Единственный - Мария Летова

сменили неосмысленность.

— Куда ты? — обреченно обращаюсь к спине Рафаэля.

— По делам. Вернусь через пару часов.

— Рафа…

— Если что, звони, — говорит, скрываясь в коридоре.

Дверь хлопает.

Я остаюсь наедине с пьяными чертями Артура Палача, интуитивно зная, как их урезонить. Знаю, что ему нужно. Чего он хочет! Чтобы я сказала то же самое. Люблю тебя. Он хочет этого, полощет меня бурей своего взгляда, а я молчу, ведь даже в том случае, если завтра он ничего не вспомнит, сама я назад эти слова взять не смогу.

Я буду знать, что произнесла их вслух. Приняла свое чертово решение…

Он отворачивается. Вперяет взгляд в стену, говоря:

— Я сегодня злой. Лучше вали, Волга…

— Я тоже соскучилась… — произношу, зная, что и это назад не взять.

Дернув головой, вскидывает лицо. Смотрит на меня с прищуром. Когда тяну к нему руку, решаясь дотронуться, перехватывает мое запястье и предупреждает:

— Трахну ведь. Я же не принц гребаный…

— Артур…

Я мечусь глазами по дому, ведь даже не знаю, одни ли мы в нем?! Несмотря на то что я больше не девственница, второй раз волнует меня не меньше первого! Но подсознание все принципы гонит к черту. Потому что я вижу в глазах Артура Палача бешеный голод, и он заразный…

Глава 52

Наверное, этот голод открыл у него сверхспособности, потому что те секунды, в течение которых я балансирую на грани своих перемешанных желаний и благоразумия, становятся роковыми. Даже пьяный вдрызг, он считывает мою слабину, и хватка на запястье становится мертвой.

Его взгляд плывет, оставаясь при этом стенобитным тараном. Он кричит о его намерениях, и я будто получаю удар под колени, так они слабеют, но даже тогда произношу:

— Лучше иди спать.

Пытаюсь вырвать руку, но одним движением Артур разворачивает меня на месте и заставляет упасть к себе на колени.

Влипнув спиной в его грудь, вскрикиваю.

Второй рукой он сжимает мою талию, и эта хватка тоже мертвая.

Я попадаю в капкан его тела без малейшей возможности выбраться самостоятельно. В ягодицы упирается его пах, низ моего живота сводит сладкой судорогой, в то время как щеки касается дыхание со сладкими нотками крепкого алкоголя. Этот запах смешивается с запахом его тела: дезодорант, морской бриз, едва уловимая нотка пота. Безумно живой и дикий коктейль, который хочется есть чертовыми ложками.

Его тело подо мной твердое и подвижное. Он вжимается носом мне шею, и он словно повсюду — растопыривает на животе пальцы, бедрами окружает мои бедра, ртом захватывает мочку уха…

— Артур! — рычу со стоном.

С каждой секундой он становится все более неуправляемым и жадным. Пульсация под моей задницей вызывает искры между ног. Впиваюсь ногтями в его колени, выкрикивая:

— Вдруг кто-нибудь придет!

— Никто не придет…

Он кусает меня за шею, всасывает кожу. Стонет. Его щеки и подбородок колючие, а губы мягкие и горячие. Я не могу держать открытыми глаза. Выгибаюсь. Несмотря на то что все это происходит «против моей воли», это не имеет ничего общего с тем, что случилось в компьютерном клубе Чупы или тем вечером, который оставил гребаный шрам у меня в душе.

Даже возбужденный и неуправляемый, Палач будто сдерживает себя сам. Его тело подо мной дрожит, но руки продолжают крепко держать, вместо того чтобы лапать. Даже с выключенными мозгами он словно ждет, пока я расслаблюсь, и от этого меня изнутри распирает.

Он хочет, чтобы я тоже хотела. Этого требует его чертова злость. Или гордость. Пока мы шумно дышим в унисон, он кипит.

Моя голова лежит на его плече, и она так сильно кружится, будто это я напилась, а не он. Под ложечкой сосет, ведь я чувствую, что начинаю принадлежать Артуру Палачёву полностью, а это путь в один конец, без обратного билета! Я влюблена в его гордость. В его взрывной характер. Но даже сдаваясь, я все еще помню, как он выбросил меня из своей жизни, пусть и на три дня…

Поджав губы, я выдыхаю и разворачиваюсь к нему лицом. Заглядываю в почерневшие горящие глаза, и мы смотрим друг на друга, как дуэлянты, только поединка не происходит. Свое дикое желание он выплескивается на меня — протягивает руку, обхватывает мой подбородок и, притянув к себе, начинает целовать.

В этом он специалист.

Я растекаюсь по его телу, пока рот Палача выверено атакует мой. Идеальные движения, цель которых — соблазнить. Профессиональные, требовательные, тягучие движения! Он это умеет, а я — нет. Знает, как целовать, чтобы я сошла с ума, а я не знаю, как сделать с ним то же самое. Не знаю, как поведет себя мое тело, ведь тот оргазм просто случился! Просто жил на кончиках моих нервных окончаний с тех пор, как Артур Палачёв поцеловал меня впервые, а теперь я ни в чем не уверена…

Ему плевать.

Его губы перекидываются на мой подбородок. На шею. Упрямо продвигаются, захватывают. Если он и слушает мое тело, то вознамерился переломить любое сопротивление. Он и это делает это упрямо и выверено, словно хочет оставить на мне свое клеймо, но именно этот упрямый напор напоминает о том, как с ним бывает тяжело!

Он ведет себя как свинья, но стон, которым сопровождает очередной жадный укус, такой несдержанный, что я сдаюсь.

Его ладонь ползет вниз и накрывает меня между ног через джинсовые шорты. Сжимает, выбивая из глаз искры. Я вскидываю бедра. Шею опаляет шумный выдох. Пальцы давят, трут шорты по шву, заставляя выгибаться, кататься по каменному бугру, на котором сижу.

Артур сильнее стискивает меня под грудью и расстегивает пуговицу. Шиплю и жмурюсь, когда проворные пальцы забираются мне в трусы. И распахиваю бедра, со стоном упираясь головой ему в плечо.

Он забрасывает мою руку себе на шею и дергает вверх топ вместе с лифчиком. Через секунду моя грудь оказывается у него в ладони, а ноющий сосок во рту.

Все, что он делает, — дико непристойно и пошло. Яркий дневной свет еще сильнее смущает, но ощущения разрывают на части. Я двигаю бедрами навстречу его пальцам, ногтями впиваюсь в запястье. Его язык чертит вокруг моего соска круги, пока большим пальцем свободной руки он обводит другой.

Мы стонем оба.

Артур снова тянет к себе мое лицо, и на этот раз к нашему поцелую присоединяется его язык. На нем вкус виски. Я отвечаю, импульсы между ног заставляют сделать это: впустить его язык в рот и сплести со своим. А потом