило бы меня настоящего. Я превратился бы в нового, счастливого Уина — Уина с фотографий из выпускного альбома. Улыбающегося, в моей бейсбольной перчатке, принимающего мяч. Или в Уина, танцующего с Ари на балу в мыльной, сверкающей темноте.

Плюс я до сих пор не заплатил Эхо. Было как-то неправильно пользоваться заклинанием, когда вопрос с деньгами еще не решен.

И пусть даже я никогда им не воспользуюсь, мне хотелось вернуть долг, помочь Эхо и ее матери, какой бы незначительной ни была моя помощь. В конце концов, она вложила в это заклинание столько сил. Итак, через пару дней после того, как Эхо дала мне сэндвич, я предпринял первую и единственную попытку попросить денег у Ари.

Я встречал Ари и Кару из танцевальной студии. Остальные машины в ряду принадлежали дамам средних лет, и я представил — а может, заметил, в этом я не уверен — как мамочки неодобрительно посматривают на меня в зеркала заднего вида. Меня затрясло. Руки с силой вцепились в руль, тело подпрыгивало на сиденье, зубы клацали. Захотелось выскочить из грузовика и броситься бежать к океану. Хотя в этом случае на меня уж точно бы все глазели. Или блевануть на приборную доску и начать биться головой о рулевое колесо. Взять себя в руки я не мог — машина тряслась, и я трясся внутри так сильно, что это вот-вот должны были заметить. А потом Кара распахнула пассажирскую дверцу и плюхнулась назад. Секундой позже на переднее сиденье забралась Ари. Ее поцелуя я не почувствовал. Мы выехали с парковки.

Ари и Кара болтали друг с другом, и у меня появилась фора в несколько минут. Время от времени я ощущал на себе изучающие взгляды Ари. Стоило нам остановиться на светофоре, как она начинала косить на меня краем глаза.

Ари была умной девочкой и порой замечала пугающие вещи. «Ты не находил себе места во время ланча. Ты так наигранно хохотал над этим шоу. Тебя что-то беспокоит?» Вещи, которых сам я видеть не мог. И дрожь она наверняка заметила. Возможно, ее и не удивило бы то, что я прошу у нее денег. Но она наверняка была бы удивлена тому, что я не могу объяснить, зачем они мне нужны.

Мы высадили Кару возле дома ее подружки. Сестра скорчила нам на прощание забавную рожицу, и Ари высунула в ответ язык. Порой меня просто поражало, как ей удается так легко и непринужденно себя вести, смеяться, подтрунивать над Карой, показывать язык. Мне же приходилось продумывать абсолютно все. Даже то, как попрощаться с сестрой.

— Чем хочешь заняться? — спросила Ари.

Я старался смотреть на дорогу, но перед глазами все расплывалось.

Ари выглядела такой счастливой. Она буквально излучала счастье. И, что самое удивительное, даже не подозревала об этом. Она просто была такой.

— Тем, что тебе нравится, — ответил я.

Она закинула руки за голову.

— Хотелось бы привести себя в порядок. Возможно, принять душ, прежде чем куда-то идти.

— Ладно, — сказал я и повернул к ее дому.

Она широко улыбнулась.

— Ты забыл, верно?

Если бы моя голова не была занята мыслями о том, как раздобыть пять тысяч долларов, я бы начал судорожно вспоминать, что же такое мог забыть. Но сейчас мне удалось лишь глупо моргнуть в ответ.

— Наша годовщина. Сегодня год.

— О Господи. — Я закатил глаза. С прошлого мая, казалось, прошло не меньше тысячи лет. — Прости.

— Не бери в голову. Лучше порадуйся, что у тебя такая классная девушка, которой абсолютно наплевать на всякую чепуху вроде годовщин.

— Я счастливчик.

Мы остановились на очередном светофоре, и она чмокнула меня в щеку. Я поверил тому, что ей это не важно. И все же она помнила. Если бы я тоже помнил… что бы тогда сделал? Улучшило бы это мое настроение? Или наоборот, груз Важной Даты заставил бы меня чувствовать себя еще хуже?

В любом случае, спрашивать ее сегодня о такой огромной сумме точно не стоило.

Грузовик снова качнулся. Едва заметно. Возможно, это был ветер.

— Мы не сможем встретиться сегодня вечером, — произнес я в тишине. — Это гадко с моей стороны. Прости. Но у меня, похоже, мигрень, а мама на ночном дежурстве, и Кара…

— Правда? — сказала Ари. Она не выглядела расстроенной — только удивленной. Однако расстроиться она могла очень скоро.

— И, знаешь, наша годовщина не сегодня, — заметил я.

— Да, сегодня.

— Нет, не сегодня. Ты считаешь с того дня, когда мы были у Маркоса. Разговаривали, гуляли по саду, да? А я утверждаю, что это случилось после полуночи, когда мы поцеловались.

Она округлила глаза.

— Я серьезно. К завтрашнему дню я буду готов. Самочувствие станет получше, и мы классно проведем время. Это будет настоящая годовщина. Ты же не хочешь сглазить наши отношения, отпраздновав неправильный день?

Мы въехали на подъездную дорожку. Она коснулась моего колена. На моем месте мог спокойно быть кто-нибудь другой. Все казалось таким далеким.

— Да ну ее, эту годовщину, Уин. Не стоит переживать. Мы классные, ты в курсе?

— Это просто головная боль, — солгал я.

Она вытянула руку и провела пальцами по моему подбородку. Пока Ари изучала меня, я смотрел на ее туго стянутые в пучок волосы, завитки возле ушей, яркие искорки в темно-коричневых глазах. Все было таким знакомым. Я не понимал, как можно быть настолько равнодушным ко всему миру, включая ее руку у меня на подбородке. Словно призрак. И все же я ее любил и не хотел навредить.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});