Золотой Сын - Пирс Браун

– Ты тоже так подумал, да? – отзывается правительница, проводя пальцем по голограмме импульсной винтовки перед самым выстрелом. – Нет, это Венера.

– Венера? – шепчет Мустанг. – Но на Венере нет Сынов Ареса!

– Нет. Теперь – нет. Однако зараза достигла самого центра. Два часа назад в этой зоне Сообщества прогремело несколько взрывов. Мои политики, преторы и другие высокопоставленные лица по всей империи активировали «план ноль». О происшедшем не сообщит ни один видеоканал. Все зоны взрывов взяты под карантин. Мы выкурим их оттуда. Это должен был сделать твой отец, Виргиния, а он лишь дал Сынам время окрепнуть, и они добрались до сердца империи.

А я ведь предупреждал Гармони… Надеюсь, хоть кто-то из Сынов останется в живых.

– Твой отец должен умереть, – тихо произносит правительница, присаживаясь на корточки перед Виргинией. – Он повесил женщину, которую Сыны Ареса использовали, чтобы начать все это. Его лицо неразрывно связано с их пропагандой. Если он уйдет, если мы нанесем им удар, то победим. Прихлопнем двух мух одним ударом. Необходимо передать власть в руки Беллона, и тогда на Марсе воцарится мир впервые за все мое правление. Ценой каких-то пятидесяти жизней. Я знаю, что он – твой отец, но и ты пришла ко мне не просто так.

Смотрю на Виргинию и наконец понимаю, почему она сделала это. На нее больно смотреть. Она медленно встает и отходит к окну, словно пытаясь отгородиться от выбора, который ей предстоит сделать. Смотрит в дымку за окном на проплывающий мимо корабль, а потом тихо произносит:

– Пока мать была жива, мы с отцом ездили верхом по лесу. Останавливались на какой-нибудь дикой поляне и лежали среди красных цветов, раскинув руки в стороны, притворялись ангелами. Того человека больше нет. А с этим можете поступать так, как сочтете нужным.

17

Приносящий бурю

Черные сопровождают меня к новому жилищу. Фичнер увивается за нами, весело вышагивая по мраморному полу. У дверей моих покоев он берет меня за руку.

– Отлично сыграно, парень! Хорошо ты ее просек – теперь ясно, что она хочет того, чего не может получить. Чертовски умный ход! Рад, что ты наконец побеждаешь в игре, маленький засранец! – Бывший куратор хлопает меня по плечу. – Завтра пойдем на рынок, купим тебе прислугу. Розовых, синих! И собственные черные тебе тоже положены! А пока… я тебе там подарочек приготовил, – подмигивает он, показывая на кровать, где возлежит стройная розовая. – Наслаждайся!

– Фичнер, а ты ведь совсем меня не знаешь. Совсем.

– Сейчас тебе выпал вот такой расклад, и неплохой расклад, парень! Будучи личным эмиссаром правительницы, ты таких дел сможешь натворить! Да по сравнению с ней твой губератор просто мэр какого-нибудь заштатного городишки. Девушка твоя тоже при тебе. Перед тобой открыты все дороги, у тебя начинается новая жизнь! – провозглашает он и хлопает дверью.

Новая жизнь… А стоит ли она того? Судьба Сынов Ареса мне неизвестна, и повлиять на нее я не могу. Но неужели он ожидает, что я брошу Рока на верную гибель? Отдам Тактуса, Виктру и Теодору на растерзание убойным отрядам преторов?

Хожу по своим покоям, не обращая внимания на розовую. Луну окружают ночные облака, простирающиеся за огромными окнами на северной стене. Небоскребы прорывают облачную пелену, словно сверкающие копья.

Чувствую себя птицей в золотой клетке.

За окном все льет и льет. Грозы на Луне – загадочное явление. Для человека с Марса они выглядят как медленно капающий с неба дождь, погружающий всех и вся в полусонное забытье. Капли как будто успевают до смерти устать за время долгого падения в условиях низкой гравитации. А вот ветер здесь дует изрядно. В окнах цитадели нет щелей, поэтому песнь ветра бесшумна. Скучаю по тому, как ветер завывал в моем старом замке на Марсе. Скучаю по его жалобным стонам в шахтах. По тем моментам, когда щупальца агрегата остывали, а я сидел рядом, прикасаясь через скафандр-печку к моей свадебной повязке, и думал о том, что вскоре коснусь Эо губами, обниму за талию и ее невесомое тело крепко прижмется к моему.

Но думать только о той алой девушке я не могу. Вижу луну, и тут же вспоминаю о солнце: ко мне приходят мысли о Мустанге. От Эо пахло ржавчиной и землей, а от золотой девы – огнем и осенней листвой.

Иногда мне хочется посвятить себя одной Эо. Пытаюсь убедить себя, что я принадлежу ей навеки, подобно рыцарю из древних легенд, который так сильно любит свою умершую возлюбленную, что отныне его сердце закрыто для всех остальных. Но я не рыцарь. Во многом я все еще мальчик, потерянный и испуганный, ищущий тепла и любви. Прикасаясь к земле, думаю об Эо. Глядя на огонь, вспоминаю тепло костра и отсветы пламени на коже Виргинии, когда мы с ней делили ложе в хижине изо льда и снега.

Осматриваю пустые покои. Здесь пахнет не листвой или землей, а кардамоном. Зал, на мой вкус, чересчур большой, отделка слишком вычурная. На стенах панели черного дерева, есть сауна, массажный салон с примыкающей к нему комнатой удовольствий. Кресло-коммутатор, кровать, небольшой бассейн. Теперь все это принадлежит мне. На планшете появляется уведомление о том, что мне предоставлена стипендия размером в пятьдесят миллионов на покупку слуг. Плюс еще десять миллионов на розовых для моего гарема. Вот что я получу в обмен на предательство друзей. Игра не стоит свеч.

Взгляд падает на лежащую под одеялом обнаженную розовую. Я прикрыл ее, чтобы не думать о бедной Эви. Но чем дольше я смотрю на эту девушку, тем сложнее становится вспоминать Эви, Эо или Виргинию. Розовые для этого и созданы – они помогают отвлечься от забот и делают это так умело, что забываешь даже об их собственной печальной судьбе. Несколько морщинок – и она опустится на ступеньку ниже, и так до тех пор, пока не окажется в самом низу лестницы, потому что ей будет нечего предложить. Такова судьба всех женщин. Такова судьба всех мужчин. А теперь я начинаю понимать, что эта участь ждет и золотых. Когда розовая постареет, хозяева цитадели продадут ее в какой-нибудь первоклассный бордель.

Розовая зовет меня к себе, просит разрешить ей утолить мои печали. Молча сижу на краю подоконника в ожидании. Лезвие-хлыст у меня отобрали, за дверью в коридоре дежурят черные, бронированное стекло в окне разбить решительно нечем, но я особо не беспокоюсь. Сижу себе и смотрю на грозу, чувствуя, как и у меня внутри собираются грозовые тучи.

Дверь с шипением открывается, я оборачиваюсь, готовый улыбнуться, но не успеваю произнести «Мустанг», как в комнату робко проскальзывает розовый с белыми волосами и глазами, которые разбили бы сердца тысяч женщин в Ликосе. Сейчас же разбивается лишь мое сердце… я ждал совсем не его.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});