Странница - Тамара Воронина

Работа у эльфов здесь была, конечно, тяжелая, потому и менялись постоянно. Мастера же киркой не махали и руду в тачках не катали, они прослеживали направление жилы и выплавляли руду. В общем, опять все из серии «тучные стада и колосистые поля».

Обратно ехали неторопливо, ловя последнее летнее тепло. Кое-где в зелени уже просматривался некоторый горчичный оттенок, еще чуть-чуть — и обрушится на мир буйство ранней осени.

— Я твердо знаю одно, — сказал Милит тихо и убежденно, — что бы ни было, я хочу быть с тобой. В любом качестве. Ты понимаешь?

— Наверное.

Эльф поднял ей подбородок и заглянул в глаза:

— Я серьезно. Вот хоть с собакой в будке.

— Нет. Будка для тебя маловата.

Он засмеялся.

— Все ты поняла. Ты только помни — в любом качестве. Друга, носильщика, собаки. Не оставляй меня совсем, Аиллена. Боюсь, я… У меня не получится жить без тебя.

Вот так. Не «не могу», не «не хочу», а «не получится». Буду стараться, только не выйдет. Возьми к себе, и я наплюю на свою знаменитую эльфийскую гордыню, буду провожать глазами шута, ночью входящего в твою комнату, и ложиться поперек двери, чтоб никто вам не помешал… С ума сошел мужик. Интересно, у эльфов это бывает — сумасшествие? Сдвиг по фазе. Съезд крыши. Размножение личности: одна личность — эльф со всеми вытекающими последствиями, вторая — верный раб Аиллены.

Не хотелось Лене иметь верных рабов. Неверных тоже. Получится ли у Милита стать просто другом, очень большой вопрос, очень уж он неистов по ночам, словно торопится как можно больше пробыть с ней до возвращения шута, в которое верит так убежденно, как хотелось бы верить Лене.

Вообще, им удалось вселить в нее надежду. Малюсенькую и крайне эфемерную надежду на его возвращение. В этом мире, где сбывается то, во что страстно верят, их вера может воплотиться в реальность. Знать бы, где шут — сама б за ним побежала, подобрав юбку.

Ой… Если она может вот так, между мирами, может ли просто в пространстве одного мира? Пробовать страшно, окажешься неизвестно где, и шут перестанет чувствовать ее и наделает глупостей. Взять с собой Маркуса и попробовать? А какая разница, вдруг занесет не в то место. Спросить, разве что…

Маркус не знал. Никогда не слышал, чтоб Странницы по одному миру перемещались кроме как на своих двоих, даже лошадей не использовали, только пешочком. Традиция у них такая была. Видел он за свою жизнь несколько Странниц, причем не то что издалека нейтральную равновесную улыбку получил, а приставал с расспросами, разговорами и даже просьбами.

Лиасс тоже о таком не слышал. Или соврал, чтоб она не ушла, с него ведь станется. Ариана даже не интересовалась, ее вообще довольно мало волновали Странницы. Так — абстрактное уважение, скорее вследствие воспитания и привычки, чем собственное убеждение. Вот Лена — другое дело, ну так она и не Странница, она совсем не такая. Гарвин задумался, порылся в памяти, но ничего не нарыл, зато посоветовал глупостями не заниматься: опыты на себе ставить, конечно, любопытно, но стоит и об окружающих подумать, хотя бы и о Милите. Если она вдруг исчезнет, он ведь и с цепи сорваться может, а уж кому-кому, а Милиту этого делать никак не стоит: молод и горяч. Ну да, совсем мальчик, всего вторую сотню разменял.

Лена наплевала бы на сомнения и советы, если б у нее самой было хотя бы желание провести эксперимент — как с походом в Трехмирье. Ничего подобного: просто некие размышления, ни с чем конкретным не связанные.

Вот что еще было странным: эльфы, даже занудный Кавен, циничный Гарвин и на все ради своего народа готовый Лиасс, не пытались, так сказать, изучать ее феномен. Даже не расспрашивали особенно. Может, косвенными способами и собирали информацию, но Лена этого не ощущала. Они воспринимали ее как некую данность с непредсказуемыми эффектами. На ее вопросы отвечали, но, пожалуй, прок был только от Лиасса как самого информированного. Гарвин так прямо ей сказал: ну и зачем тебе нужно знать какие-то тонкости и какие-то примеры? ты есть, ты такая, какая есть, никто не может знать, на что ты способна, потому что Дарующие жизнь приходят в мир куда реже, чем Владыки, а он, Гарвин, и вовсе был уверен, что это нормальная легенда, вроде сказок про древних богов, которые детишкам рассказывают. А люди даже и не рассказывают, потому что у них и древних богов нет. Лена спросила, почему он, ни во что и никому не верящий, вдруг решил поверить в легенду и сказку, и он грустно улыбнулся: трудно не верить в то, что видишь собственными глазами.

Она перестала пытаться разобраться в иерархии эльфов. Ясно, что Лиасс был вне иерархий. Совет состоял не из сильнейших магов, а из наиболее уважаемых эльфов, так сказать, авторитетов, но был органом чисто совещательным, потому что решал все равно Владыка. В иерархии магов разобраться было еще сложнее. Никакий ступеней, как у людей, тут не было. Всякий эльф обладал магией, но абсолютное большинство несущественной. Рядовой эльф мог ей вообще не пользоваться, разве что если хотел более острых ощущений, забавляясь с подружкой. Миф о том, что для приготовления шианы нужна магия, развеял Милит: это оказалась всего лишь фигура речи, просто процесс приготовления достаточно сложен и у каждого свои секреты. Лена согласилась: занимаясь пирогами, две женщины заводили тесто по одному и тому же рецепту, строго следовали одной и той же технологии, а результат получался обязательно разным. Мелкую магию вообще почти не использовали, только для развлечения. Скульпторы, ювелиры, рисовальщики — эти да, использовали, только, по мнению Лены, магия сия называлась талантом. Тот же Милит мог легко согреть воду магией, однако в основном просто ставил ее на огонь.

В медицине — использовали вовсю и серьезно. В войне. В политике: Лиасс не стеснялся просматривать судьбы, например, а Гарвин исследовал ауры — был у него свой талант, он очень хорошо разбирался в оттенках и игре света. Женщины, сделав крем или мыло, могли добавить в него немножко магии, чтоб кожа еще нежнее была. Оружейники и те не в каждый меч привносили магию. Отыскивая, например, подземные источники или рудные жилы, мастера прежде всего использовали знания, а уже для более достоверного прогноза — магию. Магия была для них настолько привычна, что они ее и не замечали.

По-настоящему сильных магов было не так уж много. Лиасс — опять вне конкуренции. А остальных сравнивать было нельзя. Милит был силен в войне — разрушение и предчувствие получались у него лучше всего. Ариана умела разрушать и исцелять, но в первом существенно уступала не только сыну, но и брату, а во втором превосходила всех, о ком даже слышал когда-то Лиасс. Кайлу совершенно не давалась боевая магия, да и целитель он был довольно средний, зато он умел создавать сложные амулеты и со временем превзошел бы всех. А у Кавена, как поняла Лена, всех этих даров было примерно поровну. Он был маг-универсал и просто уважаемый эльф, с которым Лиасс чаще всего и советовался. Гарвин о своих задатках помалкивал, но Милит намекал, что он по сравнению с дядюшкой щенок.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});