Пастырь крови - Соломон Корвейн

отдавать приказы о постах наблюдения, патрулировании, подготовке снаряжения. Порой они подкреплялись тумаками и пинками, сыпавшиеся в основном в сторону ополченцев. Всё делалось для того, чтобы воины думали только о деле, о битве, не пускаясь в вольные рассуждения.

- Что мы будем делать? – спросил маркграф у подчинённых, потирая шлем. – Нам нужно как-то штурмовать укрепления. А из орудий у нас только лестницы да ломы.

Небольшой совет он собрал – под сенью золотых крон у небольшого столика встали лорды, староста, егерь и пара опытных воинов. Но несмотря на знания и опыт они не найдут ничего лучше, чем бросится в лобовой штурм. Их битвы – это наведение порядка, битвы с разбойниками и крестьянским ополчением. Их титулы – это наследство воинствующих прапрадедов, которые были на службе у маркиза, служащего великому королю. Этиен помнит, что Империя ковалась железом и порохом, магией и науками, верой и фанатизмом, скрепившими железными нитями страну. Империя вышла из горнила войн с орками, вампирами, нежитью и языческими королевствами, родившись в огне и крови. Но вот потомство славных прапрадедов на южных окраинах больше изыскано в придворном этикете, подавлении мятежей и интригах, нежели мастерстве тотальной войны.

- Тут я могу вам помочь, - в разговор вступил отец Серафос, откинув капюшон и почесав длинные волосы. – Стены хороши, и не стоит на них лезть. Но вот ворота. Их можно сжечь, это брешь первая. А брешь вторую можно сделать в башне.

- Чем, мастер священник? – спросил Фаринг.

- Силой грома и молнии, небесной бури, - мужчина поднял руку и растопырил пальцы, между ними с треском и вспышками засияли разряды молний. – В монастыре меня научили использовать силу эфира для воплощения грозы. Бог даст силы, чтобы разбить их.

- А кто займётся вратами? – спросил маркграф. – У нас только два мага с чарами огня.

Рыцарь, поправив бежевое сюрко поверх толстой кольчуги, посмотрел на Этиена. Бывалый воин, ветеран битв с нечистью и еретиками, узнал этот взгляд. Это глаза человека, который не хочет воевать, не желает проливать кровь. Отвращение и страх смешались в единый образ. Его невозможно не узнать… к тому же Люсси слабо мотает головой, будто бы говоря ему. Никто не видит движений её лика кроме сего ратника Ордена, чуткость которого отточена тренировками и битвами. Он всё понял и знает, что от его решения зависит судьба юноши.

«Я – верный сын Церкви, несущий и воплощающий в себе повеления Бога Вышняго», - стал размышлять рыцарь, сложив руки на груди. – «Не Он ли чрез пророка своего изрёк – О, существо мыслящее! рече к тебе, что Господу угодно и требует Он, дабы действовал ты справедливо, любил дела милосердия и смиренномудренно ходил пред Богом твоим».

- Я займусь ими, - произнёс мужчина. – один. Мне хватит сил, чтобы превратить в пепел их. Только пусть твои арбалетчики и егеря, маркграф, прикроют меня. Иначе мне придётся пред Всевышним давать отчёты за жизнь свою.

Этиен выдохнул, на губах эльфийки проступила лёгкая улыбка. Вассалы маркграфа стояли и лениво слушали порядок действий. Они не особо смышлены в делах баталий, как воины, праотцам которых была дарована земля, эти люди умеют только обращаться с клинком, командовать своим отрядом и выжимать из крестьян все соки. Всю остальную работу за них делает двор – судьи, канцеляры, секретари, лейтенанты, управители и мастера. Феодалы, получив детали плана – атаковать в области дыр обороны, когда поступит приказ, разошлись к своим солдатам. Маркграф дал двадцатиминутный перерыв войскам перед штурмом.

Инспектор отстранился от всего действия, расположился на небольшом покрывале вместе с парой солдат, предался размышлениям о том, ради чего мятежники устроили операцию вчерашней ночи. Лациасс – значимое городище. Оно важно не только тем, что стоит на торговом пути, а ещё и стратегическим положением. К северу лежит Циенна и неподалёку замок маркграфа, а возле них самые зажиточнее хозяйства и владения, снабжающие город пищей. Оно является ключом для обороны всего севера, и мятежный юго-запад мог спокойно начать наступление на вотчину главного держателя страны, угрожать городу голодом и перерезать один из торговых путей на юг, что может лишить часть доходов могущественное купечество, Гильдию торговцев и заставить подумать о своей лояльности правителю.

- Вот видишь, всё случилось хорошо, - села рядом с парнишкой эльфийка, солдаты фыркнули и встали… командир отряда звал, наверняка для какой-то работы.

- Спасибо ему, - качал головой Этиен, не веря тому, что ему удалось избежать участия в бойне. – Спасибо тебе, Люсси. Не отнекивайся, я видел, как ты слабо шевелила головой.

- Да, правда, - девушка поправила накидку, смотря за тем, что происходит, ей тоже глубоко неприятна война, смерти, но она способна переживать это менее ярко, менее остро, нежели люди. Насыщенные глаза наблюдают за воинами несколько отстранённо, она, хоть и воспитывалась в стане человеческом, всё же имеет эльфийскую душу, которая устроена иначе, преобразуя нервы и мозг по другому образу… ей будет куда тяжелее видеть смерть лошади, нежели агонию всадника под ней.

- Люссиэль, - мягко стал говорить Этиен, не способный оторваться от её чудесного лица, – если бы мне перед походом сюда предложили мешок золота, вместо тебя, я бы отдал два, лишь бы взять тебя с собой.

- Спасибо, мой милый человек, я рада услышать такие слова, - бледные щёки чуть-чуть порозовели.

- Чем ты займёшься, когда мы закончим дело? – Этиен подобрал золотистый листок. – В конце концов, через пару часов отец Иннори будет до конца убит, и смысл в нас будет потерян. Перед отцом Лаодикием будет дан отчёт о том, что Иннори оказался вампиром, а все контрабандные дела я повешу на него.

- Фаринг будет чист перед лицом закона? Он ведь… еретик, - удивилась дочь лугов.

- Он не самый плохой гном, Люссиэль. Пойми, я следую догмам и законам святой пророческой Церкви, я верю ей… да. Но он не совершил ничего жестокого, никакого преступления. Он просто хочет верить в Бога, но в особой простоте. Я с ним потом ещё поговорю, постараюсь убедить в истинности нашей Церкви, и лжи в словах Вальда. Если он не передумает, то его вздёрнут на суку вместе с еретиками инквизиторы, но я к этому не хочу иметь никакого отношения.

- Ты не похож на тех церковников, с которыми я раньше общалась. Ты более… милосердный, менее щепетильно относишься к охоте за праведностью.

-