Альпийское золото - Мара Полынь

Зато можно сказать, что я обзавелась настоящей подругой. Не думаю, что Клеоаг была особенно рада торчать со мной по вечерам на веранде и вести светские беседы, но, похоже, отряд решил принести её в жертву моей угоде. Причём, есть один большой плюс в том, что вечера со мной коротала именно она — с феноменальной, возможно, даже фотографической памятью, эта девица запоминала абсолютно всё, что видела, слышала или читала. Неиссякающий кладезь разрозненной неклассифицированной информации. Поэтому когда в одну из таких посиделок я вспомнила о коэффициенте Борга, то сразу же получила довольно развёрнутый ответ. Точнее, сначала я получила недоуменный взгляд, спрашивающий как я могу не знать такой мелочи.

— Вам нужно читать больше учебников по социологии, — вздохнула она. — Коэффициент Борга относится именно к этой области. Он показывает способность различных народов понимать друг друга и уживаться. Например, если вы принадлежите к одной расе, то коэффициент практически всегда колеблется где-то около десяти — это максимальное его значение. В зависимости от гибкости менталитета, образования и многих других факторов, этот коэффициент может достаточно значительно меняться. Соответственно, для каждой пары рас и даже народностей рассчитывают усреднённый коэффициент Борга. В среднем он колеблется от четырёх до восьми. Если ниже четырёх, то мирное общение между такими расами крайне затруднено.

— А что значит 'стремится к отрицательным значениям'?

— Это метафора. Коэффициент Борга никогда не принимает отрицательных значений. Самое низкое его значение — ноль. Обычно такие низкие показатели выходят при контакте с негуманоидными расами, поэтому вы не встретите на той же Ланке ни одного настоящего негуманоида, хотя отдельные связи с ними существуют, — Клеоаг замолчала на какое-то время, вспоминая что-то. — А, и ещё в своё время, я помню, была издана специальная директива касательно альпийских многоликов.

— А с ними что?

— Были признаны особо опасными манипуляторами, требующими специального отношения, так как у них этот коэффициент всегда равен десяти.

* * *

И вот, очередной час истины. Я стою на сцене. Тысячи реальных и виртуальных глаз следят за мной. Что я скажу? Что я сделаю? Как всё получится? Я вздыхаю и сосредотачиваюсь на задании. В такие моменты я теперь люблю представлять себе, как где-то внутри меня работает пепперкаттер расставляя числа в бесконечные ряды. Я слежу за дыханием и стараюсь не сбиться с ритма. Уже ставшими привычными действия — надрезать, надрезать, сшить, стабилизировать. Нен говорил, что каждый ключник представляет разные образы, когда манипулирует пространством. Для меня самым близким сравнением оказалось портняжное дело. Вскоре помостки осветились матовым сиянием перехода, что знаменовало окончание моего выступления. Я поднимаю руки в приветственном жесте, зрители разражаются неистовым овациями.

Следующее, что я увидела — это Мурда и Мардеш на сцене. Мурда целился пистолетом куда-то в толпу, Мардеш бежал ко мне. Всё, включая меня, замедлилось. То есть, я всё воспринимала быстро, но тело не поспевало за головой. Вот Мардеш вытягивается в прыжке, протягивает ко мне руки. Толкает. Уже в момент падения я услышала странный звук, и почти мгновенно почувствовала острую боль в руке. Если бы Мардеш меня не толкнул — там была бы моя голова, а не рука. Мурда стреляет в ответ. Оказывается, так звучат их странные пистолеты. Мы с Мардешем грузно падаем на помост. Среди зрителей поднимается паника — люди бегут кто куда.

Клеоаг с аптечкой уже рядом — рану обрабатывают и перевязывают прямо на сцене, и лишь потом меня аккуратно ставят на ноги и уводят. Дорога в апартаменты в этот раз заняла намного больше времени, чем обычно. Интересно, как отреагирует Нен, когда узнает о покушении? А как отреагирует Калейка? Отпустит ли брата проведать меня? Примчится ли сам?

Маллеус рассказывает о происшедшем — я лишь киваю в ответ. Да, хорошо, что кость не задета. Да, хорошо, что пуля прошла навылет. Да, хорошо, что Мурда подстрелил киллера. Обезболивающее постепенно отвоёвывает меня у реальности, затягивая всё дальше в вату медикаментозного сна. Как мы доехали домой, кто меня укладывал в постель — это я уже не помнила.

* * *

Проснулась я только на следующий день. Тело казалось онемевшим, особенно левая рука в месте ранения. Я осмотрелась — похоже, меня уложили в моей же комнате. Что, в общем-то, хорошо — никаких госпиталей или больниц, а значит, и лишних людей. Не хотелось ни шевелиться, ни думать. В таком состоянии полудрёмы я провела следующие несколько дней. Врачи и медсёстры приходили и уходили, что-то говорили, но я не помню, чтобы отвечала. Удивительно, в фильмах, даже местных, показывают супер-героев, которые не смотря ни на что включая тысячу и одно ранение, стремительно движутся к цели не останавливаясь ни на минуту. Эх, мне бы в Крепкого Орешка превратиться.

Пусть кащеи и не бывали часто в комнате, я постоянно чувствовала их присутствие — меня охраняли круглосуточно. Клеоаг, которая проводила со мной времени больше всех, пусть иносказательно, но призналась, что они думают, что не смогли защитить меня так, как должны были. Если бы только многолик Рейн был здесь… Тяжело, наверное, быть великим воином, и понимать, что ты кому-то сильно уступаешь в мастерстве. Ведь это в большинстве случаев будет значить смерть на поле боя. Надеюсь, что кащеи всё же оправдают когда-нибудь своё имя 'самых страшных воинов', которых боятся во всех цивилизованных мирах. А то как-то пока что этого было не особо видно. Похоже, что многоликов боятся больше. Но в любом случае — я осталась жива, хоть и должна была погибнуть.

Утро выдалось морозное, но удивительно солнечное. Климат Ланки вообще напоминал мне Питер не в лучшем его настроении. Собравшись с силами я решила всё же выбраться на небольшую прогулку. Сколько можно валяться в постели, ведь прошла уже почти неделя. Морщась от неприятных ощущений в руке, я неторопливо оделась и отправилась бродить по коридорам. На улицу сейчас лучше не выходить. Краем глаза я уловила какое-то движение и удовлетворённо хмыкнула про себя — Клеотаг в тенях шёл следом. Вряд ли его сейчас мог видеть кто-то другой, кроме меня. Причём, даже я скорее чувствовала его присутствие, чем точно знала о нём. Мелкие чёрные роящиеся тени на периферии зрения то справа, то слева говорили о присутствии кащея, но что конкретно он делал в тот или иной момент, я сказать не могла.

Моя любимая веранда должна сейчас быть свободна — так рано там вряд ли кто-то будет. Я быстро добралась до лифтов и поднялась на крышу. Но когда я открыла дверь, чтобы выйти наружу, рука Клеотага предостерегающе легла на моё плечо останавливая. Я послушно замерла на месте. И тут услышала обрывки слов — кто-то был на веранде и вёл довольно оживлённую беседу. Похоже, у меня судьба — подслушивать Калейку и председателя Гора. Но что они тут делают, в моём любимом месте?