Эльмира Нетесова Мгновенья вечности - Эльмира Нетесова

— Зачем обзываешь старой знакомой? Ну, хотя бы прежней, бывшей, а то сразу с обидными намеками! А ведь мне уже и впрямь нимало.

— Ты не засидишься! Стоит поднатужиться.

— Это о чем? Куда тужиться, зачем? Я тоже не спешу с семьей! Слишком много новых планов появилось. А муж может помешать.

— Смотря какой! Иной поможет!

— Не смеши, Яша! Теперь таких нет. Разве только какой-нибудь из гробницы. Но и там много отравленных и убитых. Наверное, не случайно укоротили им жизни?

— А ты жестокой стала. Это плохо! — заметил Яшка.

— Какая работа, такие сами.

— Интересно, какие теперь у тебя сказки?

— Степка их не стал бы слушать. Он любил добрые, со счастливой концовкой. А где их сыскать, на могильниках? Я среди них сама седеть стала. Оказывается, и раньше люди страдали и мучились, уходили из жизни из-за безответной любви, ревности, измен. Горем вся земля пропитана с давних времен, и мы не новички.

— Ну, это слабые люди, какие ушли из жизни из-за женщин! Никакая не стоит такой жертвы. Мужчина должен себя уважать. Я никогда не доставлю ни одной такого удовольствия! Нет на земле незаменимых!

— Может ты прав, Яков! Удач тебе! Живи счастливо в своем захолустье. Может, там и впрямь все правдивее, чище! — выключила телефон, так и не дождавшись предложения о встрече.

— Пап! А почему Вику разлюбил?

— Потому что она нас не любила.

— А тетька Валя любит!

— Хватит о ней! Давай уроки делать!

— Давай во дворе погуляю, а потом уроки приготовим. А то у меня голова пухнет.

— Это еще с чего?

— Все думаю, где теперь нам тетку найти такую, чтоб и тебе понравилась!

— Не надо нам, обойдемся, чужой человек — лишняя морока в доме.

— Я тоже морока?

— Ты же совсем свой! Терехин!

— И тетька своей станет!

— Не лезь ты во взрослые дела. Когда будет нужна, сами разберемся.

— Пап! А ко мне вчера дяхон подошел. Конфетов дал много. Сказал, что он мой родной отец и скоро приедет за мной, чтоб забрать к себе в город, навовсе. А я ему не поверил и сказал, что у меня есть папка, дед и бабка, и мне с вами классно, я ни в какой город не поеду. Ни к кому. И все конфеты взад отдал. Не хочу чужие. А он все равно говорил, что родной и заберет меня отсюда насовсем. У него теперь есть хорошая тетька, она станет заместо мамки. А еще в доме живет большой кот, а во дворе собака, что они меня тоже будут любить и защищать. У него школа совсем близко, прямо за углом. А в доме будет своя комната. Он уже обставляет ее. Говорил, что купил мне стол. Особенный, удобный для уроков. Теперь надо койку, стул, книжную полку под учебники. И после этого он приедет забирать меня! А зачем? Почему, если он папка, не забрал у мамки, когда выкинула? Где он был? Откуда теперь взялся?

— В тюрьме он сидел. Так случилось у него. Не по своей воле из дома ушел. Водителем работал, сбил человека, конечно не хотел. Тот погиб. Андрея Егоровича посадили. Ну, а мать не стала его ждать. Такое часто случается. От того зовут баб слабым полом, что доверять им нельзя, ни в большом, ни в малом.

— Ни большим, ни маленьким,— рассмеялся Степка и подсел поближе к Яшке. Часа три они делали уроки. Читали, писали, считали. Когда закончили, оба почувствовали, как устали.

Ирина Николаевна с тревогой выглядывала в окно, ждала Илью Ивановича к ужину, но того не было. Да и Яшка со Степкой не спешили к столу, решили выйти во двор, подышать свежим воздухом, отдохнуть после уроков.

— Зима скоро! Слепим мы с тобою снеговика, поставим у ворот вместо сторожа, метлу ему дадим, чтоб снег со двора убирал.

— А наш пес опять ссать на него станет,— хохотал Степка. И первым увидел подъехавшую к дому оперативку. Илья Иванович выскочил из нее, попрощался с оставшимися в ней людьми, свернул к дому.

— Уроки сделали?

— А как же! Только вышли продохнуть. Как у тебя? Кого там убили? — спросил Яшка.

— Дома расскажу. На дворе не стоит. Давай лучше перекурим,— предложил сыну и, присев рядом, не выдержал, заговорил тихо:

— Женщину убили. Из переселенок. Она вместе с дочерью приехала с Кавказа.

— Опять Кавказ! Какая-нибудь кровная месть за измену! Черте что за люди, не могут жить без приключений! — сорвался Яшка.

— Успокойся. Тут вовсе ни месть. Коля Голубев чуть башку ни сломал, за что можно убить эдакое подобие бабы? Худая, как жердь. Вся изможденная, измученная, изголодавшаяся. Женщине всего сорок два года, она на все семьдесят выглядела. Я дочку спросил, чем мать болела, она ответила, мол, ничем, здорова была. Ну, тогда все понятно. На «игле» много лет сидела. А Голубев не поверил. Мол, куда этому чмо еще колоться? Ни баба, ходячий скелет. Но кто-то же убил ее.

— Оплеухой? — хмыкнул Яшка.

— Из пистолета застрелили. Кому-то помешала.

— Наверное, свои и уложили. Не захотела наркоту в долг давать. А чтоб в ломке их не высветила, убрали подальше от греха.

— Не тот случай. Другое получилось, пошли в дом. Степку одного во дворе не оставляй. Опасно. Пошли домой! — взял мальчишку за руку, тот нехотя поплелся следом.

— Она не просто наркоманкой была, а и торговала наркотой. Сначала среди своих переселенцев с Кавказа, потом и к нашим поселковым стала подходить, примеряться, предлагать. А «зелень» она на наркоту клюет живо. Ей всего попробовать охота. Наши ребята западали на ее дочь. Девка и впрямь яркая. Но попадали в лапы мамаши, как в ловушку. Никто не вырвался сухим. Только последний хитрее и подлей всех оказался. Он знал, что Нонка вместо живца. На ней сгорел ни один десяток несостоявшихся хахалей. Парни меж собой делятся. Так и раскусил подноготную.

— А где наркоту брала?

— С собой сумела привезти. Да и кто мог подумать такое о беженке? Конечно, их проверяли, но не столь тщательно как следовало. У нее мы сегодня нашли больше килограмма героина. А дочка сказала, что мать ждала еще, кто-то должен привезти из Ирана. Значит, дело было поставлено на широкую ногу.

— А за что «погасили» бабу?

— Понимаешь, все так получилось, что эту бабу убили, когда Нонка вышла на свиданье к своему парню. Между ним и киллером время было согласовано.

— Это и дураку понятно,— кивнул Яшка.

— А Голубев не верил, что дочь подставила мать. Но она могла не знать о сговоре. И бабу тот парень засветил переселенцам из Кавказа. Они сюда тоже не с пустыми руками прибыли. И им клиенты нужны. Поселок не город. Война за каждого человека шла. А тут конкурентка. Вот и убрали с дороги, чтоб не мешала. Теперь надо найти киллера. Но этим сам Голубев займется. Я и так ему здорово помог. Он уже чеченский след искать стал. Ну, повернул его с трассы. Сказал, что убийцу в поселке искать надо, а ни за семью морями.

— Ты-то как узнал о том?

— Взяли Нонкиного ухажера. Он и раскололся. Думал, бабу припугнут. А ее грохнули. Казахские переселенцы меж собой в разборках живут. А тут чужая...

— Короче, хлебнем мы с этими переселенцами! — нахмурился Яшка.

— Понимаешь, они меж собою враждуют. Иных прямо выдавливают из поселка, другие сами уезжают, тесно им у нас, развернуться негде. Работать не хотят. Иждивенчеством заболели. Местных это бесит. С каждым днем приезжих все меньше становится. Те, кто останутся, приживутся. Вон, смотри, Тарасенко, уехали в деревню, стали фермерами. Как трудно приходилось им сначала. И рэкет доставал! Сколько раз мы выезжали на выручку, скольких бандитов отправили на зоны, сколько пережила семья? Вспомни, какой падеж скота был у них на втором году? А все от импортного корма! Даже завязывать с фермерством хотели. А теперь все нормализовалось. И стадо в порядке, поголовье выросло. Хотят еще коровник строить. Свиней развели. И тоже пошло неплохо. На базаре их Галя торгует мясом, так очередь от самых дверей до прилавка выстраивается. Потому что дешевле других продают, и мясо вкусное. Сам покупал! — улыбался Илья Иванович.

— По-моему, к ним частенько Анискин заглядывает. Отоваривается с каждой получки. Дочка у них хорошая. Приветливая, умелая, а какая чистюля! — вспомнил человек.

Яшка сделал вид, что не расслышал. Отвернулся. Но от памяти никуда не денешься. Вот так и вспомнился морозный январский день позапрошлого года, когда весь поселок готовился к Рождеству Христову. В каждом доме суета поднялась.

А вечером собралась молодежь на коляды, по улицам ряженые пошли в вывернутых шубах, в цветастых платках, все раскрашенные до неузнаваемости. Они пели здравицы, желали здоровья людям. Плясали, осыпая зерном встречных и хозяев домов, куда приходили, благополучия, удач, прибавленья в семье желали.

Не обошли ряженые и Терехиных. Всю прихожую и кухню зерном засыпали. И только проводили их хозяева, телефон закричал, с фермы звонили:

— Выручайте! Бандиты нагрянули!

Терехины, прихватив оперативников, тут же в «оперативку» вскочили, скорее на ферму заспешили. Кто-то под шумок вздумал поживиться, решили все.