Поваренная книга волшебной академии - Лариса Петровичева

голубой мазью, произнес:

— Больно не будет. Может слегка затошнить, но это быстро пройдет. Еще раз спрошу, юноша: вы уверены?

— Уверен, — твердо произнес Тао, не сводя глаз с Анжелины. — Я уже сказал это вам, я не передумал.

— Когда магия отдается добровольно, то она не убивает бывшего носителя, — сказал я. — Вы совершаете настоящий подвиг, мирр Вань.

Тао перевел взгляд на меня и усмехнулся так, словно я был несмышленышем, который так ничего и не понял.

— Это не подвиг, и не говорите так, — угрюмо откликнулся он. — Лучше будьте моим свидетелем перед лицом моего отца императора и людей, когда я предложу миррин Анжелине выйти за меня.

Финкельман и Виктор рассмеялись. Тао свирепо посмотрел на них и спросил:

— Что смешного, мирры преподаватели?

— Я и представить не мог, что в академии будет свадьба, — признался Финкельман, и Тао тотчас же стряхнул облик героя, выпустив мальчишку, который живет одной только надеждой и сейчас наконец-то поверил в то, что она сможет стать жизнью, а не мечтой.

— Думаете, она согласится?

— Не знаю, кем надо быть, чтобы не согласиться, — ответил я, вынимая из ларца нужные артефакты для переноса. От них тянулись длинные розовые нити лекарственной слизи, я пристраивал их у висков Анжелины и думал о том, что обязательно найду того, кто доставил камень гром-джа в академию. Эти агаты и сердолики не просто так валяются на земле, у каждого из них есть регистрационный номер в министерствах магии и обороны, каждая выдача и использование тщательно зафиксированы.

Конечно, я не узнаю правды. Тот, кто отправил сюда этот камень, подчистил за собой.

Третий артефакт лег на макушку принца, с неприятным чваканьем прилип к голубой мази, и вокруг головы Тао тотчас же расплылось золотистое сияние. Магия, которая наполняла его, словно сосуд, готовилась перелиться в другого носителя. Это был по-настоящему отчаянный поступок. Тао Вань Чинский никогда не будет волшебником — мне хотелось верить, что он будет счастливым мужем, а это намного больше и важнее любой магии.

— Готовы? — спросил Блюме. Анжелина едва слышно вздохнула, и Тао посмотрел на нее с растерянной и теплой, совсем детской улыбкой.

— Готовы, — ответил я и послал направленное заклинание, которое активировало артефакты на голове Анжелины. От серебра потекли дымные струйки тумана: сила артефактов окутывала Анжелину, не давая ей умирать. Это было, как в старинных сказках: сначала умирающего поили мертвой водой, чтобы не дать душе окончательно покинуть его тело, и только потом давали живую воду, чтобы вернуть к жизни.

Тао всхлипнул. У него были надежды и мечты, когда он отправлялся в академию. Он не был каким-то выдающимся волшебником, но из него получился бы неплохой маг общего профиля. И вот теперь он отдавал свою магию ради другого человека — вот она, высшая любовь, которую мне повезло увидеть.

Майя Морави сейчас сидела на лестничных ступеньках вместе с Кетти и Авенхви — ждала, когда все закончится. Я чувствовал, что она там — что-то во мне потянулось к ней, желая прикоснуться. Мы могли только смотреть на чужое счастье, но не быть счастливыми — от этого становилось горько.

— Началось, — негромко произнес Финкельман. Золотой туман заструился от головы Тао — юноша испуганно сжал руку Анжелины, и я увидел, что ее пальцы дрогнули, откликаясь на прикосновение. Принц улыбнулся. Магия уходила от него: вот первые язычки тумана дотронулись до головы Анжелины, вот свечение усиливается, набирая мощь. Я представлял, что сейчас теряет Тао: возможность излечивать несерьезные заболевания, способность читать будущее, умение ускорять рост растений, навыки боевой магии… Ничего все это не стоит, если у тебя нет того, кому ты готов отдать все это.

Но император всех нас убьет. Отправил сына учиться за тридевять земель, а он вернулся без магии, зато с такой супругой, с которой вся империя будет ходить по ниточке. Анжелина слишком решительна для того, чтобы жить по чужим традициям, носить алый халат с журавлями и поднимать волосы в башню на голове, как положено принцессам.

Пустяки все это. Лишь бы они были живы, а остальное решится и устроится.

Майя сидела на лестнице в коридоре — внутренним взглядом я видел ее фигурку и чувствовал одиночество и тоску, которые окутывали ее, словно темные крылья. Майя переживала за Тао и Анжелину, но думала о любви. О том, что если есть сила, которая заставляет жертвовать собой ради другого, то все в мире не напрасно.

«Все будет хорошо», — подумал я так, словно она могла меня услышать. Золотой туман окутывал голову Анжелины, магия покидала чинского принца, и Блюме, торопливо вынув из ящика очередную склянку, брызнул зеленоватой жижицей в лицо Тао.

— Дышать! — приказал он. — Глубже дышать, иначе оба рухнете.

Он не стал уточнять, куда в таком случае рухнут донор и реципиент — и без того было ясно, что ничего хорошего их не ждет. Тао старательно засопел, на его лбу выступили капли пота. Финкельман придерживал парня, не давая ему упасть. Я опустил пальцы на артефакты Анжелины, и подумал, что из них получится хорошая пара. Оба решительны, оба склонны к авантюрам — держись, Чинская империя, твоим жителям будет о ком посудачить!

— Еще немного, — Виктор, который все это время шевелил пальцами так, словно прял невидимую пряжу, устало закрыл глаза. Он направлял магические потоки, не давая им развеяться в пространстве, и это по-настоящему выматывало. Весь Ивен Виктор пролежит пластом вместо того, чтобы есть карамельные яблоки и бросаться в девушек паучками — но я сомневался, что в этот раз в академии будет царить веселье.

Все мы были под ударом. Судя по тому, что Арно Винтеркорн не появился в лаборатории, чтобы предложить свои умения и навыки для помощи Анжелине, я знал, кто именно нанес этот удар.

Последняя струйка золотого тумана погрузилась в голову Анжелины. Тао дотронулся до груди и едва слышно признался:

— Странно… теперь тут какая-то пустота.

Анжелина приоткрыла глаза. Закрыла их. Пробормотала что-то невнятное.

Тао еще сильнее сжал ее руку и заплакал.

* * *

Майя

Когда стало ясно, что жизнь Анжелины вне опасности, то вся академия вздохнула с облегчением. Ее перевезли из лаборатории в ту часть замка, которая служила медицинским блоком, и Тао занял пост рядом с койкой, словно верный рыцарь на страже. Я принесла ему ужин, он взял тарелку и принялся есть, но, кажется, не чувствовал вкуса того, что отправлял в рот. Анжелина лежала под одеялом, словно привидение, но сейчас на ее щеках был румянец — она просто спала, и я верила, что когда