Настоящий врач скоро подойдет. Путь профессионала: пройти огонь, воду и интернатуру - Мэтт Маккарти

и слюни – дал мне понять, что пора завязывать с мечтами. Зайдя в Туберкулифт, я опять подумал про киноэкран и свой любимый фильм «День сурка», в котором Билл Мюррей снова и снова переживает один и тот же день. Жизнь в медицинском центре Колумбийского университета, которая зачастую напоминала мне кино, шла полностью вразрез с этим фильмом. Я предпочитал думать, что это к лучшему. Все, с чем я имел дело вне больницы, напротив, казалось весьма заурядным. Когда у нас с Хезер была возможность поесть, мы ели; когда была возможность поспать, мы спали. Когда было настроение, мы смотрели одну за другой серии «Остаться в живых». Мой случайный укол иглой, однако, перевернул все с ног на голову. За ужином я частенько сидел молча, кивая в ответ, либо таращился в стену, пытаясь восстановить физическую и психическую энергию, необходимую мне для преодоления трудностей на работе, при этом обдумывая свое неопределенное будущее и малоприятные перспективы.

На самом деле все было не так уж плохо. Состояние Бенни стабилизировалось – ожидалось, что за следующие сутки его удастся отключить от ИВЛ, когда из легких будет полностью удалена жидкость, – а Эшли похвалила меня при докторе Шанель за то, что я уговорил Дре принять добавку с магнием. Это были незначительные победы, но от них можно было отталкиваться.

– Две таблетки, – повторял я про себя снова и снова, приближаясь к больнице. – Я знаю, ты сможешь, Дре.

Я вышел из лифта и направился прямиком к ее палате. Постучался в дверь и позвал ее по имени, но ответа не последовало.

– Это Эм, – громко сказал я, открыв дверь. Внутри было пусто. – Дре?

Я нахмурился, не понимая, куда она могла подеваться. Пациентов частенько забирали с этажа на КТ или рентген, правда, я ничего такого не назначал. Пока я смотрел на пустую кровать, медсестра закатила в палату седую пожилую женщину.

– А где Дре? – спросил я.

Медсестра покачала головой:

– Кто?

– Женщина, что вчера была в этой палате, – пациентов по разным причинам иногда переводили в другие палаты. – Такая маленькая темнокожая женщина, – сказал я, подбоченившись.

– Ах, – ответила сестра, помогая пациентке лечь в кровать. – Ушла.

– Понятно. Куда? – времени до обхода пациентов оставалось немного, а с Дре ничего быстро не бывало.

– Она ушла, понимаете?

– Что?

– Прямо посреди ночи.

– Что? Как?

– Собрала вещи и ушла.

– Она же слепая. Она не может просто уйти.

– Просто собрала вещи посреди ночи и ушла.

Я покачал головой:

– Это невозможно.

– Охранники пытались ее остановить, но она ушла.

Мне было очень страшно от осознания лишь возможности того, что я заразился ВИЧ. Пациентка, которой я сказал об этом, могла умереть от ВИЧ в течение нескольких месяцев.

Мои руки обмякли. Чувство было такое, словно меня пнули в живот. До этого момента я не осознавал, насколько сильно эмоционально привязался к Дре. Касания лиц, шутливые прозвища, ее согласие выпить таблетку. Между нами начала устанавливаться связь. Во всяком случае, мне так казалось. Теперь я засомневался, не выдумал ли все это. Что, если она просто вела себя так со всеми? Я предположил, что был особенным, хотя это не так, и от этого стало больно.

А еще я сказал ей, что, возможно, у меня ВИЧ. В тот момент я не видел в этом ничего плохого – у нас намечался прогресс, – но теперь мне было из-за этого не по себе, не говоря уже про чувство вины. Теперь, когда Дре не было, я понимал, что подобная откровенность могла выглядеть манипуляцией с моей стороны. Она была несчастной бездомной женщиной, ужасно страдавшей от своей болезни. Я же был врачом, толком не уверенным в том, что вообще заболел. Вряд ли нас можно было сравнивать. Возможно, она это почувствовала. Возможно, она ненавидела меня за то, что я об этом заговорил, чтобы сыграть на ее сочувствии.

Все это было особенно важно, потому что Дре находилась под моей ответственностью. Лалита, может, и приняла ее ночью, однако формально ее врачами были доктор Шанель и я. Казалось, я подвел пациентку. Она отправилась на улицу без лекарств и теперь через несколько месяцев умрет, потому что я не смог до нее достучаться. С Джимом О’Коннелом подобного никогда не происходило.

Я вышел из комнаты и пошел по коридору. Внезапно мое тело обмякло. Мне хотелось с кем-то поговорить. Хотелось пойти в «Вендис» и снова выпить молочные коктейли с Ариэль. Я не мог оставить случившееся в прошлом и между тем должен был. Мне нужно было принять других пациентов, заполнить другие медкарты. Я крепко зажмурился, и в голове закрутились три слова: «Почему она ушла?»

Часть третья

Глава 27

– Не хочу тебя подставлять.

Слова Меган хлестнули меня по лицу в десять вечера. Прошло несколько недель с тех пор, как Дре ушла в самоволку. Месяц практики в инфекционном отделении подошел к концу, и нашу небольшую группу интернов перевели в отделение общей медицины. В тот день была моя очередь выходить на тридцатичасовое дежурство. На этаже лежали люди с довольно обыденными болезнями – тромбы, алкогольный похмельный синдром, кишечные колики, – а также пациенты с загадочными заболеваниями, которых было невозможно поместить в какое-нибудь специализированное отделение, потому что никто не мог понять, что с ними не так. Было непонятно, почему Меган до сих пор скачет вокруг сестринского поста. Она должна была уйти домой еще несколько часов назад. И что вообще она имела в виду?

– Прости? – пробормотал я, ссутулившись и рассматривая поднос с оставшимися пончиками, в то время как она промчалась мимо меня. Я махнул рукой, чтобы привлечь ее внимание, однако Меган думала о чем-то другом – она искала медсестру. Подняв палец в моем направлении, она едва слышно сказала:

– Секунду.

Я сел за компьютер и принялся изучать МРТ мозга. Лалита и Ариэль уже несколько часов как передали мне свой список заданий и сдали пейджеры, тем самым вручив мне потенциальный водоворот незаконченных дел. Идея была в том, чтобы список работ был как можно короче, поскольку вечерняя пересменка чревата рядом осложнений. Я еще не встречался с пациентами девушек, не говоря уже про вновь поступивших, которыми мне также предстояло заниматься в течение бессонной ночи, поэтому с большой вероятностью мог неправильно интерпретировать какой-нибудь симптом или жалобу. Тем не менее подобная передача пациентов была неизбежной и все более распространенной составляющей медицины. Я слышал, что в некоторых больницах на вводных занятиях даже учили, как