Пекло - Роман Глушков

– Весьма сожалею, господин полковник, но вас ввели в заблуждение. Ни я, ни лейтенант Сопаткина никогда не были на той станции, – и глазом не моргнув соврал Безликий. – И тем более не находили там никаких улик. С самого начала катастрофы мы работали в элеваторной промзоне, на месте падения главного фрагмента космического объекта. И в штаб прибыли прямиком оттуда.

Пока мы, сохраняя невозмутимые лица, обменивались ложью, командующий бегло прочел донесение, подозвал ближайшего адъютанта и передал бумагу ему. Никаких устных инструкций адъютант не услышал – видимо, он уже знал, что делать с полученной информацией.

– И какие новости вы привезли мне с «точки номер один»? – снова вернулся Вампилов к теме, о которой они с Кальтером никак не могли завести разговор.

– При всем уважении к полковнику Храпову, но его присутствие во время моего доклада будет неуместным, – провел очередной финт Безликий.

– А вы намерены сообщить мне сведения особой секретности? – ответил вопросом на вопрос генерал.

– Точно не знаю, но предполагаю, что да.

– Ну что ж, в таком случае я прошу полковника Храпова и его людей удалиться из зала. И, если вас не затруднит, проследите снаружи, чтобы никто другой тоже пока сюда не входил, – Вампилов сурово посмотрел на нас, давая понять, что на самом деле его просьба является приказом. И лишь из уважения к моим погонам он выставляет нас за дверь в максимально вежливой форме.

Любые возражения с нашей стороны были бы не только неуместны, но и подозрительны. Я молча козырнул генералу, развернулся и, указав своим людям на выход, зашагал туда первым. Последним вышел Бледный, и он же закрыл за нами массивные двустворчатые двери.

О чем повели за ними речь настоящий генерал и фальшивый майор, мы уже не слышали. Однако уходить тоже не собирались. В малом зале было всего два выхода – этот и еще один, сбоку от сцены. Но воспользоваться запасным у Безликого не выйдет. Во-первых, эти двери располагались дальше по коридору, и мы их видели. А, во-вторых, с той стороны они были завалены креслами. Сигануть в окно «Капустин» и «Сопаткина» в принципе могли – в протезе у инвалида имелась встроенная спусковая лебедка, а решетки здесь стояли лишь на окнах первого этажа. Я не думал, что Кальтер выберет такой шумный способ бегства, но нам все же стоило подстраховаться. Поэтому я отправил Крупье вниз, чтобы он занял позицию снаружи, под окнами малого зала, и пристрелил любого, кто решит покинуть клуб не через двери.

Ближайшие охранники стояли возле лестницы, и мы могли не таясь обсуждать вполголоса вероятную тактику Кальтера, хотя это было и бессмысленно. Он мог нашептать Вампилову на ухо много чего такого, что изменит мнение генерала о нас не в лучшую сторону. Или заставит события развиваться выгодным для Кальтера, но невыгодным для нас образом. Или – чем черт не шутит? – попытается-таки убедить генерала в том, что я – Грязный Ирод, и что именно я виновен во всех постигших Скважинск бедах…

Короче, пока все не зашло слишком далеко, и мы не сели в лужу или во что-нибудь пострашнее, Безликого следовало уничтожить. И лучше сделать это сразу, как только он переступит порог малого зала. А после того, как мозги Кальтера разлетятся по коридору, мы снимем с его трупа пакаль и рванем отсюда во все лопатки. Разумеется, постараемся больше не стрелять, но тут уж как повезет. Когда учиняешь кровавую баню, трудно избежать разлетающихся вокруг брызг.

Одна загвоздка: негодяй Кальтер знает, что я способен на такой отчаянный шаг. И он готов к тому, что я буду встречать его за порогом штаба, держа палец на спусковом крючке.

Между тем любительница ворованных ценностей Шира заинтересовалась табличкой на двери соседнего кабинета. «Исторический музей ж/д станции «Скважинск» – вот что там располагалось, если, конечно, табличка не врала. Вряд ли в этом музее хранилось что-либо ценное помимо керосиновых фонарей, шпальных костылей, кирок, паровозных свистков, фуражек легендарных машинистов и пожелтевших старых фотографий. Но Крамер все же подергала дверную ручку и проверила, тщательно ли оберегаются экспонаты.

Кабинет оказался не заперт. Это должно было окончательно убедить Ширу в том, что никакими сокровищами тут не пахнет. Тем не менее она не удержалась от соблазна и заглянула внутрь. Затем выглянула обратно, повертела головой, проверяя, не рассердила ли кого ее выходка, и, убедившись, что нет, прошмыгнула в приоткрытую дверь.

Я хотел окликнуть ее и попросить не заниматься ерундой. Но тут в коридор забежал очередной курьер, и нам пришлось объяснять ему, что у командующего секретное совещание, и он приказал пока его не беспокоить. Впрочем, Шире и самой быстро расхотелось знакомиться с историей местной железной дороги. Не прошло и полминуты, как Крамер выскочила из кабинета… Однако что-то с ней было не так. Выглядела она очень возбужденной, и ей явно не терпелось поделиться с нами какой-то новостью.

– Полковник! – воскликнула она, подбегая ко мне. – Пропади я пропадом, но вам надо срочно на это взглянуть!

– На что взглянуть? На старые, ржавые железяки? – поинтересовался я, хотя интуиция подсказывала мне, что вряд ли Шира разволновалась бы из-за пустяка.

– К черту железяки! – раздраженно отмахнулась она. – Там на стене висит картина. А на ней – каменный мост! Тот самый, который мне снился! Точно вам говорю! Я едва на ту картину взглянула, так моментально его узнала!

– Да чтоб тебя! – выругался я, покосившись на курьера. Но тот, переминаясь с ноги на ногу, отвернулся к окну и глядел на зарево пожара, бушующего неподалеку отсюда. – Ладно, показывай свой мост. Только быстро!

Велев Бледному и Гробику продолжать охранять штабной вход, я последовал за Крамер в музей. Она подвела меня к большой картине, на которой и впрямь был изображен каменный мост, напоминающий те арочные европейские мосты, что были сооружены еще во времена Римской империи. Этот мост был совсем короткий, в два пролета, поскольку речушка, над которой его возвели, не превосходила по ширине здешнюю Чучуйку.

Так подумал я до того, как прочел пояснительную табличку под картиной. На самом деле она оказалась не обычным пейзажем, нарисованным каким-нибудь одаренным железнодорожником. Каждая деталь на ней имела прямое отношение к истории Скважинска и проходящей через него железной дороги. И речка на полотне являлась именно Чучуйкой, и место, на которое я сейчас глазел, существовало в действительности. И даже мост там сегодня стоял. Правда, это был совсем другой мост, большой и железный, а не тот, который снился Шире, и который она вдруг обнаружила на музейной картине.

Было на ней еще кое-что, роднящее ее со сном Крамер. Прямо перед мостом, напротив его единственной опоры, в речной глади виднелся неглубокий провал, похожий на воронку водоворота. Вряд ли художник вписал бы в свой реалистичный пейзаж фантастическую деталь. А, значит, этот водоворот тоже существовал в действительности.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});