Пустая - Яна Летт

новое – до сих пор такой же крупной добычи, как с Малли Бликвуд, нам не попадалось, но отдельных надмагических предметов в Уондерсмине оказалось великое множество. Я натыкалась на следы даже в богатых кварталах, вроде Сердца, а однажды обнаружила тайник на окраине Храмового. Тайник этот был сделан кем-то давным-давно – судя по очень слабому следу – в подножии статуи Отпустившего бога. Эту статую я видела в свою самую первую прогулку по столице и еще тогда обратила на нее внимание. Лицо бога было юным, почти мальчишеским: волосы взъерошены, взгляд – очень человеческий, любознательный. Помню, что загляделась на нее – но тогда, конечно, мне не пришло в голову проверить ее через синее стекло.

Втайне я надеялась снова наткнуться на Малли Бликвуд – даже вопреки здравому смыслу. Она наверняка была достаточно умной, чтобы покинуть Уондерсмин раз и навсегда. И все же я искала ее след, особый оттенок пряного аромата надмагии, пока однажды не поняла, что обошла – когда с Лестером или Эфир, когда в одиночку – весь город, но так на него и не наткнулась.

Время от времени Судья вызывал меня к себе, подробно расспрашивал о том, как мне живется и работается с блюстителями. Он всегда угощал меня чаем или ужином, заглядывал мне в лицо, а в его расспросах о моей повседневности – и о моем прошлом – я слышала настоящий, неподдельный интерес.

– Иногда я забываю, что должна за ним шпионить, – сказала я как-то Прют, и она хмыкнула.

– Не переживай. Думаю, если узнаешь что-то интересное, сразу поймешь.

– Я с самого начала предупреждала Сороку, что понятия не имею, как именно шпионят за людьми.

– Мда. Вряд ли таким вещам учат на каком-нибудь спецкурсе в университете. Ну, ты не отчаивайся. Некоторые вещи приходят только с опытом. – Тогда она посерьезнела и коснулась моей руки. – Лекки… Ты ведь понимаешь, что не обязана делать это? Что можешь отказаться в любой момент?

– Да, – не очень уверенно отозвалась я. – Но я хочу помочь. Ему. Тебе. Криссу… Всем.

Она промолчала, но я понимала: мы думаем об одном и том же. Если каким-то чудом Судья узнает о моей связи с Птицами, последствия могут быть непредсказуемыми.

Мне очень хотелось поговорить обо всем с Сорокой, но каждый раз Прют виделась с ним без меня – чтобы не вызывать подозрений Судьи на случай слежки. Прют рассказала, что встречались они в респектабельных районах – подальше от Портового Котла – и прогуливались под ручку, чтобы возможный наблюдатель принял их за парочку. Сорока даже одевался как ухажер.

– Видела бы ты его пиджак. У нас в таких мужики на службу в храм по выходным ходят. – Прют фыркала, смеялась, но на щеках у нее алел румянец. – Недавно мы с ним говорили об исследованиях крови, которые, если верить Судье, интересуют правителя… В общем, Сорока думает: вдруг правитель подозревает, что его наследник – бастард, – шепнула она.

– Я думала, Сороке нужны секреты Судьи, а не правителя.

– Я думала, ты уже поняла, – ответила Прют мне в тон, без улыбки. – Сороке нужны все секреты.

«Однажды из-за этого он может попасть в серьезные неприятности», – хотела сказать я, но промолчала.

– Ты говорила про тайный ход, – сказала она. – Есть успехи?

– Я говорила, что предполагаю, что там может быть тайный ход. Пока что ничего не изменилось.

Во время своих визитов к Слепому Судье я обратила внимание на то, что иногда он появляется в кабинете почти вдвое скорее, чем если идти через коридор. Один раз я, воспользовавшись отсутствием слуги, побродила по дому, глядя по сторонам, – но не заметила ничего подозрительного.

И все же загадка быстрых появлений Слепого Судьи продолжала меня мучить – возможно, потому, что за все это время я не нашла ничего другого, что можно было бы «продать» Сороке как секрет.

Теперь меня не слишком волновали деньги, которые он сулил мне за помощь. Блюстителям платили щедро, да и Судья время от времени заставлял меня взять у него что-то «на непредвиденные расходы». Каждый раз я отнекивалась до последнего, но в конце концов деньги оказывались у меня в сумке – если я хоть на миг упускала ее из виду.

Дело было не в деньгах. Сорока стал мне другом, и я хотела помочь ему.

Конечно, доброта Судьи существенно усложняла эту задачу. В глубине души я начинала надеяться, что никогда не наткнусь на что-то подозрительное.

Время от времени мы виделись с Прют, иногда я давала ей новые образцы крови – но без гранта, судя по ее недовольному виду, дело стопорилось. Состояние Крисса ухудшалось, и, даже не будь Сороки, я бы продолжала трудиться для Слепого Судьи – если это давало хоть какой-то иллюзорный шанс ускорить дело с грантом.

Все очень запуталось – и в конце концов я решила плыть по течению.

Иногда по вечерам я стала ходить куда-то с Лестером и Эфир. Как-то раз Эфир даже пригласила меня в гости – на празднование своего дня рождения, куда позвала и Лестера с Хендри. Думаю, она хотела шокировать родителей, и, судя по их взглядам, полным гадливости и недоумения, ей это удалось. Преподнеся свой подарок – хорошенький кошелек из телячьей кожи – и выпив за здоровье именинницы, я постаралась ретироваться оттуда как можно быстрее.

– Не обижайся на нее, – сказал мне на следующий день Лестер. – Эфир не хотела, чтобы тебе было неуютно… Просто сделала глупость.

– Это я сделала глупость. Мне не стоило приходить.

Лестер насупился. В тот день он надел новые очки со стеклами потемнее – они делали взгляд непроницаемым.

– Вовсе нет…

– Да ладно. Ничего страшного не случилось. Спасибо, что побеспокоился.

Глядя ему вслед, я вдруг поймала себя на странном чувстве. Как будто горячий комок в животе и сдавливает горло – обида? Но с чего мне было обижаться на Лестера? Прежняя я, та, что еще не переступала порог дома Мафальды, была бы счастлива от того, что он подошел ко мне на следующий день после праздника.

Судя по всему, новой мне этого было недостаточно.

– А! – Хендри подошел ко мне с парой чашек чая так неслышно, что я подскочила. Это его умение двигаться незаметно даже для меня – при массивном телосложении – сбивало с толку. – Вот вы двое и встретились. Вчера-то Лестер тебя не нашел.

– Да… В смысле «не нашел»?

– Ну как же. – Хендри шумно отхлебнул из одной из чашек. – Он же тебя вчера выходил искать. Но ты уже куда-то пропала. Ну, и он потом ушел.

– О. – Я вдруг почувствовала, что щеки как будто коснулось тепло от костра. – Ты… ты кому-то несешь чай, да?

Хендри приподнял брови:

– Что? Вовсе нет. – И он неспешно прошествовал в глубь коридора, прихлебывая из обеих чашек по очереди.

Горячий комок в животе исчез, растворился… И я вдруг почувствовала, что радуюсь чему-то – сама не зная чему.

* * * *

В тот же день произошло и еще одно невероятное событие. Возвращаясь поздним вечером домой, я решила срезать путь через парк. В самый темный угол свет фонарей почти не доходил, поэтому сначала я услышала тихий плач – и только потом разглядела съежившуюся на скамье фигурку.

Я не знала, что делать. С одной стороны, конечно, следовало подойти к незнакомке, узнать, не нужна ли ей помощь. С другой – несмотря на синюю форму и очки, я все еще оставалась пустой. Мое появление кого угодно могло расстроить и напугать еще сильнее.

Девушка – а судя по тонкому голосу и хрупкости, это определенно была девушка – всхлипнула особенно горестно, и я решилась. Стараясь держаться в тени, села на дальний край скамейки.

– С вами все в порядке? – Отсюда мне было видно только ее спину и край щеки, да еще светлую волнистую прядь, выбившуюся из-под шляпы.

Некоторое время плечи молча вздрагивали, а потом она наконец заговорила:

– Да где там… «в порядке»… – Ее голос, охрипший от слез, показался мне смутно знакомым.

– Я могу чем-то помочь? – Я старалась говорить с девушкой мягко, нежно – как Мафальда говорила со мной, когда я поправлялась у нее дома, в комнате с зеркалом и полевыми цветами.

– Это вряд ли. – Теперь, подвинувшись к ней, я почувствовала запах алкоголя. Она была не только