Странница - Тамара Воронина

Сорвался с места Милит. Он даже не бежал — летел, ни одному человеку такой скорости не развить, никакому Карлу Льюису и прочим чемпионам, только эльф, только громадный двухметровый эльф может бежать так быстро. Он с разгону упал на колени около шута, даже, кажется, проехался немного по земле, поводил руками над шутом, вслушался во что-то — и вдруг выдернул стрелу. Кровь струей выплеснулась в воздух, выгнулся вслед за ней шут, и сердце Лены зашлось от боли и смертного ужаса. Кто-то поблизости ахнул. Милит по-особому сложил ладони, держа их над алым фонтаном, будто удерживал его, загонял обратно. Заговорил что-то негромко, вроде как сдавленно, слышно не было ни звука, но Лена видела, как шевелятся его губы, как напряжено лицо и отливают тусклым серебром синие глаза… Шута выкручивало под его ладонями, приподнимало над землей, его била крупная дрожь, по телу пробегали судороги, и Лена думала, что умирает вместе с ним.

А потом отпустило. Кровь перестала бить вверх. Тело шута обмякло, а Милит обессиленно сел на пятки. Прошло не больше нескольких минут, и до всех уже дошло. Маркус сдавленно выругался где-то рядом. Эльфы спешили вниз, но первым успел Лиасс, наклонился к шуту — и резко выпрямился, постоял возле Милита, положив руку ему на голову, потом круто повернулся и поднялся на холм, по дороге отдав какие-то распоряжения. Он подошел к Лене, присел перед ней на корточки. Выражения его лица Лена не поняла. Не видела такого. Вообще, выражение было обычное — Лиасс владел собой безупречно, только Лена научилась различать оттенки его настроения по изменению синевы глаз. А может, ей так казалось.

— Он жив. И будет жить. Все прошло, да?

Лена кивнула. Прошло. Почти. Сердце ныло, но не было ни острой боли, ни предсмертного холода. Покой. Усталость. Слабость. Он жив. Совершенно ясно, что он жив. Наверное, без сознания. Но вне опасности. Эльфы подняли шута и быстро понесли его к лагерю, один уже мчался впереди — предупредить лекарей, чтобы они успели приготовить лекарства. Кто-то пытался помочь встать Милиту, но тот даже не отмахивался, словно совсем лишился сил. Выжег себя?

— Пойдем. Тебе нужно отдохнуть.

Лиасс поднял ее, только вот ноги не стояли, и он взял ее на руки. Черный эльф подвел коня, и через несколько секунд Лена уже сидела перед Владыкой, прислонившись к нему и пытаясь понять, что произошло. Лиасс негромко сказал:

— Я хочу знать, чья это стрела, — и тронул коня. Лена уткнулась лицом в синюю куртку. Все ту же, знакомую по маленькой подпалинке на прозрачной пуговице. Что же случилось? Конь шел рысью, и Лену укачало. Кто и зачем стрелял? Кому из эльфов мог помешать шут? Разве что Милиту, да ведь тут все наоборот: Милит не убивал, Милит спасал… Милит знал, что он возвращается, и даже привел ее на холм, чтобы она увидела его пораньше. Готов был передать с рук на руки. Кто говорил, что эльфам не свойственно великодушие? Кто вообще говорил, что они чужие — чуждые, непонятные, высокомерные? Эти эльфы? Да они ближе и роднее людей. Только вот кто спустил тетиву?

— Тебе больно? — заботливо спросил эльф. — Сейчас пройдет. Все будет хорошо.

— Я знаю. Почему он не умер? Милит его исцелил?

Лиасс помолчал.

— Нет, это другое.

Он спрыгнул на землю, снял ее, поддерживая, провел в свою палатку, уложил на кровать, скомандовал что-то черному эльфу, и тот принес кувшин с шианой. Лиасс потрогал кружку, решил, что холодновато, и подогрел. Просто рукой. Просто магией. Некогда ему было огонь разводить.

— Пей, Аиллена. Тебе нужно немножко успокоиться. — Он слегка улыбнулся. — Я испугался за тебя, когда понял, что ты чувствуешь. Это нелегко. Это было нелегко даже мне…

— Я чувствовала то же, что он?

— Почти. В меньшей степени. То же самое ты не выдержала бы. Я не преувеличиваю, поверь… Просто знаю. Я… чувствовал вместе с Файном, когда его казнили. Только я сделал это сознательно, чтобы немножко облегчить ему конец. И полукровка, может быть, прожил лишнюю минуту только потому, что ты помогла ему, забрав часть его смерти. Теперь отдохни. Не пугайся, час или два, не больше. Тебе это совершенно необходимо, а здесь… здесь спокойнее. Не волнуйся, Маркуса впустят, если он захочет войти, он посидит с тобой. Хочешь? Или Карис, или кто угодно. Кого-нибудь хочешь видеть?

Лена не успела ответить. Он провел рукой по ее волосам, и она мгновенно заснула, провалилась так глубоко, что не видела снов, будто отсутствовала в этом мире — как, впрочем, и во всяком другом — и открыла глаза, наверное, и правда, часа через два — тени в палатке переместились не очень заметно. Лиасс тихонько разговаривал о чем-то с Гарвином. А лицо Гарвина выражало еще меньше, чем лицо Владыки.

— Она проснулась, Владыка.

— Ну как ты?

Лена скорчила неопределенную рожу (она и правда еще не знала, как она, не нравился ей магический сон), села, поискала туфли, но они куда-то делись, и это ее ужасно расстроило. После Лиассовой магии все время хотелось плакать. Гарвин покачал головой, подошел, присел рядом и надел ей на ноги туфли, которые, конечно, стояли на самом видном месте.

— Почему он не умер?

— Потому что Милит отдал ему свою жизнь, — спокойно ответил Гарвин. Лена не поняла:

— То есть как?

— Есть такое заклинание. Очень древнее. Очень редкое. Подвластное только очень сильному магу. Его используют так редко, что мне и в голову не пришло, что Милит может его знать. Я вот не знаю. Не интересовался. — Гарвин придвинул обманчиво неустойчивый стульчик и сел напротив. — Его иногда применяли матери — ради своих детей. Может, были и другие случаи, но я не слышал. Вообще на моей памяти его никто не использовал. Так что Милит заплатил свой долг перед тобой.

Лена перевела взгляд на Лиасса.

— Так что, Милит умер вместо него?

— Нет еще, — покачал головой Лиасс.

— Но умрет?

— Да.

И они спокойненько тут ее сон охраняют. А Милит, стало быть, умирает. В одиночестве. Даже обожаемого Владыки нет рядом. Даже матери нет, потому что Ариана наверняка с шутом: шуту она помочь может, а родному сыну — нет. Рационализм эльфов порой убивал. Или объяснял, почему некоторым людям хочется их убивать. Например, отдельно взятым Светлым.

— Где он? — встала Лена. Ноги нормально держали. Лиассотерапия.

— Прощаться еще рано, — удивился Гарвин, — ему еще дня два осталось. Ему не больно, Аиллена. Он просто угаснет. Нормальная смерть. Достойная.

— А кто сказал, что я собираюсь прощаться? Ты, часом, не забыл, что такое Аиллена? Или вы мне все врете, и я не Дарующая жизнь?

Эльфы переглянулись. Они не заболели? Или резко отупели? Или… ой, господи…

— Ему не поможет?

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});