Подменный князь - Иван Апраксин

Когда наш разговор дошел до этого места, мне вдруг стало весело. Наверное, к тому времени я выпил уже слишком много сладкого вина, хотя никогда не любил портвейн…

– Ты сам создал проблему, – засмеялся я в лицо Блуду. – А теперь, видно, и сам не рад. Если бы ты вовремя приказал прирезать Вольдемара, сейчас ты бы так не переживал.

Но Блуд не разделил моего веселья.

– Если бы я сейчас так не переживал, – отрезал он, – ты бы не сидел здесь, а ждал своей очереди на алтарь. Завтра бы рассказал Жериволу, из какого будущего ты пришел. Конечно, если бы успел до того, как тот вспорол бы тебе живот.

Дело в том, что молодой князь Ярополк не оправдал ожиданий Блуда, Свенельда и других бояр. Был он слишком тихим, робким и нерешительным. С одной стороны, это хорошо для приближенных – таким государем можно вертеть, как заблагорассудится. Но в Киеве десятого века князь был слишком на виду, его было не спрятать за боярскими спинами. По всем понятиям князь киевский должен без устали пировать со своей дружиной, участвовать в состязаниях, быть лихим охотником и уметь взять на рогатину медведя…

А еще он должен лично возглавлять дружину в набегах на соседей и лично рубить головы врагам направо и налево. Тогда это – вождь, предводитель, и дружинники убеждаются в этом каждый день. А Киевом и всем княжеством правит тот, кто правит дружиной…

Князь Ярополк был полной противоположностью этому образу.

Не организовал ни одного набега на соседей. А раз так, то дружина сидит без военной добычи.

Заговорили о том, что молодой князь – трус.

– Он и был трус, – сказал Блуд. – Правду о нем говорили. Да и вообще – никудышный оказался князь. Даже дань собрать не мог. Молиться только любил. В тереме полно икон навешал, которые от бабки сохранились. Да из Константинополя еще новых привезли…

Вот, посмотрев на все это, Блуд решил: пора менять князя. Эксперимент с Ярополком не удался. Отец с сыном представляли собою две крайности: Святослав был слишком уж буйный и жестокий, а Ярополк чрезмерно вялый и мягкий. То и другое равно приводит киевских князей к смерти.

А тут наготове как раз и оказался Владимир. К тому времени он уже почти собрал войско в северных землях для похода за отцовским наследством. Вот вовремя и подоспел гонец от Блуда, который сообщил приятную новость: иди, князь, бери престол, тебя ждут в родном городе.

– Я же не знал, что он сумасшедший, – затеребил бороду Блуд, дойдя до этого места. – В детстве вроде был обыкновенный, как все. Хотя, может быть, он только рядом со Святославом казался нормальным…

Теперь следовало срочно что-то делать. Не оставлять же княжество в руках безумного маньяка, который готов половину населения столицы отправить на алтари Перуна и других богов.

– А христиан уже почти что половина, – закончил Блуд свою горестную повесть. – И нельзя же допустить, чтобы их всех поубивали. А дело к тому идет.

– Вот уж не думал, что ты сочувствуешь христианам, – заметил я намеренно грубовато, чтобы, вызвав боярина на откровенность, прояснить и этот вопрос.

– Я не сочувствую, – пожал плечами Блуд. – Мне это вообще неинтересно. Не верю я во все это: ни в Перуна, ни в Мокошь, ни в Христа. И русалок, думаю, не бывает, и домовые – все придумки человеческие.

Да, Блуд был идеальным образцом «человека на все времена» – он решительно не верил ни в Бога, ни в черта. Более того, ему было даже неинтересно думать об этом. Такие живут и руководят жизнью других во все эпохи.

А с такими людьми следует говорить предметно, иначе они не понимают. Да и нет смысла разводить теории.

– Что тебе нужно от меня, боярин?

– Нужен новый князь, – коротко и деловито ответил Блуд.

– Где же я возьму тебе нового князя?

– А тебе не надо его нигде брать, – сказал боярин, выразительно глянув на меня.

– Тогда при чем тут я вообще?

– Да при том, Владимир, – Блуд неопределенно усмехнулся. – Что ты и будешь князем.

* * *

– Если хочешь пойти со мной и посмотреть на жертвоприношение, – сказал Блуд, – то придется одеться смердом и снова побриться дочиста. Сейчас велю – тебе принесут все принадлежности.

В доме Блуда была редкостная диковинка – зеркало. Этот удивительный предмет боярин лично привез из Константинополя и держал под замком в одном из своих сундуков. Владельцу зеркала казалось, что оно может преждевременно износиться, если в него будут смотреться все подряд…

Зеркало было, конечно, не такое, к каким привык я, однако смотреться него было можно. Очень гладко отполированная серебряная поверхность отражала черты лица довольно мутно и расплывчато, но в целом узнать себя было можно.

Принадлежностями для бритья были острый нож и кусок свиного сала, которым следовало предварительно натирать щеки. В отсутствии мыла и, соответственно, мыльной пены это был единственный способ как-то смягчить бритье.

Поминутно опуская нож в плошку с горячей водой и кривясь от боли в истерзанных щеках, я брился медленно, глядя на свое отражение.

Надо же, и как это мне только не приходило в голову самому, что я ведь как две капли воды похож на нового киевского князя. Хотя что тут удивительного?

Мы по-разному одеты, по-разному себя ведем, да еще я бритый, а Владимир зарос бородой до самых глаз. Никому и не приходила мысль сравнивать нас. Нужно было обладать наблюдательностью боярина Блуда, чтобы с первого взгляда отметить странную вещь: Вольдемар-Владимир как брат-близнец похож на прибившегося к его войску неизвестного лекаря…

С чего бы это? – подумал Блуд. – И уж не перст ли это судьбы? Такие совпадения не бывают случайными.

В богов Блуд не верил, а в то, что судьба иной раз указывает, кому что следует делать, – верил.

– Когда я в первый раз увидел тебя в лагере Владимира на том берегу Днепра, – смеясь, рассказал боярин, – то сначала подумал, что ты еще один сын князя Святослава, о котором я не знаю. Но потом сразу успокоился – ведь я всегда вел учет всем щенкам Святослава от разных женщин. Думаю, он и сам в такой точности не знал, сколько у него сыновей, как знал я.

Теперь намерения боярина стали ясны: он сам с удовольствием посвятил меня в них.

– Владимира придется убрать, – сказал он. – Это уже ясно, тут ничего не поделаешь. Неподходящий он человек. А тебя поставим на его место. Лицом и фигурой вы совершенно похожи, никто не заметит подмены. Вас родная мать не различит. Тем более что Малуша давно померла. Редкая стерва была, – добавил Блуд и захохотал. – А тебе даже привыкать не надо. Тебя даже зовут так же – Владимиром. Послушай, ты думаешь, это случайно так получилось, что у вас даже имена одинаковые?

На самом деле меня занимал этот вопрос, и я давал на него ответ такой же, как Блуд.

Конечно, все произошедшее не случайно. Сила, забросившая меня в этот мир, действовала не слепо, а совершенно намеренно. Я – абсолютный физический двойник Владимира Киевского, и при этом меня даже зовут так же. А заброшен я оказался в то самое место и в тот самый день, где только и мог реально встретиться со своим двойником, примкнуть к его войску.

Окажись я даже в том же месте, но днем раньше или днем позже, и все – я не только никогда не встретился бы с Вольдемаром-Владимиром, но даже и не узнал бы никогда о нашем поразительном сходстве.

Теперь становилось понятным загадочное содержание таинственных снов, не дававших мне покоя. Они с упорством снились мне, а я никак не мог разгадать, какую информацию пытается довести до меня Нечто, совершившее со мной метаморфозу.

Теперь все становилось на свои места.

В снах Нечто сообщало мне о той задаче, которую я должен выполнить. Так вот она, эта задача: мне нарисовал ее боярин Блуд.

– Ты станешь князем вместо Владимира, – говорил он. – Исправишь все его ошибки и сделаешь то, что должен сделать. А именно: отменишь поклонение старым богам и принесешь в страну единую религию. Без этого Русь никогда не станет вровень с другими державами. Если будем держаться старых богов, мы вскоре просто развалимся по племенам, как было прежде.

Мне предстояло стать для Руси тем, кем был князь Владимир. То есть даже проще и больше: мне предстояло стать самим князем Владимиром.

Теперь предназначение мое стало понятным мне самому, хотя легче от этого не становилось. Я был подавлен свалившимся на меня. Черпать душевные силы оставалось лишь в осознании того, что Нечто ведет меня и руководит происходящим. А что я мог предпринять, оказавшись игрушкой в руках Неведомого, имевшего свою цель?

Я сидел на лавке перед столом в отведенной мне горнице и с остервенением скреб лицо ножом. Боярин объяснил мне, что бреюсь я в последний раз, а после этого буду спрятан в его доме до тех пор, пока борода моя не отрастет до такой же длины, как у князя. И тогда придет срок…