Последний шанс - Сара Грандер Руиз

недель неустанных поисков, это не может быть так просто. Я начинаю просматривать фотографии и когда дохожу до фотографии задней части гитары, я вижу её… наклейку с изображением ирландского флага.

Я ещё раз просматриваю галерею, чтобы быть уверенным. Я вчитываюсь в каждое слово описания. Я просматриваю другие товары продавца, но он продаёт только гитары. Я не нахожу никаких признаков другого оборудования, так что вряд ли именно этот человек украл гитару. Я смотрю на запрашиваемую цену и начинаю смеяться. После чего снова перечитываю заголовок: Редкий «Гибсон». Продаётся.

Рэйн не шутила, когда сказала, что нельзя просто взять и заменить такую вещь.

Но всё, о чем я могу думать, это о том, как она будет счастлива снова увидеть свою гитару. Боже, это девушка будет стоить мне кучу денег.

Я хочу рассказать ей о том, что нашёл её. Но вдруг что-то пойдёт не так? Я не хочу её обнадёживать, чтобы потом не расстроить её ещё больше.

А ещё я хочу посмотреть на выражение её лица, когда она узнает, что ей не нужно покупать новую гитару.

Ей не нужно покупать новую гитару.

Воодушевление, которое я чувствовал мгновение назад, улетучивается. Гитара это самая последняя крупная вещь, которая необходима Рэйн. Я сказал ей, что ей не обязательно оставаться здесь на все двенадцать недель, если она вернёт себе своё оборудование, но она ответила, что учитывая стоимость гитары, которую она планирует купить, ей придётся проработать здесь все двенадцать недель, чтобы накопить на неё.

Но теперь ей не нужна новая гитара. Ей больше не нужно будет работать в пабе.

Как только Рэйн вернёт себе гитару, ей будет проще уехать отсюда. Всё это время я притворялся, что этого не произойдёт. Я не хочу, чтобы она уезжала… но в то же время, хочу, потому что когда я представляю будущее Рэйн, оно наполнено выступлениями, яркими огнями и посадочными талонами. Когда я представляю своё будущее, оно выглядит так же, как любой другой день за последние пять лет.

Мой телефон вибрирует. Ещё одно сообщение от Рэйн.

РЭЙН:

Новости о пушистике. 2:03 — сидит на моей голове, как на подушке, и его совсем не заботит то, как я должна теперь дышать.

Боже, мне кажется, что я люблю эту девушку. И затем меня накрывает паника.

Это самая ужасная вещь, что случалась со мной за весь день, и я даже не могу убедить себя в том, что это неправда. Ведь, как назло, та единственная вещь, в которой мне стоило бы сомневаться, не вызывает у меня никаких сомнений. А почему ещё её отъезд заставляет меня чувствовать себя таким несчастным?

Я не хочу, чтобы Рэйн уезжала, но я же не могу попросить её остаться? Конечно, мы нравимся друг другу. Но мы знакомы менее двух месяцев. С её стороны было бы глупо полностью поменять свою жизнь ради этого. Я бы не хотел, чтобы она это делала.

Но что если ей не придётся полностью менять свою жизнь ради того, чтобы остаться? Разве она не сказала мне, что если бы она была посмелее, она бы прекратила разъезды и остановилась где-нибудь на некоторое время, чтобы поработать над альбомом? Я не знаю, в чём заключается работа над альбомом, но почему бы ей не заняться этим здесь? Я мог бы её убедить. Она могла бы остаться в моей квартире подольше. Я бы предоставил ей столько времени и пространства, сколько ей требуется для того, чтобы сосредоточиться на музыке. Так, я выиграл бы ещё немного времени рядом с ней, но именно время мне сейчас и нужно. Время на то, чтобы разобраться во всех этих чувствах. Время на то, чтобы понять, чего я хочу. Понять, чего хочет она.

«Ты понимаешь, что ты из кожи вон лезешь, чтобы это сработало? Пожалуйста, скажи мне, что ты понимаешь бессмысленность всего этого».

Именно эти слова сказал мне Олли в тот вечер, когда мы познакомились с Рэйн, но ведь всё получилось отлично. Разве не может получиться и в этот раз?

Глава 16

Рэйн

Проснувшись, я обнаруживаю стикер, приклеенный к моему лбу, с сообщением от Клары.

«Проголодалась, пока ждала твоего пробуждения. Пошла вниз. Покормила кота. Целую».

Я хватаю телефон и обнаруживаю, что сейчас уже одиннадцатый час. Я вспоминаю, как Джек пришёл меня поцеловать, и не перестаю улыбаться. Я рада, что моей сестры здесь нет, потому что ей было бы достаточно одного взгляда на меня, чтобы понять, что что-то произошло. Я провожу руками по лицу, выползаю из кровати и прохожу в гостиную. Себастьяна нет ни на его лежанке, ни на диване, ни на подоконнике. Мне становится интересно, откуда Клара узнала, как за ним ухаживать. Но потом я замечаю стикеры с подсказками о том, что мне нужно помнить о Себастьяне, которые я расклеила по всей кухне.

Я умываю лицо, чищу зубы, а затем поспешно переодеваюсь и спускаюсь вниз. Смех Клары раздаётся сразу же, как только я открываю дверь в паб. Я замечаю её у барной стойки, а Себастьян сидит рядом с ней на стуле. Она поджала под себя ноги и болтает с Олли и Рошин так, словно провела здесь несколько месяцев.

Я отгоняю иррациональное чувство ревности. Я могу очень переживать, когда меня «отвергают», даже если это на самом деле не так. Последние несколько недель я воспринимала «Ирландец» своим, а этих людей считала своими. Хотя это и не так. Это всего лишь двенадцать недель моей жизни.

«Тот факт, что Клара идеально вписалась в это место, не означает, что ты сюда не вписываешься», — говорит голос разума.

Я мысленно закатываю глаза. Я ненавижу, когда голос разума звучит так… разумно.

— Глядите-ка, кто решил наконец-то проснуться, — говорит Клара, когда я сажусь с ней рядом.

Перед ней стоит тарелка с недоеденным французским тостом с ягодами, каким-то кремом и чем-то непонятным. Она пододвигает мне тарелку. Часть меня хочет сказать, что мне не нужны её объедки. Но другая часть меня голодна и ей все равно. Я прислушиваюсь к голодной части себя, потому что этот тост выглядит потрясающе.

— Это что-то новое? — спрашиваю я Олли и Рошин.

— Это невероятно, Рэйни, — говорит Клара. — Думаю, я буду есть это на завтрак до конца своей жизни.

Она поворачивается к Рошин и оглядывает её.

— Мне нравится твоя подводка. Никогда не умела рисовать такие стрелки.

Рошин отчаянно краснеет.

— О… спасибо. Могу тебя как-нибудь научить. Если захочешь.

Клара улыбается.