Пекло - Роман Глушков

– Отставить! – крикнул я. – Разоружите его, отберите протез и пакаль, а потом свяжите покрепче!

– На кой нам сдался этот зверь, босс, да еще живьем? – спросил Бледный. Сейчас его симпатии были на стороне Крупье, и он сам с превеликим удовольствием прикончил бы Кальтера.

– Накачаем его «правдорубом» сразу, как только очнется, – пояснил я, имея в виду имеющиеся у нас в запасе ампулы с сывороткой правды, – вытрясем из него все, что ему известно, а дальше будет видно. Мы же взяли этого мерзавца живьем, так зачем пускать его в расход, не поболтав с ним? Тем более что Кальтер в шоке и вряд ли устоит перед «правдорубом».

– И то верно, – нехотя согласился майор и взялся вместе с Крупье обезвреживать пленника, пока тот не мог сопротивляться. А мы с Гробиком принялись вытаскивать из «уазика» последнего выжившего пассажира.

Однако с дочуркой Безликого возникли проблемы. Ее левая нога оказалась накрепко зажата между передними сиденьями, и освободить ее из этого капкана без металлорежущего инструмента было невозможно. Вдобавок сверху на нас и на пострадавшую продолжал литься огненный дождь из солярки. И погасить его из огнетушителя было нельзя – топливо вытекало из бака тягача безостановочно.

Пока мы тщетно возились с пассажиркой, она пришла в себя. И сразу ударилась в крик, поскольку одежда на ней уже горела, а ее застрявшая нога была сломана.

– Дело дрянь, полковник! – помотал головой выползший из «уазика» Гробик после того, как я сбил пламя с его куртки. – Либо девчонка сгорит одна, либо мы сгорим вместе с ней. Третьего не дано.

– Очень жаль, – заключил я. – Кальтер вел бы себя паинькой, если бы мы захватили вдобавок его дочь. – И, обернувшись к остальным, скомандовал: – Хватайте пленника и отходите! Живей!

Гробик, Бледный и Крупье подняли втроем Безликого и понесли его назад к «Доджу». Его протез, который мы на сей раз смогли отстегнуть, был брошен здесь – без него и встроенных в него шпионских штучек Кальтер стал менее опасен. Шира подобрала оружие пленника и огнетушитель и поспешила за остальными. Я же ненадолго задержался и, вынув из кобуры пистолет, присел возле открытой дверцы «уазика».

Продолжая кричать и беспомощно метаться, словно птица в силках, дочурка Кальтера вот-вот должна была превратиться в живой факел. Да уж, не всякому врагу пожелаешь столь мучительную смерть. По крайней мере, заставлять страдать эту особу у меня не было ни малейшего желания, как бы много неприятностей она ни доставила нам на пару со своим папашей.

– Прости, девочка, – сказал я, снимая «зиг-зауэр» с предохранителя, – но это все, чем Грязный Ирод может тебе помочь.

Вряд ли обезумевшая от боли «лейтенант Сопаткина» меня сейчас слышала. Также вряд ли она расслышала выстрел, который избавил ее от диких мучений. Пуля, угодившая ей в лоб, оборвала ее крик, а заодно и жизнь, укоротив ту на несколько минут. Впрочем, это были не те минуты, о которых стоило бы жалеть…

А вскоре все оставшиеся в «уазике» тела исчезли в пламени нового взрыва, когда огонь наконец-то добрался до бензобака. Это случилось незадолго до того, как два пожара встретились, но мы наблюдали их слияние уже издали, удирая на полной скорости прочь от этого места. И все бы ничего, да только с каждым часом таких мест в Скважинске становилось все больше, и ни один его район теперь не мог считаться безопасным…

Глава 8

Кальтер открыл глаза и еще до того, как почувствовал боль от ожогов, понял, что это наверняка конец.

Правда, ожоги тут были ни при чем. Да, они болели зверски, но подобные ранения были для Кальтера не в новинку. Если он вколет себе обезболивающее, а затем обработает их мазью, которой лечили обожженную кожу в конце двадцать второго века, то сможет больше не бояться ни заражения крови, ни иных вредных последствий…

Но даже если ничего не предпринимать, оставив все как есть, о гангрене можно не беспокоиться. От умрет точно не от нее. Попросту не успеет, ведь Грязный Ирод в любом случае казнит его раньше.

Можно было не проверять, крепко ли связали его бывшие собратья по Ведомству. Но Кальтер все равно пошевелил конечностями, чтобы удостовериться в этом. Что ж, сработано на совесть, претензий нет. Правая рука и левая культя накрепко примотаны к бокам верхолазным фалом. И это еще не все. К скрученным в лодыжках, полусогнутым ногам Куприянова тоже прикреплен фал, другой конец которого удавкой обхватывает сзади пленнику горло. Чтобы малейшая попытка распрямить колени вызывала у него удушье.

Вот только сохранять полную неподвижность не получалось. Кальтер лежал в кузове открытого пикапа, движущегося по ухабистой дороге, и то подпрыгивал вместе с ним, то перекатывался на правый или левый бок – в зависимости от того, куда поворачивал автомобиль. Ожоги при каждом таком перемещении отзывались новыми вспышками боли. Также не исключено, что у Кальтера имелись другие травмы. Он помнил, как генеральский «уазик» перевернулся, а затем на них свалилось нечто тяжелое и изливающее жидкий огонь. За болью от ожогов Куприянов не ощущал пока другую боль. Как и не мог нормально подвигать конечностями, чтобы проверить, целы они или нет.

Вместе с пленником в кузове находились сам полковник Грязнов и один из его подручных – тот самый громила, который стрелял из гранатомета. Протез у Кальтера отобрали – он крепился к культе хоть и мудрено, но не настолько, чтобы полковник не разобрался со второй попытки, как его отсоединить. Когда в Дубае Куприянов впервые угодил в плен к Ироду, тому не удалось решить эту задачу. Отчасти потому, что тогда его волновали другие проблемы. Но сегодня он, к несчастью для Кальтера, все же расколол этот орешек.

Верданди! Черт побери, ведь они же вместе были в машине, когда та угодила в аварию!

– Где Вера? – первым делом поинтересовался Куприянов у Ирода. Тот уже понял, что пленник очнулся, но пока молчал, давая ему время прийти в себя.

– Ты говоришь о своей дочери? Если да, то весьма сожалею, но она не выбралась, – ответил полковник. – Ты – единственный, кого мы вытащили из огня живым.

– Что значит – не выбралась? – Кальтер хорошо расслышал Грязнова, но эта информация просто отказывалась укладываться у него в голове. – Ты хочешь сказать, что Вера… погибла?

– Совершенно верно, – подтвердил Ирод. Он говорил подчеркнуто невозмутимо, без сожаления, но и без злорадства. Просто доводил до пленника нужные сведения. И тому предстояло уже самому решать, как на них реагировать. – И Вера, и Вампилов и прочие – все сгорели. Скажу лишь то, что твоя дочь была мертва, когда мы ее обнаружили. Сломала шею при аварии и умерла еще до того, как машина загорелась. Можешь утешиться тем, что Вера умерла быстро и без мучений, поскольку больше мне тебя утешать нечем.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});